Подвиг и трагедия 260-й стрелковой дивизии (первого формирования)
В рубрике «Кимрское историческое наследие» мы публикуем книгу Владимира Петровича Покудина и авторского коллектива в составе: Е.В. Вороненко, А.С. Жемчугова, Г.И. Крюковой. Книга «Подвиг и трагедия 260-й стрелковой дивизии (первого формирования)» вошла в качестве одной из трех частей в большую «Книгу памяти. Кимры», изданную в 2016 году редакцией газеты «Кимры Сегодня». Книгу можно приобрести в редакции газеты, она выпущена как подарочное издание, содержит 624 страницы, имеет вес 1,5 кг. Цена 500 рублей. Справки по телефонам: 8 (48236) 3-62-58, 8-905-608-80-08.
Начало пути
Время не властно над историческими событиями такого масштаба и значения, как Великая Отечественная война 1941-1945 гг. До сих пор эта война отражается на жизни людей во всем мире. До сих пор не известны судьбы многих и многих солдат той войны, до сих пор не высохли слезы миллионов людей, потерявших своих близких и зачастую не знающих даже, где они нашли свое последнее упокоение, где похоронены и похоронены ли вообще.
260-я стрелковая дивизия первого формирования просуществовала всего четыре месяца конца лета и осени 1941-го. На ее долю выпали кровопролитные оборонительные бои и выход из окружения. Значительная часть дивизии в ходе боев погибла или попала в плен. В городе Кимры и районе, наверное, каждый третий, не вернувшийся с войны, был в 260-й дивизии. Когда говорят, что Отечественная война коснулась каждой советской семьи, то можно сказать, что судьба 260-й коснулась, наверное, каждой кимрской семьи.
Начало войны сложилось трагично для нашей страны. Тяжелые поражения первых месяцев привели к тому, что осенью 1941-го враг стоял на подступах к Москве. Чтобы выстоять в столь сложных, тяжелых условиях, потребовалась мобилизация всех внутренних ресурсов страны.
Уже 22 июня 1941 года кимрский военкомат принял первых военнообязанных запаса для отправки в войска. В течение последующих дней этот поток только увеличивался. Отправляли по разным направлениям. Иногда команды только еще выезжали в пункты назначения, такие как Вильнюс, Рига, Таллин, а те уже были заняты врагом. Скоро пошли и первые похоронки.
В это время Красная армия потеряла значительное количество дивизий, особенно стрелковых. Постановление Государственного комитета обороны за подписью И.В. Сталина от 8 июля 1941 года предписывало срочно сформировать и укомплектовать всем необходимым 56 дополнительных стрелковых дивизий нормального состава, но временно с одним артиллерийским полком, общей численностью 13200 человек каждая, и 10 кавалерийских дивизий, за счет ресурсов запаса до 45 лет. К формированию дивизий приступить с 9 июля 1941 г. и полностью закончить укомплектование людьми и лошадьми к 1 августа 1941 г.
Среди вновь создаваемых была и 260-я стрелковая дивизия. Первоначальным местом дислокации для нее был определен г.Ряжск Рязанской области. Но уже через несколько дней это решение было пересмотрено. Место формирования дивизии было перенесено в г. Кимры Калининской области. Подобные изменения коснулись и других дивизий из первоначального списка. Постановление ГКО от 19 июля 1941 года закрепляло эти изменения и определяло сроки окончания формирования. Всего в Калининской области были сформированы три новые стрелковые дивизии (в Калязине – 290-я и в Калинине – 298-я).
В начале июля в Кимры прибыл командный состав дивизии во главе с комдивом Василием Даниловичем Хохловым, уже принявшим кровавое боевое крещение под Новоград-Волынским, где погибла 225-я стрелковая дивизия, которой он командовал с первых дней войны. Часть офицерского корпуса была передана из существовавшей только на бумаге 10-й стрелковой дивизии народного ополчения Калининского района Москвы, от формирования которой сразу отказались, так как не хватало людских ресурсов в промышленности города. Какая-то часть (по некоторым сведениям – 58 человек) поступила из военного училища Уральского военного округа.
Командование разместилось в здании Дома Советов, расположенном на центральной площади города. В боевой состав дивизии входили три стрелковых полка: 1026-й – под командованием полковника П.Я. Тихонова, 1028-й – под командованием майора В.К. Никольского, 1030-й – под командованием полковника Я.В. Капустина; 839-й артиллерийский полк под командованием майора Демина, 367-й отдельный истребительный противотанковый дивизион, 560-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион, 314-й разведбатальон, 582-й отдельный саперный батальон, 735-й отдельный батальон связи, 368-я отдельная рота химзащиты, 758-й автотранспортный батальон, 441-й отдельный полевой хлебозавод, 303-й медсанбат и некоторые другие вспомогательные подразделения. Полевая почтовая станция имела номер 948.
В этот период призывался из запаса рядовой состав и младшие командиры. Темпы призыва были очень высокие. В течение недели начиная с 14 июля было мобилизовано более 3000 кимряков. Прибывали команды из Калинина и других районов нашей области, в том числе из существовавшего тогда отдельно Горицкого района – более 500 человек. Всего с территории нынешнего Кимрского района было мобилизовано около 4000 человек. В основном это были люди немолодые, многие уже успели повоевать и в Первую мировую войну, и в Гражданскую, некоторые только что вернулись с Финской кампании. У многих оставались дома семьи, зачастую немаленькие. Списков личного состава пока найти не удалось, но на 1 сентября 1941 г. численность боевого состава дивизии составляла 10464 человека (ЦАМО РФ, ф. 202, оп. 5, д. 63, л. 153).
Полки были развернуты за пределами города. 1026-й расположился в Мыльцевском бору, 1028-й – в лесу в районе д. Лышники, 1030-й – в Абрамовском бору. 839-й арт-полк был размещен на правом берегу Волги, в лесу около д. Борки. Если укомплектование дивизии личным составом проходило успешно, с вооружением дело обстояло заметно хуже. Значительная часть вооружения и автотранспорта должна была поступить из других округов и за счет производства, то есть непосредственно с заводов. В итоге дивизия вооружена была довольно слабо, противотанковых средств было недостаточно, автоматов – 3-5 на роту. Дивизию более или менее укомплектовали стрелковым оружием (винтовками и карабинами).
Бывший командир взвода конной разведки 2-го дивизиона 839-го артполка Я.А. Гельфандбейн так вспоминает о вооружении своего полка: «Наскоро, в несколько дней сформированный в г.Кимры под Калинином полк получил разношерстное вооружение. «Бомба», «картуз», «накати», «фитиль», «охлади» – лексикон второй батареи, вооруженной 48-линейной мортирой на лафете Венгловского. Эти музейные мастодонты на шестерке першеронов воевали еще в русско-японскую. Накатить после выстрела орудие вручную, окатить ствол водой из деревянной бадейки, подвешенной на цепочке к оси колес с человеческий рост (запас воды – в бочке), загнать в казенник 43-фунтовую бомбу, навести орудие по мушке, как винтовку, и по отвесу, чтобы получить нужную дальность стрельбы – приемы, известные чуть ли не по фильмам о войне 1812 года!»
Первая батарея имела полковые пушки образца 1902 года, способные поразить немецкие танки первых месяцев войны лишь на близком расстоянии, а третья была вооружена новейшими 122 мм гаубицами образца 1938 года с превосходными тактико-техническими данными, но тогда снабжалась лишь осколочными снарядами. Такое разнообразие требовало, кроме прочего, громадных усилий по снабжению боеприпасами. Плохо было и с укомплектованием приборами для топографических работ, и все стрельбы проводились командирами батарей по карте или глазомерно, что приводило к повышенному расходу снарядов.
После недолгой учебно-боевой подготовки и пристрелки орудий в районе д.Лахирево дивизия получила приказ к отправке на фронт. В первых числах августа на станции Савёлово началась погрузка в эшелоны и отправка их под Брянск. По письмам известно, что 1030-й полк 7 августа находился в Москве, что 1026-й полк 8 августа выгрузился в Брянске, а затем «пешком шли два дня и две ночи в смоленском направлении, протопали верст 120», как писал в своем письме домой Дмитрий Михайлович Киселев, «пришли в воскресенье 10 числа».
Из письма Николая Александровича Носырева, рядового того же полка, видно, что поначалу обстановка была спокойная: «Вот уже вторую неделю как мы стоим за Брянском, несем караульную службу и ходим в разведку. Но пока ничего не видим. От самого фронта стоим километров в 100. Самолеты летают каждый день, но опасного пока ничего нет. Кругом нарыли окопы, в них и сидим». В письме от 25 августа обстановка уже более напряженная: «Пишу в окопах, так в них спим и едим, а снаряды летают через, летают и самолеты. Мы как-то к этому привыкли. (…) В серьезных стычках мы еще не были, но враг близко, и ждем стычки с минуты на минуту. Многие наши кимряки уже были в боях, но наша рота еще не была, но ждем, всегда наготове».
Вот как описывал свой быт в этот период в письме от 17 сентября домой в Кимры Андрей Михайлович Любин, помощник по технической части командира 735-го батальона связи: «День проходит в небольшой нагрузке, так как 2/3 людей на линии, а оставшаяся часть через день занята нарядами, караульной службой. В эти дни, как сегодня, я свободен и или объезжаю линии, или занимаюсь другими делами. В дни свободные от наряда тренируем, учим людей и боевой и спецподготовке. (…) Надо сказать, что наша землянка самая культурная в лагере. Это большое вместительное убежище, равное нашим двум комнатам, крытое березовыми бревнами. (…) Береста делает потолок нарядным, белым. С одной стороны подрублены два ряда бревен, и в них два окна. По одной стене на 2/3 идет метровый проход, который упирается в мою кровать. Со стороны прохода вдоль его нары старшины и шоферов. У другой стены двойная кровать Гриненко и Гончарука. Между моей и их кроватью стол. Кровати и нары сделаны также из бревен, сложенных плотно и закрепленных на вкопанных столбах. У ног моих в стене вырыта печь, а Гриненко из Брянска привез водосточную трубу, которую приспособили как дымоходную. Все стены одеты соломой, прикрепленной к стене жердями, прижимающими эту солому. Кровати и пол также завалены соломой. У входа открывающаяся дверь из соломы и жердей. Поэтому у нас тепло, светло и сухо. Надоедают только земляные мыши. Другие землянки не имеют кроватей, а вместо них земляная возвышенность, то есть роется только проход на полную глубину, а остальное меньше. И стены не одеты. Поэтому и сыро».
По прибытии на место части 260-й дивизии расположились западнее реки Судость, между населенными пунктами Столбы и Дмитрово. 1028-й полк занял оборону на правом фланге дивизии, в районе деревень Столбы, Морачево. 1026-й полк расположился около деревень Кашова и Ратная, а 1030-й – слева, около деревень Синьково, Слобода Попсуева, Дмитрово. Первый дивизион 839-го артполка развернулся на рубеже Красный Восток, Литовники, Свобода. Второй дивизион – на рубеже Макарово, Елисеевичи, Бол. Крупец. Штаб дивизии разместился в лесу юго-восточнее поселка Жирятино, в районе деревни Красный Пахарь.
Ранее в этой полосе располагалась 120-я стрелковая дивизия 28-й армии, входившая во второй эшелон Западного фронта, но в середине июля она была переброшена в район Ельни. Подготовка оборонительных рубежей по рекам Десна и Судость началась еще в июне. В ней участвовало более 130 тысяч жителей Московской, Воронежской, Тамбовской, Орловской областей. Ко второй половине августа здесь были построены три противотанковые полосы, строились противотанковые рвы, укрепления, на угрожаемых направлениях создавались противопехотные и противотанковые минные поля.
Директивой Ставки Верховного Главнокомандующего от 14 августа 1941 г. был создан новый Брянский фронт с целью предотвращения обхода и окружения противником киевской группировки войск. Командующим фронтом был назначен генерал-лейтенант А.И. Еременко, перед этим успешно руководивший боями в Смоленской операции. Той же директивой была создана 50-я армия, во главе которой поставлен генерал-майор М.П. Петров. Перед 50-й армией стояла задача закрыть город Брянск от прямого удара немецких войск с запада, так как падение Брянска открывало немцам прямую дорогу на Тулу и Москву. 260-я стрелковая дивизия была включена в состав этой армии, в нее также вошли 217-я, 279-я, 258-я, 290-я, 278-я, 269-я, 280-я стрелковые, 55-я кавалерийская дивизии и несколько артполков.
Довольно долгое время немцы в отношении 260-й дивизии практически ничего не предпринимали. Боевые действия с обеих сторон сводились в основном к разведке расположения и сил противника. Связано это было с тем, что к началу августа 1941 года, после тяжелых боев под Смоленском фронт на западном направлении стабилизировался. Планы немецких войск дойти до Москвы кратчайшим путем сорвались, и наступило некоторое затишье. Командование вермахта колебалось между новым наступлением на Москву и масштабной операцией на Украине – наступлением на Крым и Киев.
Противник перед дивизией появился только в середине августа.
К 17 августа 2-я танковая группа Гудериана, продолжая наступление на юг, прорвала фронт 130-й армии Брянского фронта, вышла ей в тыл и заняла Унечу. 18 августа противник овладел Стародубом. Развивая наступление на Конотоп, немцы рассчитывали окружить киевскую группировку войск. 21 августа немцы активизировали свои действия на стыке 13-й и 50-й армий.
Вскоре участвовать в боевых действиях пришлось и 260-й стрелковой дивизии. 19 августа командир дивизии получил приказ выслать усиленные отряды в направлении сел Клетня и Акуличи и путем разведки боем установить группировку противника.
Продолжение следует.
На снимке: Кимры. Здание (Дом Советов), где размещался штаб 260-й стрелковой дивизии.