"Провал по всему Северному Кавказу". Почему обанкротилась Ингушетия, и станет ли она частью Чечни

Ингушетия стала первым в СКФО регионом-банкротом. Ситуация с бюджетом республики ухудшилась настолько, что потребовала прямого вмешательства Москвы. Теперь контроль над финансами региона перейдет Минфину России. Соответствующее распоряжение уже подписал премьер-министр Михаил Мишустин. Что привело к кризису – в материале Кавказ.Реалии. Причины банкротства Согласно распоряжению Мишустина, глава Ингушетии Махмуд-Али Калиматов обязан заключить с федеральным министром финансов Антоном Силуановым соглашение о мерах по восстановлению платежеспособности республики. Фактически это означает, что Ингушетия должна будет отказаться от части своих полномочий в пользу министерства финансов. Будут ограничены кассовые выплаты по бюджетным расходам, привлечение займов для покрытия госдолга и капитальные вложения. Кроме этого, власти региона будут обязаны ежегодно сокращать свои просроченные обязательства. Еще до объявления Ингушетии банкротом аудиторы Счетной палаты, изучавшие проблему невыполнения республикой принятых на себя обязательств, пришли к выводу, что местные власти игнорируют соглашения об оздоровлении финансовой системы. Из-за этого субъект внесли в черный список регионов по социально-экономическому развитию. В частности, в 2019 году власти Ингушетии допустили резкое повышение просроченной кредиторской задолженности, а годом ранее Минфин оштрафовал бюджет республики на 3,7 млрд рублей за массовые хищения. "О каком банкротстве может идти речь при уровне дотационности бюджета республики в 84 процента? Весь долг – это бюджетные кредиты, то есть кредиты из Минфина, а не собственные средства бюджета Ингушетии. Причем нельзя сказать, что долг вырос в последнее время, нет. Он и раньше был таким", – комментирует ситуацию для сайта Кавказ.Реалии специалист в области социально-экономического развития регионов, профессор МГУ Наталья Зубаревич. По ее данным, в 2019 году доходы Ингушетии составили 26,7 млрд рублей, а трансферты – помощь республике – составили 22,3 млрд рублей. Таким образом, собственные доходы региона за прошлый год – 4,4 млрд рублей. "Государственный долг Ингушетии вырос в 38 раз в 2020 году по сравнению с 2008 годом", – рассказывает в интервью Кавказ.Реалии руководитель департамента Общественных финансов Финансового университета России Светлана Солянникова. Она отмечает, что за этот же период объем межбюджетных трансфертов в общей сумме доходов республики возрос с 63 до 84 процентов. А с 2016 года весь государственный долг региона формируется исключительно за счет бюджетных кредитов Минфина России. "Фактически и расходы, и государственный долг Ингушетии финансируются за счет средств федерального бюджета, что и объясняет принятие решения о банкротстве", – объясняет Солянникова. "Объекты разграблены, а рабочие места не созданы" "Решение правительства России было вынужденным, но сложившаяся в Ингушетии ситуация – результат многолетнего тренда: уровень предпринимательской и инвестиционной активности в республике остается одним их самых низких среди субъектов федерации", – говорит Солянникова. Ингушетия уже не первый год находится в антилидерах России по уровню социально-экономического развития. Здесь самая высокая безработица – в республике не трудоустроены почти треть населения. Для сравнения: в соседних Северной Осетии и Дагестане, которые находятся на втором и третьем местах в рейтинге, уровень безработицы составляет 17,7 и 17,4 процента соответственно. Это почти в два раза меньше, чем в Ингушетии. Средняя зарплата в республике, по официальным данным, – 29,7 тысячи рублей. При этом анонимный опрос, проведенный в одном из ингушских телеграм-каналов, показал, что у 74 процентов респондентов зарплата ниже обозначенной. "Ингушетия как была первая в списке безработных, так и осталась, – говорит Наталья Зубаревич. – На начало марта безработица была 26,6 процента, а теперь стало 30,7. Сдвиг вверх на четыре процента, а суммарный рост расходов в республике к январю-августу 2019 года вырос на 40 процентов – это очень много. Откуда такой рост?!" В последние годы в Ингушетии строилось множество предприятий по Федеральным целевым программам. Планировалось, что они снизят безработицу в регионе и повысят социально-экономические показатели. Например, по данным "Российской газеты", только по итогам целевой программы "Социально-экономическое развитие Ингушетии на 2010–2016 гг." в республике было создано более семи тысяч рабочих мест. Вливания из федерального бюджета на строительство предприятий составили 23,7 миллиарда рублей. Деньги пошли на жилищные программы, строительство детсадов, школ, больниц, а также промышленных предприятий межрегионального значения. Но большая часть предприятий, которые открывались в Ингушетии, не работают. Например, министерство имущественных отношений дважды безуспешно выставляло на торги неработающую швейную фабрику, которая должна была обеспечить создание в республике 1200 рабочих мест. На продажу также выставляли картонажную фабрику. Кроме того, не работает и построенный в 2013 году крупнейший в СКФО мукомольный комбинат, который должен был дать возможность жителям республики сэкономить на хлебобулочных изделиях и обеспечить работой еще полторы тысячи человек. В апреле 2019 года адвокат Магомед Беков совместно с Советом тейпов Ингушетии направил в Следственный комитет России обращение с просьбой провести проверку по фактам масштабных хищений бюджетных средств при строительстве различных инфраструктурных и социальных объектов. По мнению авторов заявления, к хищениям мог быть причастен экс-глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров. "Нам в этот период обещали новые рабочие места, а на строительство тратились огромные финансовые транши из федерального бюджета. Но все это было на бумаге. Построили завод стеклотары и светодиодных ламп, комбинат детского питания и множество других производственных предприятий, а они не работают. Некоторые из них даже строить не начинали – на месте, где должны быть новые заводы, сейчас пустыри. Объекты разграблены, а рабочие места не созданы", – заявляет Магомед Беков. "Забудьте про федеральные целевые программы. Счетная палата провела аудиты и выяснила, что ничего по этим программам не сделано. И не только в Ингушетии. – говорит Наталья Зубаревич. – Провал по всему Северному Кавказу. Это проблема очень плохой системы управления и низкого качества институтов, то есть правил игры, которые существуют по всему Северному Кавказу, за исключением, может быть, Адыгеи. Там ситуация получше". Выход из кризиса за счет сбора налогов Махмуд-Али Калиматов, сменивший на посту главы Ингушетии Юнус-Бека Евкурова, руководит регионом с июля 2019 года. За короткий период его правления ситуация в республике не улучшилась. В сфере финансов за это время сменилось несколько руководителей, ни один из которых официально так и не был утвержден на должность главы республиканского Минфина. Через несколько месяцев после вступления Калиматова в должность его советник Иса Костоев публично заявлял, что ситуация в регионе крайне тяжелая, а экономика республики в коллапсе. Отрасль, которая могла бы приносить прибыль Ингушетии, по словам Костоева, – это сельское хозяйство, но и такие предприятия в республике являются убыточными. Несмотря на то, что уровень предпринимательской и инвестиционной активности в республике остается одним их самых низких среди субъектов Российской Федерации, Калиматов заявил, что выход республики из бюджетного дефицита напрямую зависит от качественного сбора налогов, взыскания штрафов и других платежей. По мнению главы региона, исполнение всех мер по выходу из бюджетного коллапса, в том числе путем легализации доходов, вывода бизнеса из "теневого" сектора и повышения налоговой дисциплины среди субъектов предпринимательства – цель, стоящая перед всеми министерствами, ведомствами и надзорными органами. Объединение регионов Информация о передаче контроля над бюджетом Минфину России вызвала широкое обсуждение в ингушском сегменте соцсетей. Пользователи из республики опасаются, что банкротство, например, станет первым шагом к ликвидации республики или к ее слиянию с другими регионами СКФО. Политолог Михаил Савва считает подобные опасения напрасными. По его словам, передача контроля Минфину говорит о крайне низком уровне государственного управления в республике, но не ведет к объединению с той же Чечней. У Кремля нет политических мотивов для объединения субъектов, только экономические, поясняет политолог. "Существуют планы объединения экономически самодостаточных регионов с депрессивными, например, отстающей Архангельской области с богатым Ненецким автономным округом. В результате может появиться более крупный и экономически самодостаточный субъект федерации. Но нет никакого смысла объединять два проблемных региона. Напомню, что уровень дотаций Чеченской Республики такой же высокий, как уровень дотаций в бюджете Ингушетии. Сложение двух проблем не решает их, а создает новую", – говорит Савва. По его мнению, объединение невозможно еще и по той причине, что местные жителя наверняка выступят против. Так, например, произошло при подготовке референдума по объединению Архангельской области и Ненецкого округа. Голосование должно было пройти еще в сентябре, но его отложили из-за массовых акций протеста. Согласно действующему законодательству России, объединение субъектов возможно только на основе результатов референдума. "Это абсолютно невозможно в Ингушетии после массовых протестов 2019 года по поводу изменения границ в пользу Чечни. Кремль прекрасно понимает, что ингуши не проголосуют за объединение, даже если их будут уговаривать не только телевизоры, но также холодильники и утюги", – убежден политолог. Следствие неумелой политики в регионах Ингушетия – первый регион-банкрот в СКФО, но не первый в России. Под управлением Минфина уже находятся Хакасия, Костромская область, Мордовия. Такие меры, по мнению Натальи Зубаревич, являются следствием неумелой политики в регионах и бюджетного распила. Первое, что нужно сделать для улучшения ситуации – установить контроль над системой расходов, второе – уточнить данные о малоимущих семьях, считает профессор МГУ. "Федералы не могут сделать ничего, чтобы понять, кто действительно в Ингушетии беден и, соответственно, система социальной защиты реально кривая, – говорит Зубаревич. – В Чечню ходить нельзя, но, может, в Ингушетию все-таки можно? Нужен нормальный контроль над расходами. При той круговой поруке, которая есть в республиках Северного Кавказа, контроль очень затруднен. Поэтому прежде всего надо разбираться в самой Ингушетии". По словам Светланы Солянниковой, после заключения соглашения между министерством финансов России и правительством Ингушетии власти республики должны будут разработать и согласовать с Москвой план восстановления платежеспособности региона, а Счетная палата будет проводить проверку отчета об исполнении бюджета. "Кроме процессуальных ограничений в рамках бюджетного процесса будет проведена оптимизация расходов республиканского бюджета (например, в части бюджетных инвестиций), но публичные нормативные обязательства перед гражданами будут выполняться в полном объеме в соответствии с действующими нормативными правовыми актами", – говорит Солянникова. Она считает, что такие действия со стороны федерального центра должны обеспечить повышение качества управления бюджетом Республики Ингушетия, но решение системных проблем невозможно без активизации предпринимательской и инвестиционной активности. *** Уже после банкротства Ингушетии стало известно, что то же самое грозит еще как минимум семи региона России, в их числе четыре республики Северного Кавказа. Это Дагестан, Чечня, Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария. Главные причины – как и в случае с Ингушетией – высокая дотационность бюджета этих республик и высокий уровень безработицы.