В какую глубину тянется историческая преемственность России? Интервью

С помощью учебников и других книг можно вполне сносно изучить историю. Но порой может показаться, что она остается как бы отдельно. Жизнь идет своим чередом, а история, даже при блестящем ее знании — своим. Срастить их между собой бывает непросто. В этом случае на помощь может прийти археология. Она позволяет своими руками прикоснуться к прошлому и ощутить связь времен. О том, как развивается волонтерское археологическое движение в России, чем отличается "архиологический туризм" от полноценной археологической практики и невероятных находках этого года корреспонденту ИА Красная Весна рассказала Анастасия Симонова, кандидат исторических наук, доцент, заместитель директора центра археологических исследований Московского педагогического государственного университета (МПГУ), участник Артезианской археологической экспедиции. В публикации использованы фотографии, предоставленные Артезианской археологической экспедицией МПГУ. Фотограф: Кира Митюрева. ИА Красная Весна: Расскажите о своей работе. Анастасия Симонова: Наша Артезианская археологическая экспедиция проводится под эгидой Московского педагогического государственного университета. Эта экспедиция одобрена ректором. Мы выезжаем на городище Артезиан, которое находится в 30 км под Керчью. И делаем это уже более 37 лет. Сейчас стало очень модным говорить о привлечении молодежи в различные виды деятельности, о развитии молодежных и волонтерских движений. Это очень важно для нашей страны. Но не менее важно и то, как это осуществляется и на местном уровне, а также и на государственном. Наша Артезианская экспедиция, и я столкнулись с этим напрямую, — это очень важная тема для воспитания нынешних и будущих поколений. С самого начала Артезианской археологической экспедиции любой интересующийся школьник или студент мог приехать и поучаствовать в раскопках. Экспедиция не отказывала никому. Мы принимали организованные школьные группы, студенческие группы, проводили практику от различных вузов. Для МПГУ мы стали базовой экспедицией, куда уже несколько десятков лет студенты-историки выезжают на археологическую практику. Первое, на что мы обратили внимание, — концепция студенческих археологических отрядов. Она заключается в том, что они каждый год выезжают в разные экспедиции, а затем на куртках себе наклеивают значки посещенных экспедиций. Чем больше значков, тем сильнее они гордятся. Как вы понимаете, это не погружение в науку, а просто «археологический туризм». Поэтому в экспедицию они повторно не возвращались. Сами студенты считали себя опытными археологами, будучи фактически совершенно необученными. Я считаю, что это важнейший аспект работы нашей экспедиции. Сейчас я про него расскажу, и после этого перейдем непосредственно к тем открытиям, которые удалось сделать экспедиции. ИА Красная Весна: Да, пожалуйста. Анастасия Симонова: У студентов есть очень большое желание и есть потенциал на участие в научной деятельности, в раскопках. Но то, с чем мы столкнулись, — это что мы их не смогли ввести в структуру нашего вуза, и они у нас находились как российские студенческие отряды (РСО). А практика таких отрядов идет от строительных отрядов 80-х годов. Это движение в свое время было очень популярным. Студенты сколачивали бригады и ездили зарабатывать деньги. Но практика студенческих археологических отрядов должна быть совершенно другая. Всё-таки археология — это наука, которая занимается не только поиском, но и введением в оборот научных артефактов, источников. Затем ученые могут их использовать. Поэтому необходимо, чтобы член отряда имел профильное образование и имел отношение к какой-либо научной организации или экспедиции. Я уже на этом памятнике работаю седьмой год, историей занимаюсь более двадцати лет, и каждый год ко мне приходит осознание чего-то нового в экспедиции, неважно, это из профессиональной области, из управленческой сферы или психологии отношений. А в этом году ААЭ обнаружила такие находки, которые никогда даже руководитель экспедиции не видел! Это было удивительно! Команда ААЭ поняла, что для дальнейшего развития волонтерского археологического движения в молодежной среде нужна другая законодательная база. У нас есть понимание проблемных точек и того, что в конечном счете мы хотели бы видеть, но нет грамотного юриста, а также политического деятеля, который был бы заинтересован с подобной инициативой выступить с предложением выработки законопроекта. И так как был создан научный студенческий археологический отряд «Вертикаль», мы бы хотели учесть весь накопленный опыт, а также дать больше возможностей для развития всех членов отряда. Почему мы продолжаем всё же работать с молодежью, несмотря на серьезные трудности? Археология сейчас находится в глубоком кризисе. Нет кадров, практически все экспедиции страдают от того, что некому передавать то дело, которым люди фактически посвящали всю свою жизнь. Молодые не идут. А обучить молодых тоже достаточно сложно. Потому что по нормативам получить разрешение на раскопки человек может только тогда, когда его провели по отчету три раза с указанием, какие работы он выполнял. То есть три раза вы должны отъездить в экспедицию. И получается такой замкнутый круг: нет кадров, мы эти кадры выращиваем и обучаем, молодежь переходит в спасательную археологию, где проще заработать, но нет никаких научных и карьерных перспектив. В науку им уже путь навсегда заказан, равно как и в официальную археологию. Далее возможен путь и в «черные археологи», начинают страдать культурные ценности, археологические памятники. Ну и, соответственно, экспедиции опять остаются без опытных людей, владеющих даже элементарными археологическими навыками. Это нас очень беспокоит. Потому как молодежное археологическое движение продолжает развиваться, и мы своими руками фактически создаем черных археологов, которые знают все особенности археологической работы, понимают, где можно копать, где могут быть находки, и соответственно потом их на черный рынок сбывать. Я знаю, что и в Питере есть студенческие археологические отряды, в Москве, наверняка есть другие. Все они должны быть под единым началом. ИА Красная Весна: Что по вашему необходимо сделать, чтобы выправить ситуацию? Анастасия Симонова: Должен быть единый координационный центр, куда входили бы представители от молодежных организаций, от образовательных структур и научного академического пространства. Возможно, этим должно заняться Российское историческое общество и стать ведущим флагманом. Всё-таки они занимаются археологическим экспедициями, достаточно близки к академическому сообществу и вузам. Говорить про Институт археологии не приходится, потому что у них нет задачи сотрудничать с молодежью. Так же, как и нет опытных специалистов, которые могут заниматься с большим объемом молодежи и волонтеров одновременно. Как показывает опыт ААЭ и Центра археологических исследований, это сложная работа, требующая огромного количества душевных затрат, это помимо педагогических и профессиональных компетенций. В любом случае такой координационный центр должен быть государственный, чтобы инициатива исходила от государства. Центр археологических исследований столкнулся с тем, что, с одной стороны, молодежные движения поощряются в стенах вуза, а с другой стороны, на них не выделяется никакого финансирования. Я говорю сейчас не только про оплату труда, оплату дороги до места экспедиции, но и про печать издательского материала, нагрудные знаки, футболки, бойцовки, учебные материалы. Все студенческие археологические отряды должны работать по единой схеме, с едиными требованиями. Должно быть конкретное понимание, чем они занимаются, с учетом особенностей как коллективной цели, так и развития личностных качеств и умений. Должна быть единая организационная структура таких отрядов. Обязательно должен быть куратор от научной государственной организации. Если это студенты, то в вузе должна быть какая-то структура, которая занимается организацией таких отрядов, их учетом, пониманием того, какое количество человек в отряде, куда они едут, чем они занимаются. Более того, это не должно быть подразделение воспитательной работы, куда чаще всего всю молодежную деятельность относят, но непосредственно профильный отдел, который только археологическими отрядами и занимается. Потому что куратор должен обладать не только теоретическими знаниями по археологии, но и уметь работать на раскопе, а также выстроить отношения в экспедиции, понимать тонкости, организационную структуру экспедиции, уметь писать научные статьи, а также уметь обучить студентов всем навыкам. Это достаточно обширный круг умений и компетенций, который не каждый специалист может освоить. ИА Красная Весна: Теперь расскажите про вашу экспедицию и сделанные открытия. Анастасия Симонова: Артезианская археологическая экспедиция уже 37 лет ведет археологические разведки по всему восточному Крыму, но базовый памятник нашей экспедиции — это городище Артезиан. Этот памятник находится в 30 км от города Керчь. Руководитель этой экспедиции — Николай Игоревич Винокуров, доктор исторических наук, профессор МПГУ. Он ввел в оборот множество различных источников, написал ряд основополагающих работ, например о боспоро-римской войне (I в. н. э.). Его последняя монография как раз подробно рассказывает об этой войне на материалах городища Артезиан. Чем интересен наш памятник? С древности на этом месте жили люди и до глубокого Средневековья. А слой античности датируется IV веком до нашей эры и до IV века нашей эры. Но мы можем четко сказать, что здесь существовало какое-то сельскохозяйственное поселение и имелась мощная военная крепость. Раньше мы предполагали, что здесь проживало какое-то важное административное лицо, возможно, даже это была царская резиденция. В этом году статус Артезиана I–IV вв. н. э. стал совершенно ясен. Об этом чуть позже. В 2021 году была сделана уникальная находка, которая, наверное, обогатила научный мир. Потому что таких находок в восточном Крыму еще не было. Мы нашли комплект первобытных орудий периода Ашель, причем часть этих орудий были изготовлены под маленькую руку — под женскую или детскую и были совершенно новые. А вот скребла были сработаны. То есть какой-то очень древний, палеолитический человек положил в схрон эти орудия и надеялся за ними вернуться. Но, к сожалению, ему это не удалось, и орудия пролежали нетронутыми до момента, как мы их нашли. Этот комплект орудий сейчас открывает экспозицию эпохи палеолита Восточно-Крымского музея-заповедника г. Керчь. Это совершенно уникальная находка возрастом свыше 800–100 тыс. лет. Сами орудия потрясающие. Они красивого черного цвета, выполнены из черного кремния, сразу притягивают взгляд. Я была участником экспедиции того года, это было даже забавно. Находку сделал студент, который первый день вышел на раскоп. Он вытащил эти орудия, повертел в руках и собирался было их выкинуть — камни какие-то. Но наш рабочий проходил мимо и опытным глазом сумел распознать высокую ценность предметов. Профессор, конечно, был глубоко удивлен находке, поскольку сам он нечто подобное видел лишь в собственной глубокой юности. ИА Красная Весна: А в этом году что-то удалось обнаружить? Анастасия Симонова: В этом году тоже были найдены остатки орудий, «проколки», наконечники — тоже палеолитические, но чуть более поздние, эпохи Мустье. То есть периодически у нас такое бывает. Но наши главные находки сезона 2023-го гораздо более уникальные. У нас очень сложная стратиграфия. Ее очень хорошо видно. То есть это когда вы по слоям земли можете определить приблизительный возраст находки. Потому что у нас толщина культурного слоя составляет шесть метров, и бывают и перекопы, и террасирование, и так далее. У нас часто бывает, что эти слои друг с другом бывают перемешаны по какой-либо причине. Еще одна из находок этого года совершенно уникальная. Мы обнаружили остатки храма Зевса. Самое главное, некоторые части его декора были выполнены из прекрасного белого мрамора, привезенного из Греции. Фаросский мрамор, он белейший с небольшими серыми прожилками. Он очень дорогой. Сейчас, когда мы нашли храм, стало совершенно понятно, что это не просто военная крепость, какая-то летняя резиденция важного лица. Мы подозревали это в прошлом году, потому что у нас была найден огромный жертвенный алтарь 5 на 3,80 м, а также часть жертвенной плиты, где приносились жертвы. Всё это было частью огромного религиозного комплекса, куда входил и храм. Теперь мы знаем точно, что это крупное поселение, где жил какой-то важный по должности человек. Мы точно даже можем сказать, какой это человек, потому что, когда мы начали работать с остатками этого храма, то мы обнаружили, что его куски, его элементы были аккуратно уложены в ямы. И мы до сих пор находим карнизы, антаблементы, колонны. И на одном из фрагментов фриза храма была у нас надпись. Это второе такое знаковое событие. Надпись, которая мало того, что дала нам название храма — храм Зевса, она нам дала имя того, кто построил этот храм. Его звали Фарнак II, сын Митридата Евпатора Великого — самого босфорского царя-императора, правил Фарнак 63–47 гг. до н. э. Более того, на этой надписи был фрагмент с названием городища. Сейчас мы называем его Артезиан, а тогда там жили некие «рианяне». Но пока мы не нашли второй фрагмент и не можем прочитать полное название городища. Поиски недостающего фрагмента у нас запланированы на следующий год. В этом году раскопки будут еще продолжаться до 30 сентября, но времени осталось мало, и вся надежда на следующий год. Сам факт того, что у нас есть возможность определить название городища, свидетельствует о том, что это было достаточно крупное поселение, где живет правитель. Потому что храм Зевса просто так не построят. Дальше у нас было очень любопытное погребение неизвестного воина, которому перед тем как убить, сначала сломали обе руки. Затем его застрелили стрелой. У головы был найден небольшой горшочек с пропитанием. Помимо этого, в погребении был положен кинжал. Больше ничего у этого воина не было. Даже одежды или украшений. Однако находки рядом с погребением позволили нам достаточно точно определить возраст. Благодаря находке амфоры мы смогли достаточно точно продатировать погребение — не ранее IV в. н. э. Это интересная находка, но не уникальная. Сейчас с ней работают реставраторы. Что удивительно, он был не просто похоронен, но было совершено некое ритуальное погребение. На могилу сверху положили остатки храма. Возможно, чтобы он уже наверняка не мог выбраться. Но пока мы не всё можем объяснить. В этом сезоне мы обнаружили не только храм Зевса, но также и мраморную статую. Она стояла либо около храма, либо в храме. И представляет из себя статую самого Фарнака, который предстал в образе Зевса. Хочется отметить, что до этого мы изображения Фарнака видели только на монетах. У нас нет аналогов в Крыму ни храму Зевса, ни статуи такого уровня. Пока у нас есть только голова, но черты лица узнаваемые и это, конечно, сенсация мировая, не только крымская. Пока подобных статуй не было вообще. Сама голова у него сделана очень интересно. Она сама по себе плоская и, видимо, сделана специально так, чтобы на нее можно было надевать венец, корону, венок — что-то такое, что менялось в зависимости от случая. Пока это тоже на уровне предположений, но там имеются специальные штыри, которые явно использовались для крепления головного убора. Когда статую разбивали, ей ритуально отбили часть носа, часть верхней губы. Но в остальном голова в отличном состоянии. Об остальных частях статуи мы судить пока не можем. Сидел ли он или стоял, был ли одет или полуобнажен. Остальные части мы также надеемся найти при дальнейших раскопках. Еще одна уникальная находка этого года: терракотовая сцена процессии из нескольких фигур. Одна из них — статуэтка персонажа дионисийского круга с флейтой-аулосом в руках. Рядом — остатки фигурки быка, которую придерживает слуга. Датируется примерно IV в. н. э., и опять подобных находок в Крыму еще не было. Так что в этом году находки оказались совершенно потрясающие. Последнее, о чем мне сообщил руководитель экспедиции Винокуров Н. И., что остатки храма, который мы обнаружили, видимо, был построен не при Фарнаке, а при его отце Митридате. При Фарнаке же он либо достраивался, либо перестраивался. И рядом с этим храмом обнаружилась христианская церковь. До III века нашей эры, когда этот храм был разрушен, какое-то время и христианский, и языческий храмы действовали одновременно. Но при землетрясении храм Зевса разрушился. Кто-то очень аккуратно все обломки собрал и законсервировал. А христианский храм устоял и продолжил действовать. ИА Красная Весна: Какая трогательная история. Анастасия Симонова: Да, это очень интересные вещи, про них еще никто не писал. Конечно же, все полученные нами сведения нужно обрабатывать, анализировать, проверять. Крепость, которая находилась на территории этого городища, тоже неоднократно перестраивалась, достраивалась, гибла во время пожаров, нападения римлян. Было доказано, что это был форпост на пути к городу Керчь — древнему Пантикапею — не пропускал корабли. И долгое время было непонятно, как же так? Мы ведь посреди степи находимся. Какие корабли из Азовского моря? И вот в 2021 году, когда у нас случилось большое наводнение в Керчи, мы увидели, как шла древняя река в ее практически неизменном русле. Рядом там у нас небольшой ручеек — корова ноги не замочит, проходя. Вот он стал огромной полноводной рекой. Мы всё поняли тогда, каким способом корабли подходили и проходили дальше. ИА Красная Весна: Какие у вас дальнейшие планы по работе на этом объекте? Анастасия Симонова: Сейчас мы готовим 3D-реконструкцию самой этой крепости. Продолжает сниматься сериал из семи серий фильма, недавно презентовали третью серию, в которой рассказывается про боспоро-римскую войну и где как раз наш Артезиан был показан во всей красе на момент I века до нашей эры. Естественно, будем продолжать раскопки, надеемся найти остальные фрагменты надписи. В следующем сезоне мы также планируем извлечь остатки храма. Это ближайшие планы. Кроме того, у нас на территории памятника есть еще некрополь. На некрополе последний раз работы были три года назад. Там тоже надо продолжать работы. Но в этом году мы еле-еле справились с основным раскопом. Я думаю, мы прежде всего продолжим работы с ним. Но некрополь нам интересен, так как хочется узнать, какие люди жили в Артезиане, какой у них был этнический состав, какая была продолжительность жизни и так далее. Разумеется, мы продолжим работу с молодежью — без этого никак. Это наше будущее, будущее науки. Будем продолжать работу с волонтерами. Мы всегда их приглашаем, мы их обучаем на месте — у нас работает летняя полевая школа «Европейский Боспор», где мы читаем лекции и в процессе раскопок обучаем всем необходимым навыкам. У нас есть люди, которые приезжают покопать для души. А есть и те, кто помогает нам с созданием трехмерных моделей. Часто приезжают художники в свой отпуск. Это место очень притягивает, и без него потом уже никак. ИА Красная Весна: Знаете, я даже слышал, что Крым становится со временем какой-то своеобразной Меккой, люди ищут возможность прикоснуться к чему-то древнему, священному, обогатить свой духовный опыт. Мне кажется, такие находки, объекты этому очень сильно способствуют. Анастасия Симонова: Да, конечно. Если вы руками своими пощупали свою историю, вы уже совсем по-другому будете относиться. Вы ее с таким трудом добыли. В том числе и к охране памятников отношение меняется. Я считаю это очень важным. Всё-таки нужны какие-то подвижки со стороны государства и организаций, чтобы люди понимали, что наша Родина, наш край очень богат различными памятниками, которые очень часто гибнут из-за халатного отношения, из-за черных археологов, мародеров, которые просто уничтожают памятники. Нужно формировать археологическую культуру. В Крыму это особенно актуально, поскольку долгое время вообще не было принято сдавать находки государству во времена до воссоединения полуострова с Россией. Более того, поощрялось разворовывание памятников, часто органы власти действовали в смычке с черными археологами. Я считаю, с этим тоже надо работать, просвещать население в том числе. Как показывает практика, когда ты выходишь к местным, с ними разговариваешь, приглашаешь к себе детей, они к вам приезжают на раскопки — они к вам уже совсем по-другому начинают относиться: «Нет, это трогать нельзя, это наш памятник, я на нем работал, как же это его грабить будут?» Конечно, случаи грабежа у нас были до прошлого года, когда мы поставили круглогодичную вооруженную охрану. Это большая проблема каждого памятника. ИА Красная Весна: Вы сказали про родную историю. Но получается же так, что наша родная история в каком-то смысле продлевается за пределы ее самой в глубокую древность, мы получаем от этого какую-то преемственность, от более древних культур. Анастасия Симонова: Да, естественно! И вдруг мы выясняем, что поселение греческое! А там же было и местное население. Все они вместе живут, соседствуют, перенимают друг у друга культурные традиции, становятся родными для этих мест. Мы удлиняем эту цепочку передачи культуры на многие тысячелетия, судя по палеолитическим находкам — на десятки тысяч лет, понимаете? Это заставляет иначе смотреть на нашу родную историю, конечно. На то, кто мы сами такие. Уже мы ведем отсчет не от 862, когда Рюрика призвали, а от глубокой древности. Это очень важно. ИА Красная Весна: Конечно, это невероятно ценно для нашего самосознания, для культурно-исторического развития. Анастасия Симонова: Да, и если мы говорим про Крым, то это всегда была территория, где люди жили, общались, был развиты торговые связи и так далее. Это не то, что нам показывают: пришли греки и просветили местное население. Всё было гораздо сложнее! И учились, конечно. И скифы учились — будущее крымское население — у греков. И были совершенно потрясающие вещи, которые в восточно-крымском музее-заповеднике хранятся — это что-то потрясающее! Уровень мастерства не хуже, чем у греческих мастеров. ИА Красная Весна: Надо же, а говорят, кочевники… Анастасия Симонова: Вот и встает вопрос. Кочевники-кочевники, а культура достаточно развитая. Да, бесписьменная. Порой приходится пересматривать подход, при котором говорится, что древние греки сделали всю культуру. Но сейчас выясняется, что это не вполне так. Всё гораздо сложнее. Когда живут много народов, естественно, они друг на друга влияют. На территории нашей страны творилась история, и сейчас она продолжает твориться всеми нами.