«Сейчас живу в коммуне при церкви»: как кемеровчанин после инсульта объехал половину Земли

Кемерово: «Хорошие были времена – 90-ые годы» Мне сейчас 47 лет. Родился в 1973 году в Прокопьевске. Родители переехали и я вместе с ними, в восьмой класс пошёл в Кемерове. Закончил там школу. Устроился работать в филармонию. Я занимался музыкой, поэтому и хотел в филармонию, чтобы быть ближе к этому. Там работал в ансамбле танца «Сибирский калейдоскоп». Сначала был художником по свету. Потом, чтобы оставалось больше времени на рок-эн-ролл, стал техником сцены. Был период, когда я работал в «Сибирском калейдоскопе» на трёх должностях: техником сцены, заведующим постановочной частью и артистом. Играл в детских мюзиклах, но я не танцор, был просто артистом. Ещё на радио «Европа Плюс» продавал свой голос на рекламу. В это же время в городе организовали общественный фонд поддержки творческой молодежи. Мы устраивали разные рок-фестивали. Например, пять лет подряд проводили фестиваль «Авитаминоз». В одном мероприятии принимали участие около двадцати музыкальных групп. В киноцентре «Юбилейный» неплохая тусовочка была. Нам включали видеоряд на большом экране, и на таком фоне группы выступали. Прям классно. Хорошие были времена – 90-ые. Доллар стоил 8 рублей. В филармонии мне давали зарплату. Прекрасно! Ну, а потом доллар скаканул с 8 рублей до 23. Из Кемерова я уехал в Москву в 2000 году. Москва, Хатанга: «Пресняков – артист, в общем, просто работяга» В Москве я работал техником сцены в основном. Со многими известными людьми встречался. Мы ставили им звуковую аппаратуру. И Гребенщикову, И Макаревичу – там большой список людей. Я много работал техником у Гарика Сукачёва. Последняя моя работа в России была у Владимира Преснякова. Хороший там коллектив. Вован не звездил. У него такого нет. Он артист, он просто работяга. Вот Гарик Сукачёв звездит. Потом я уехал на север – в Хатангу. Такое село за Норильском, один из самых северных населённых пунктов в России. Всего две тысячи километров до Северного полюса. Поехал, потому что хотел на Северный полюс попасть. В Хатанге я работал в местном клубе и в котельной кочегаром. Вернулся в Москву через 9 месяцев, то есть полярную зиму я там пережил. Таиланд, Камбоджа: «В госпитале поставили диагноз – пищевое отравление» Некоторое время пробыл в Москве. Потом уехал в Таиланд. Был гидом, сезон работал управляющим гостиницей. Потом переехал в Камбоджу. Там организовал филиал TEZ TOUR при поддержке главного офиса, конечно же. Был генеральным директором, гидом и бухгалтером. В общем, всё в одном лице. 2013 год, мне сорок лет. У меня всё прекрасно. Бизнес налажен. С приятелями организовали музыкальную группу. Весёлый коллективчик такой! Я пою. Выступаем. Саксофонист и тромбонист французы. Бас-гитарист из Амстердама. Барабанщик и гитарист русские. Ну и я. 2 июня буквально через месяц после нашего большого концерта меня разбил инсульт. Чуть не помер. А это же Камбоджа. В госпитале мне поставили диагноз – пищевое отравление. Стало понятно, что нужно ехать в Россию. Я добрался до Новосибирска. Там меня на машине встретил друг. Довез в Кемерово, и сразу же в больничку, в реанимацию. Три месяца провёл в Кемерове по больницам. 1 сентября стало холодно – это же Сибирь. Я давно в России не жил, совсем отвык. 5 сентября я через Новосибирск самолётом до Бангкока и опять в Камбоджу сбежал. После инсульта уже семь лет прошло. Изменения большие в организме. Было сильное нарушение координации. Конечно же, голос у меня сильно изменился. Правая сторона тела хуже работает. Правая рука трясется. Я два года занимался восстановлением себя. Стал лучше говорить. Раньше я даже не мог регулировать громкость речи. Говорил либо очень тихо, либо очень громко. Правая сторона тела работает плохо до сих пор. Хожу прихрамывая. Фиг знает, что было со здоровьем до инсульта. Пока молодой, ничего же не замечаешь. Голова заболела – выпил обезболивающих таблеток и вперёд. Может, и были проблемы со здоровьем, но живешь и не замечаешь. Или не хочешь замечать. Я сплавлялся по рекам, поднимался в горы, ходил в походы, выступал на сцене. Не до того мне было, чтобы следить за здоровьем. Ну, а потом, конечно, когда уже бахнуло, когда меня всего искривило – жизнь поменялась кардинально. Вообще всё изменилось. Тогда уже стал заботиться о здоровье. Чтобы раньше времени не умереть. Камбоджа, Гонконг: «Я напобирался на авиабилет» Чтобы восстановиться после инсульта, в Камбодже я стал каждый день заниматься в бассейне. Плавал, делал упражнения в воде – обыкновенную гимнастику. Стоишь по шею в воде, руки вперёд, руки в бок. Это помогает. Друг мне ставил уколы лекарства, чтобы в мозге нейронные связи восстановились. Спустя два года, как только я почувствовал, что на что-то способен, я сел на велосипед. На тот момент у меня имелись три хороших велосипеда. Я собрал из них один. Взял самые лучшие детали от каждого. Рама от одного, вилка – от другого. По моим подсчётам, мой велосипед стоит около двух тысяч долларов. Сначала я ездил на нём по Камбодже. Потом уехал на Бали. Сейчас на нём и езжу. Три года я катался по Азии: Таиланд, Малайзия, Китай и другие страны. Потом доехал до Гонконга. Там две недели жил на улице и побирался. Написал на картонке, мол, так и так, денег нету. И напобирался на авиабилет. Улетел в Корею, конкретнее в Сеул. Из Сеула – в Мадрид. Из Мадрида – в Сантьяго-де-Чили. Южная Америка: «Безвизовый въезд для людей с российским паспортом» Я хотел из Чили добраться до Мексики. Доехал до границы Колумбия-Панама. Как известно, между Центральной и Южной Америкой нет дороги. Там можно перебраться либо водным путём, либо самолётом. Я выбрал водный путь. В Панаме в первом пограничном пункте меня без наличных денег не пустили в страну. Парни на границе спрашивают: «Наличка у тебя есть?» Сто долларов им нужно было показать. В общем, они меня развернули. И я обратно в Колумбию, через Эквадор, через Перу в Бразилию. Потом Аргентина, Уругвай и опять в Чили. То есть кружок по Южной Америке я дал. Заехал в Чили, а здесь уже коронавирус. Границы закрыли. И с 18 марта я тусуюсь только в Чили. Когда в Южную Америку только собирался, я кое-какие слова на испанском языке подучил. Сейчас я здесь уже два года. Понимаю язык, не всё, но в целом понимаю, что они говорят. После инсульта я по-русски-то не очень хорошо изъясняюсь. Так что и по-испански я говорю плохо. Но у меня всегда есть Google Переводчик. В Чили я поехал к знакомому чилийцу Кристофу. Мы с ним познакомились в Перу. Он тогда с семьей путешествовал на автодоме (это автобус-дом). Кристоф пригласил меня в гости. Я приехал. Тут объявили карантин. Я четыре с половиной месяца жил в палатке на земле Кристофа, где он строит дом. В южном полушарии здесь зима была. А сейчас у нас весна началась. Потом у Кристофа изменились обстоятельства. Он сказал, что мне нужно искать другое место. Моя знакомая из Аргентины связалась со своей знакомой в Чили. В итоге я сейчас живу в коммуне при церкви. Все эти годы, пять лет, в течение которых я путешествую, я без денег. Просто едешь по дороге, видишь едальню какую-нибудь. Подъезжаешь, говоришь, что так и так. Кормят везде. С едой нет проблем. Так было в Азии, так же и здесь. В Южной Америке во все страны безвизовый въезд для людей с российским паспортом. Но сейчас границы закрыли, и перемещение между странами невозможно. Чили: «Красиво, очень похоже на Сибирь» В Сантьяго, столице Чили, снега не бывает совсем. Если подняться чуть выше в горы, вон видно Анды, там снег. Чуть южнее, туда, где Патагония, снега побольше. Там красиво, очень похоже на Сибирь. Севернее в сторону Перу начинается пустыня и камни. Там вообще зелени нет. Сейчас в Чили весна. Солнечно. Пальмы растут. Зимой здесь плюс один обычно. Чилийцы, конечно, отличаются от русских. В первую очередь, своей терпимостью. Иностранцы вообще гораздо терпимее русских. Расскажу такую историю про иностранцев. Было ещё до инсульта. Мы с другом на великах по Лаосу катались, заехали в Камбоджу. И там решили немножко срезать и на минивэне проехать. Загрузились в машину. А в этом минивэне люди друг на дружке, на переднем сидении три человека. Короче, капец. Минивэн останавливается. Люди вылезают друг через дружку. В общем, Камбоджа. Я тогда подумал: «Наши бы стали что-то говорить, возмущались бы». Нетерпимость бы свою всяко выразили. А тут – тишина. Камбоджийцы так рассуждают: «Трое на одном сидении – значит трое». В Чили люди борются за свои права. С полицией (их здесь называют карабинерами) никто переговоры не ведёт. Это в Белоруссии или в России люди с ними разговаривают, какие-то мирные протесты. Здесь – нет. Сразу же бросают коктейль Молотова или шарики с краской. Полицейские броневики и менты все в краске. А в России как? Ну ладно. Потуже затянем пояски. Картошку выкопали и нормально прозимуем. В Чили другая история. В Азии я жил долго, но меня всё равно воспринимали как иностранца. Там азиаты же. Ну, а в Чили я свой. Я такой же, как они. Да, у меня светлые глаза, я светловолосый. Но я не азиат и не афроамериканец. Я здесь среди своих. «Сейчас новая история» Мне нравится ездить. Чё на месте сидеть? В детстве родители меня много возили. В 14 лет я уже мог самостоятельно сделать пересадку в аэропорту. В путешествиях мне нравится то, что я попадаю в новое место. Там даже пахнет по-другому. Мне нравится само передвижение и новые места. Движение – это жизнь. На YouTube у меня уже два с половиной года есть канал, где я рассказываю о своих путешествиях. Он называется ЕдуДальше. Приключенческие фильмы же создают на основе чего-то. Значит, они могут создаваться и на основе моей истории. К сожалению, границы сейчас есть. Ещё полгода назад да, мир был абсолютно открыт. Здесь было очень свободно. В Южной Америке нет депортации. Какая, например, есть в Азии. Не для одного меня не существовало границ. Есть много людей, которые двигаются по миру. Границы есть только в голове. Типа «ой, заграница». Да открыт мир вокруг. Не было проблем при перемещении между странами. Сейчас совсем другое дело. Сейчас новая история. Тоже по-своему интересная. Ни фига себе – пандемия в мире.