Какая опасность может существовать в наших домах
Индустриальная эпоха и господство техносферы имеют объяснимые последствия. Скрытые источники радиации, токсичные испарения, ядовитый газ — все эти вещи составляют изнанку большого города. Мы систематизировали наиболее существенные, резонансные проблемы. Об ущербе для здоровья, радиоактивных свалках и токсичных панелях (и как с этим жить) читайте ниже.
На карте Москвы и области есть точки, которые из-за своей дурной славы привлекают внимание экспертов и обывателей. Начнем с «фенольных» домов.
«Фенольные» дома
Этот казус отчасти похож на известный инцидент в Краматорске Украинской ССР. Главное отличие в том, что смертоносные частицы попали в панельный дом в Донецкой области из-за губительной ошибки логистики: в щебне оказалась ампула с цезием-137, потерянная в карьере несколькими годами ранее. За шесть лет излучение свело в могилу шесть человек.
Проблема «фенольных» домов возникла иначе. В начале 1970-х шло расселение коммуналок — в рекордные сроки нужно было построить как можно больше девятиэтажек. Ученые уповали на химию как на науку будущего: появлялись новые пластики, сорта клея, герметики. Все — на основе фенолформальдегидных смол. Некоторые инженеры выступали с предложениями, как сократить сроки и удешевить строительство. Так был проведен эксперимент с фенолформальдегидом в бетоне. Раствор стал застывать на порядок быстрее, укрепилась конструкция. Для экономии использовали утеплитель — стекловату с фенолформальдегиными смолами. Считается, что эксперимент впервые был проведен на Открытом шоссе в Москве в домах серии II-49П.
Стройка завершилась феноменально быстро. Через какое-то время между панелями начали появляться микротрещины и в квартиры поползи ядовитые испарения фенола. Особенно обильно они выделялись летом.
Чем это грозит?
Фенол невероятно токсичен. Для беременных вдыхание отравленного воздуха чревато врожденными заболеваниями у плода. У живущих с рождения в таком «эфире» детей развивались бронхиальная астма и хронический насморк. У взрослых людей после многих лет в ядовитых «панельках» диагностировали расстройство зрения, болезни дыхательных путей, тяжелое поражение почек (поликистоз). В отдельных случаях химический воздух приводит к ранней смерти.
Как выявить такой дом?
В статье «Коммерсанта» «Москва фенольная», опубликованной в 2007 году, утверждается, что число домов с ядовитыми смолами — около 200. Из них лишь семь в районе Метрогородок признаны официально. К слову, в 2010 году тогдашний глава управы Владимир Тараненко в интервью Первому каналу заявил, что в районе нет фенольных домов, а «то, что было определено первоначально, — ошибка центра Госсанэпиднадзора». «Фенольные» девятиэтажки есть и в Северном Тушино на улице Героев Панфиловцев. В 2010 году эксперты установили, что выделения фенола в них превышают норму в четыре раза.
Идентифицировать «фенольный» дом сложно. Круг поиска, конечно, можно сузить сериями II-49П и II-49Д. Но это не позволяет автоматически записать все «панельки» такого типа в разряд «фенольных» и смертельно опасных. Такой тип возводили по всему СССР, эти высотки легко отыскать не только в Москве, но и в Тюмени, Кемерово, Нижневартовске, Екатеринбурге, Тольятти и пр. Решения о применении фенолформальдегида в бетоне принимались инженерами локально. Поэтому уверенно заявлять, что все без исключения дома этих серий токсичны, нельзя.
Для того чтобы выяснить, является ли ваш панельный дом «фенольным», нужно узнать, к какой серии он относится. Это можно сделать, обратившись в Бюро технической инвентаризации. Если он принадлежит к II-49П и II-49Д, то вероятность, что вы дышите фенолом, высока. Определить это может только экологическая экспертиза. Специалисты возьмут пробы бетона и воздуха в квартире. После лабораторных тестов все станет ясно.
Как бороться?
К сожалению, вариантов мало. Первый — продать и съехать. Но не все могут позволить себе эту непростую процедуру, особенно учитывая состояние рынка вторички в Москве. К тому же это неэтично: «фенольный» фон придется скрыть, наградив новых жильцов прелестями жизни с ядовитым воздухом. Второй путь — профилактический. Изолировать токсин можно, добротно обшив стену гипсокартоном. Фильтрации воздуха способствуют комнатные растения и регулярное проветривание. Так можно снизить риск пагубных последствий.
Как решалась проблема в Метрогородке?
Власти Москвы начали решать проблему «фенольных» домов на заре 2000-х. Тогда история с источающими яд стенами постепенно приобретала резонанс. Исследования проводились еще в 1989 году, а в 1999 году управа Метрогородка докладывала в мэрию, что дома не соответствуют санитарным нормам. Процитируем распоряжение правительства Москвы 2000 года: «Особо напряженная ситуация сложилась в домах серии II-49 „П“ по Открытому шоссе, д. 24, корпуса 1 и 42; ул. Николая Химушина, д. 3, корпуса 2 и 3». Прежде чем принять решение о расселении и сносе, на место направили военных из подразделений РХБЗ и санэпидемстанцию. Дома изучали комплексно: сверлили стены, вынимая образцы бетона, анализировали воздух. Вердикт — место непригодно для жизни. Дышать воздухом, в котором концентрация фенола выше нормы в 12 раз, нельзя.
Гром грянул в 2006 году. Тогда большую огласку получил снос злополучного дома № 24/1 на Открытом шоссе. Он оказался феноменально крепким, таким, что 160 кг взрывчатки не смогли его обрушить. Дом лишь просел на один этаж. Второй взрыв завершил дело. Итог: некоторые «фенольные» высотки II-49П в Метрогородке расселены, некоторые эксплуатируются до сих пор.
Панельные дома серии II-49 в Москве (по административным округам).
Интенсивным красным подсвечен участок в районе Метрогородок
Стены с ароматом аммиака
Продолжая тему токсичного жилья, упомянем аммиак. Халатные строители могут нарушать технологию производства бетона, вследствие чего в готовом растворе будет образовываться аммиак, а стены станут очень неприятно пахнуть. Чем это опасно? Главным образом поражением дыхательных путей. Как с этим борются? Есть два способа. Первый — химический. Стены покрывают раствором, который разлагает аммиак на соль и углекислый газ, затем закупоривают вторым раствором все поры в нем. Второй — физический. С помощью тепловых пушек аммиак буквально выпаривают. Эффективность обоих методов не абсолютна.
«Фонящие» объекты
Незначительный объем радиационного излучения приходится на долю того же бетона, т. к. он содержит измельченные горные породы — гранит и базальт, а те, в свою очередь, — мельчайшие частицы тория и урана. Период их распада превышает жизненный стаж Земли и составляет 4,5 млрд лет. При этом они испускают радон, о котором мы детально поговорим ниже. Благо объем этого инертного газа крайне мал, что не отменяет предосторожностей: частое проветривание не даст газу накопиться.
Теперь о серьезных источниках. 137 московских предприятий, а также неизвестное точно число военных частей имеют дело с радиоактивными отходами производства. Все они хранят их по-своему, в итоге направляя в могильник в Сергиево-Посадском районе. Это образцовое хранилище с очень высоким контролем качества. Ближайшему населенному пункту (в 4 км от него), по словам представителей ФГУП «Радон», ничего не угрожает. Но не все московские кладбища радиации эталонно герметичны и сохранны.
Очищенные и неочищенные радиоактивные могильники
В середине XX века в Москве работали многочисленные предприятия, использовавшие радиоактивные вещества, в частности урановые руды. Политические причины заставляли ученых трудиться в авральном режиме. Как следствие, от отходов избавлялись небрежно, захоранивая побочные продукты где придется. Нормы радиационного загрязнения были иными, и отходы бессовестно закатывали в дороги, засыпали в овраги или просто закладывали в грунт. Так возник, например, известный могильник у р. Лихоборка, ликвидированный «Радоном» семь лет назад. Еще в 1950-е туда буквально на телегах (как писал Иван Шварц в статье «Ядерная свалка — наш дом родной» для «Коммерсанта» в 1997) свозили радиоактивные вещества. Однако не все свалки известны.
В интервью «Московскому комсомольцу» в 2014 году Михаил Ивлев, директор по радиоэкологии ФГУП «Радон», признался, что самое проблемное место в Москве с точки зрения радиации — это Коломенский склон. На заводе полиметаллов (что на Каширском шоссе) в 1950-е велась разработка ториевых бомб. (Завод производил торий и уран с 1934 по 1972 год.) Все отходы от этой кропотливой работы нехитро сбрасывали на склон. Сейчас время от времени их вымывают дожди. Бытует мнение, что могильник есть и на территории самого предприятия. На окраинах Коломенского можно найти неглубокие ямы, небрежно огороженные желтыми и белыми лентами (отходы были удалены, но не добросовестно). В 2017 году волонтеры фиксировали в них активность 1,3 микрозиверта в час, местами до 14,03, а также находили фрагменты горной породы с активностью в 19,3 микрозиверта в час. Верхний предел излучения для человека в час — 0,57 микрозиверта.
Струится радон
Радон — это бесцветный газ без запаха, испускаемый корой Земли. Его излучение — один из компонентов естественного радиационного фона. Кожа человека надежно предохраняет внутренние органы от пагубных последствий альфа-излучения. Однако вдыхаемый с воздухом радон и продукты его распада могут порядком навредить. В обычных условиях он быстро выветривается, поднимается в верхние слои атмосферы, где распадается на слагаемые и исчезает. При этом он может задерживаться в помещениях, облучая живые ткани. Чем это опасно? Газ поражает кровяные клетки и иммунитет.
Как обезопасить себя? В отдельном доме главный секрет борьбы — это герметичность подвала. Нельзя допустить, чтобы большие объема газа из почв проникали в подполье. Второй — грамотная вентиляция подвала и всего дома, чтобы газ выветривался. Если речь идет о квартире, то проветривание и вытяжки — верный способ удалить радон, который может поступать с водой и природным газом.
Гранитные набережные, скамейки. Насколько это опасно?
Кислые магматические породы обладают естественной радиоактивностью. Поэтому гранит «фонит». «Фонят» набережные и скамейки. Но насколько сильно? Ограждение у Троицкого моста в Санкт-Петербурге, например, имеет фон 0,43 микрозиверта в час, что лишь незначительно выше нормы.
Иприт в Кузьминках. «Лес жары»
Кузьминский лесопарк знаком каждому москвичу. Озеро, пруд, умиротворенные виды среднерусской природы. Пасторальную картинку нарушает один факт: в юго-восточной части парка «Кузьминки» с 1918 по 1962 год находился испытательный полигон «Лес жары». В наследство от царского правительства РККА получила колоссальное количество химического оружия. С 1918 года военные химики устраивали масштабные учения с пехотой и кавалерией, тестируя свойства боевых газов.
В «Лесу жары» проводили эксперименты на людях и животных. Бункер основной лаборатории, где иприт тестировали на солдатах, прекрасно сохранился. Химические маневры курировал лично Тухачевский. Здесь в 1926 году на козах испытывали боевую форму сибирской язвы. Всего прошло шесть тысяч опытов. В 1937 году на полигоне были захоронены сотни бочек и баллонов с химикатами. Часть смертельного груза сбросили в озеро. Сейчас эти бочки уверенно фиксируют металлодетекторы. В августе 2017 года в парке работали саперы МЧС: ураган в нескольких местах выломал деревья, обнажив захороненные химические снаряды.
Эколог Лев Федоров утверждал: «Это гигантское количество химического оружия, это сотни тонн отравляющих веществ. В боевых условиях этого хватило бы для того, чтобы уничтожить какой-нибудь город». Покидая полигон в 1962 году, военные даже не демонтировали блиндажи для испытаний и клетки для подопытных животных. Не говоря о специальных камерах и каменных постройках. Все это, хоть и заметно обветшав, стоит и сейчас. Можно найти фрагменты керамических сосудов для зарина, люизита и иприта. Бочки давно потеряли герметичность. Маркировки едва различимы. Содержимое сочится на землю беспрепятственно. В некоторых местах еще стоят полусгнившие таблички «Опасно для жизни», разбросаны противогазы.
Там же находился упраздненный Институт экспериментальной ветеринарии. Скотомогильник при институте законсервирован, но его герметичность вызывает вопросы. При попадании в грунтовые воды споры сибирской язвы могут выйти на поверхность.
Чем может быть опасен «Лес жары»? С одной стороны, иприт и люизит, вероятно, утратили боевые свойства. Но это не гарантировано. У бочек ощущается запах чеснока, значит, яды распадаются. Напомним, что вдохнувший иприт человек покрывается язвами, слепнет и умирает от отека легких. С другой, предельная концентрация мышьяка в почве превышена в 550 раз. Основная опасность — непредсказуемость: что ждет человека, контактирующего с разлагающимся биолого-химическим оружием?
На карте Генерального штаба ВС СССР 1968 года полигон отмечен как пионерский лагерь
«Лес жары» на спутниковом снимке современной Москвы (подсвечен желтым)
Обобщенная карта опасностей.
