Кавказ теряет «вождей»: что будет с регионом без сильных лидеров

С помощью какого механизма федеральный центр реально будет обеспечивать сейчас стабильность на Кавказе – пока до конца не очевидно Иван Петровский Эпоха вождей в России уходит? Все чаще политические процессы, происходящие в регионах страны, дают повод утвердительно ответить на этот вопрос. Ярче всего «вождизм» всегда ассоциировался с республиками Северного Кавказа. Одним из таких «вождей» был и недавно ушедший в отставку глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров, однако назначенный на его место врио Махмуд-Али Калиматов до такого звания пока явно не дотягивает. А что насчет остальных? «Новые Известия» поговорили с экспертами, и попытались разобраться, что происходит с «вождизмом» на Кавказе, и к чему все это может привести. Нищета Кавказа и сильные лидеры, которых почти не осталось Отрицать значительную роль личности на Кавказе было бы глупо. Даже советские власти, пытавшиеся обесценить значение национальных границ на Кавказе, и всеми силами сформировать «единый советский народ», не достигли своей цели. Сегодня ситуация меняется, и, как считают эксперты, не всегда в лучшую сторону. «Личность в кавказской политике зачастую заменяет институты, а в ряде случаев и является фигурой согласования между формальными и неформальными институтами. Вспомним, что в советские годы стабильность на Кавказе и в Закавказье держалась именно на умелых и сильных лидерах. Тот же Кабалоев в Северной Осетии, Мальбахов в Кабардино-Балкарии, Демирчян - в Армении, Алиев - в Азербайджане» - говорит Владимир Новиков, старший научный сотрудник Института социальных и политических исследований стран Черноморско-Каспийского региона. «Устранение этих людей с политической арены почти сразу привело к потере стабильности в регионе» - обращает внимание эксперт. «Глава республики должен быть способен, если на то есть серьезный повод, спорить с «центром», а не принимать приказы оттуда к молчаливому и беспрекословному исполнению. Центру ведь тоже свойственно ошибаться, это жизнь. Поэтому на Кавказе и ценят тех, кто способен к продуктивному диалогу как с «центром», так и с самой общественностью» - подчеркивает экс-министр экономического развития Республики Ингушетия, доцент МГУ им. М.В. Ломоносова, кандидат экономических наук, Магомет Яндиев. Генеральный директор Центра политической информации Алексей Мухин считает, что сейчас в Кавказских республиках осталось мало харизматичных лидеров, и это большая проблема и для республик, и для федерального центра, которому удобнее иметь дело как раз с сильными лидерами. Утрата таких фигур, а соответственно, и жесткого (хоть зачастую и неформального) контроля в Кавказских республиках, где велико влияние кланов и местных элит, может быть чревато началом новых клановых бизнес-конфликтов, обострением криминогенной обстановки, усилением коррупции. Лидеров на Кавказе теперь и правда мало. Казбек Коков в Кабардино-Балкарии, хоть и является сыном бывшего президента республики, карьеру делал в Москве, и в регионе является новичком, а Вячеслав Битаров, руководящий Северной Осетией – Аланией, может похвастать только тем, что входит в десятку богатейших губернаторов России. Сомнительное достижение для главы бедного региона, где даже врачам скорой помощи урезают и без того копеечные зарплаты. Стоит ли удивляться, что он оказывался на последнем месте в «Национальном рейтинге губернаторов», что самое главное – входит в десятку аутсайдеров в кремлёвском рейтинге по доверию населения. А это – самый главный показатель в KPI, выставленных главам регионов. Крепко стоять на ногах без одобрения населения и Кремля - утопия. Но сложнее всего дела обстоят у главы Карачаево-Черкесии Рашида Темрезова. Он также отмечался попаданием на последнее место независимых губернаторских рейтингов (в прошлом году в рейтинге «АПЭК» он держался на последнем месте 3 месяца подряд). Но куда важнее то, что сейчас идёт процесс разрушения властных элит в регионе. Гендиректор Института региональных проблем Дмитрий Журавлев отмечал, что в регионе есть три основных группы влияния: семьи Деревы, Арашуковы и Темрезовы. Арест Арашуковых прокатился громким скандалом, тише прошёл арест 5 марта Вячеслава Дерева. За расследование доходов, приближённых к Темрезову, взялся даже ФБК Навального с соответствующими публикациями. Рашид Темрезов больше не способен контролировать ситуацию и держать грязное бельё в границах региона. Вот и получается, что единственным сильным лидером на Кавказе остался Рамзан Кадыров, который уверенно занимает второе место в кремлёвском рейтинге глав регионов по доверию населения. Он стал символом и неотъемлемой частью Чечни. Как отмечает политолог Александр Асафов: «Мы привыкли, когда руководитель республики – это сильный человек, наполненный максимальными полномочиями и компетенциями, способный к резким решениям, к резкой кадровой политике, к резким высказываниям в публичном поле. Конечно, Кадыров является наилучшей иллюстрацией». Евкуров тоже вполне подходил под это описание. Пару лет назад многие еще делали ставку на Владимира Васильева, назначенного главой Дагестана, но он так и не стал «своим» человеком в регионе, и не смог наладить рабочие контакты с элитами. Кроме того, поговаривают, что нынешний глава Дагестана, курсирующий между своим кабинетом и больничной койкой, все больше времени проводит на последней... Первым делом Васильев взялся за аресты высокопоставленных чиновников: за решётку были отправлены министр экономики и территориального развития Осман Хасбулатов, глава местного филиала Россельхозбанка Гитиномагомед Гаджимагомедов, врио премьера Дагестана Абдусамад Гамидов, министр образования Шахабас Шахов и другие... Но подобные методы – не ноу-хау Васильева. И до него, при Рамазане Абдулатипове, федеральный центр проводил аналогичную силовую политику: вспомнить хотя бы, что были сняты 4 министра и 22 главы городов и районов. Вот только условия жизни людей на Кавказе это никак не улучшало. Ни тогда, ни сейчас: в первом квартале 2019 года реальные располагаемые доходы населения в Дагестане сократились на 4,2% - значительно сильнее, чем в среднем по стране и даже сильнее, чем по Северо-Кавказскому федеральному округу. А 55% трудоспособного населения Дагестана заняты в теневом секторе экономики. Северо-Кавказский федеральный округ - один из беднейших в стране: зарплата там в апреле 2019 года, по данным Росстата, составила 27.765 рублей. И это ещё без учёта налогов: то есть, на руки выходит около 24 тыс. рублей. Зарплаты на Кавказе почти вдвое ниже среднероссийских (по России – в среднем 46.324 рубля). И такой большой безработицы нет больше нигде в нашей стране: 11,5% в среднем по федеральному округу. В Ингушетии она и вовсе составила 26,7%. Плюс высока теневая занятость. С теневым сектором экономики в Чечне связано 63,9% трудоспособного населения, в Дагестане – 55%, в Ингушетии – 49,2%, в Кабардино-Балкарии – 41,3%, в Северной Осетии – 37%. Разрушение системы «сдержек и противовесов» на Кавказе В общем, получается, что после ухода Евкурова, Рамзан Ахматович Кадыров – единственный сегодня сильный лидер на Кавказе. Лидер, соперничать с которым никто не может. Вступать в конфликт с Кадыровым опасаются даже уверенно чувствующие себя в регионе фигуры: главы регионов в итоге теряют свои посты, а отец и сын Арашуковы, лишившись покровительства Кадырова, и вовсе пошли под суд. Просто совпадение, или же целенаправленное усиление позиций чеченского лидера? Факты говорят не в пользу случайностей... Юнус-Бек Евкуров являлся «противовесом» Кадырову. И, пожалуй, чуть ли не единственным политиком, деятельность которого обеспечивала хоть какое-то ограничение влияния чеченского лидера. Такой расклад до последнего времени был привычен: на Кавказе без системы сдержек и противовесов никогда ранее не обходились. Сильная Чечня давно стремится увеличить своё влияние на Кавказе и проводить экспансии за пределы региона. Адвокат и представитель коренной народности, черкес Алим Бишеновуверен, что «Кадыров может распространить своё влияние на ингушей, которые могут быть немножечко чем-то недовольны в части его политики, но, безусловно, они его уважают». И только лидеры (настоящие лидеры, признанные народом и элитами, а не просто люди, занимающие кресло руководителя региона) могли сдерживать такой напор. Это касается и мирного времени, и периодов вооружённых конфликтов. 90-е годы выдались на Кавказе неспокойными именно с подачи Чечни, когда её президент Джохар Дудаев в 1991 году объявил о независимости от СССР и создании Чеченской Республики Ичкерия. Тот же Абдулатипов прекрасно понимал необходимость системы сдержек на Кавказе. Даже тема его кандидатской диссертации, защищённой ещё в 1978 году, звучала так: «Личность в системе национальных отношений развитого социализма». Но противостояние с Чечнёй он не осилил, точно также, как и Евкуров. У него получалось пресекать в республике различные конфликты до тех пор, пока не разгорелся межнациональный конфликт в Ленинауле между аварцами и чеченцами. Похожий конфликт уже был в истории: в 1991 году в том же самом Ленинауле. Тогда Абдулатипов, участвовавший в переговорах, смог договориться с Джохаром Дудаевым, и погасить «пожар». Но в нынешней ситуации сила и возможности влияния на решения явно были в руках Кадырова и чеченских парламентариев. Без системы сдержек и противовесов в том или ином виде, обеспечить стабильность на Северном Кавказе еще не удавалось. До 50-х годов ХХ века советская власть предпочитала силовой метод: постоянное перекраивание границ и даже депортация чеченцев 1944 года. Потом был выбран вектор создания этакого идеального, «витринного» советского региона с «единым советским народом»: в Чечене стали появляться ВУЗы и передовые предприятия, в том числе оборонные, куда работать приезжали кадры из всех республик. Национальная идентичность постепенно размывалась. Позднее, после распада Союза, федеральный центр предпочел «точечное» воздействие: в регионе стали работать при помощи местных авторитетных «баев», обеспечивая таким образом хоть какое-то равновесие. Сегодня же отказались и от этого механизма. А что взамен? А взамен, пока, видимо, ничего. Система сдержек и противовесов на Кавказе разрушена. В регион направляют заведомо слабых политиков, а тех, кто еще может оказывать влияние, убирают. Практику советских времен с «разбавлением» населения экспансией русских кадров, не применяют... По мнению Алексея Мухина «федеральный центр жёстко контролирует ситуацию, судя по действиям спецслужб и правоохранительных органов». Однако... Политолог Александр Мищенков акцентирует внимание на дополнительном факторе риска: «злоупотребление силовым ресурсом ведёт к провокации ещё больших конфликтов, основанных на принципиальных понятиях справедливости и чести». Эльдар Есиев, политический обозреватель, политолог, конфликтолог (факультет политологии МГУ им. М.В. Ломоносова) так поясняет выбранную Москвой нынешнюю модель управления: «Система «сдержек и противовесов», которая была интегрирована в управленческую модель СКФО, постепенно уходит в прошлое. Федеральный центр пытается применить новую для Кавказа модель системного администрирования, при которой правила государственного управления будут аналогичны тем, что есть и в других регионах РФ». Идея подвести работу во всех регионах к единым правилам ясна, только ведь Кавказ – регион особенный. Едва ли его можно вписать в шаблонные стандарты, и действовать там также как в Поволжье или Сибири. С помощью какого механизма федеральный центр реально будет обеспечивать сейчас стабильность на Кавказе – пока до конца не очевидно. Однако ясно одно: на сегодняшний день полный карт-бланш дан Рамзану Кадырову, единственному «вождю» Кавказа, которого в настоящий момент никто и ничто не сдерживает. При таком раскладе его личное влияние, а также влияние приближенных к нему элит будет только расти, причем не только за пределы республики, но существенно дальше границ Кавказа. Почему Москва способствует этому? Вопрос остается открытым.