Кавказская война отняла у людей родину и близких. Мы нашли потомков, которые обретают идентичность и восстанавливают семейные связи полтора века спустя
Что такое Кавказская война
В XVIII веке Россия начала налаживать связи с Закавказьем, чтобы укрепить свои позиции на Черном море. В 1801 году Павел I подписал манифест о присоединении Грузии к Российской империи. Горские народы Северного Кавказа стали помехой для России – земледелие в гористой местности развивать было сложно, поэтому мужская часть населения занималась набегами и грабежами. Горским набегам подвергались и российские территории.
В 1817 году российская армия начала активные военные действия на Северном Кавказе. Официально они продолжались до 1864 года. Людские потери российской армии в Кавказской войне варьируются от 15 тыс. до 500 тыс. человек. Примерное количество погибших в войне горцев до сих пор неизвестно.
Выселение кавказцев
С окончанием войны притеснение кавказцев продолжилось – Российская империя принудительно и массово выселила абхазо-адыгские народы с их территорий, некоторые, видя происходящее, уезжали сами. Выселение кавказцев после Кавказской войны называют "мухаджирством". Часть представителей северокавказских народов выступает против термина «мухаджирство», так как слово заимствовано из арабского языка и означает переселение мусульман из-за религиозных притеснений. По их мнению, кавказцы эмигрировали не только из-за религии, но и из-за несогласия с присоединением к России и притеснений именно по национальному признаку.
Принудительным переселением считается преимущественно геноцид черкесов, а также родственных им абхазского, абазинского и убыхского народов. Официально выселение началось 10 мая 1862 года, после выхода постановления Кавказского комитета «О переселении горцев». Согласно ему, горцев должны были принудительно переселить на территорию Турции.
Россия договорилась с Турцией о приеме переселенцев. Но организовать этот процесс так и не получилось – людей оказалось больше, чем ожидали российские и турецкие власти. В результате подконвойных горцев сгоняли к берегам Черного моря вдали от населенных пунктов. Там их ждали карантинные лагеря с плохими условиями. Некоторым удалось попасть в Турцию и начать новую жизнь. Остальные умирали от голода, холода и инфекций.
Точное количество переселенцев из Северного Кавказа определить невозможно – у горцев в то время не было удостоверений личности и достоверных сведений о численности каждого народа. Кто переселился принудительно, а кто добровольно – узнать еще сложнее.
Официальной и признанной исследователями статистикой считаются сведения Адольфа Берже, историка и кавказоведа XIX века. По его данным, через порты восточного берега Черного моря в Турцию выселили 493 тыс. человек. Но он отмечал, что в подсчеты не попали данные о переселившихся за свой счет. Больше всего выселение коснулось абхазо-адыгских народов (адыгейцы, кабардинцы, черкесы, шапсуги, абхазы, абазины, убыхи) – около 470 тыс. человек.
«Кровь – не водица»
Галине Кузнецовой 55 лет. Она считает себя черкешенкой. Ее отец и мать познакомились в Перми. Когда родители развелись, Галина осталась жить с матерью. Повзрослев, она заинтересовалась историей семьи, встретилась с отцом, попыталась узнать судьбу предков.
Отец Галины Александр - не любил говорить о своем происхождении. Женщине удалось выяснить только то, что ее прадед обосновался на Дону (неизвестно, где именно) и был кузнецом. Он взял фамилию по профессии - Кузнецов. Его сын, дедушка Галины, говорил всем, что он донской казак.
Предположение, что у Галины черкесские корни, выдвинул ее друг-черкес. Он увидел фото ее отца. Тогда Галина обратилась к сотрудникам АРИГИ - Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований, специализирующегося на изучении адыгского этноса. Там тоже решили, что отец Галины обладает черкесским происхождением.
Галина и Александр Кузнецовы. Фото из семейного архива
- У моего отца классическое типичное черкесское лицо, какое не у всех черкесов с фамилией и родословной бывает. И характер, и повадки... Кровь – не водица, с ней много чего передалось, несмотря на ассимиляцию, - рассказала “7х7” Кузнецова.
Сопоставив даты и воспоминания отца, Галина поняла, что ее прадед мог уехать на Дон и поменять черкесскую фамилию на русскую из-за угрозы притеснений по национальному признаку. По словам женщины, молодое поколение черкесов отказывается воспринимать ее как черкешенку, так как она не знает историю рода. О своих корнях Кузнецова разговаривает с более старшим поколением, которое помнит о последствиях Кавказской войны для адыгских народов.
- Выпасть из народа, потеряться – легко. На это направлена вся мощь империи с ее политикой насильственной ассимиляции любыми средствами. А вот вернуться почти невозможно. Нет институтов, механизмов возвращения. Эта проблема даже не осознается, ее как бы нет, - поделилась Галина.
Она надеется, что когда-нибудь ей удастся найти архивные записи о ее семье и официальные подтверждения черкесского происхождения. А пока она учит черкесский национальный танец и планирует выучить черкесский язык.
«По приказу царской администрации»
Ж. Ныров (он попросил не указывать его имя) – этнический абазин. Выселение рода Ныровых началось в 1858 году. Тогда в Бабуковской станице проживали кабардинцы и абазины, в том числе Ныровы. Люди подняли восстание против российской власти. Подавляя его, российская армия убила 15 человек. А после власти признали население станицы «неблагонадежным» и выселили 100 человек на территорию нынешней Кабардино-Балкарии.
Двоих родственников Ж. – Бекмурзу и Хариса – сослали в Сибирь после восстания. Бекмурза после 20 лет ссылки так и не вернулся. Никто не знает, что с ним случилось. Харис из пятилетней ссылки приехал в аул Коново (сейчас это Нижний Куркужин, Кабардино-Балкария).
- Моя ветвь тоже эмигрировала в Кабарду по приказу царской администрации в 1858 году. Другую часть моей фамилии (рода) переселили в Кабарду в 1865 году из аула Песчаный. Они осели в ауле Кармово, современном Каменномостском. Хотя жители Песчаного – абазинского аула – просили поселить их рядом с другими абазинами. Им было отказано, - рассказал Ж. “7х7”.
О своих родственниках за границей Ж. узнал случайно – наткнулся на них в интернете. У адыгских народов родственниками считаются те, кто входит в род по фамилии. Одна фамилия – один род. У каждого рода есть своя тамга – родовой фамильный знак, печать, которая ставилась на родовое имущество.
Ж. нашел людей с фамилией Ныров/а в фейсбуке* и на черкесском портале (сайт закрылся восемь лет назад). Они списались, рассказали друг другу о себе и нашли родственную связь. Родственница Ж. из Турции говорила на черкесском языке кабардинского диалекта, на котором говорит вся его семья.
Ныров не знает подробностей того, как его родственники оказались в Турции. Однако он уверен, что их переселение было спровоцировано последствиями Кавказской войны. Его родственница работает учителем английского, а ее отец был имамом в мечети. Они живут в Кайсери и Адане. Ж. потерял с ней связь в 2021 году, когда она вышла замуж.
Родственников в Сирии Ныров отыскал в фейсбуке*. Он наткнулся на архивные документы о своих предках и сравнил их с теми, которые были у его родственника в Сирии. Оказалось, их связывает общий пра-пра-прадед.
Родственник Ж. Муса Ныров эмигрировал в 1919 году в Турцию, откуда в 30-х годах уехал в Сирию. Сейчас его внук, который связался с Ж. Ныровым, работает военным инженером.
Мусы Ныров и его сирийский паспорт. Фото из семейного архива
- Я не знаю, когда эмигрировали турецкие родственники. Очень трудно утверждать что-то наверняка, потому что в то время в Турции и Сирии не велся учет [переселенцев], - сказал Ныров.
Он был рад найти своих родственников. Ж. занимается поиском архивных документов периода Кавказской войны. Сейчас он с братьями ждет из ставропольского архива дело, в котором хранится переписка русского приставства с представителем его рода за 1837 год.
«Она прятала это письмо»
Роза Абдурахманова живет в Дагестане и работает врачом. О родственниках в Турции она знала давно – в детстве о них часто рассказывала ее мать Алханат. Дядя бабушки Алханат вместе с семьей переехал из аварского села в Турцию в начале XX века. Они эмигрировали из-за угрозы гонений.
Сама Алханат работала учителем в сельской школе. Один из ее коллег, учитель музыки, в 80-х пешком отправился на хадж – паломничество мусульман в Мекку. До Мекки он так и не дошел – его остановили турецкие пограничники. Он остался на границе и начал играть на зурне – национальном инструменте. В один из «рабочих» дней его пригласили читать религиозные песнопения в турецкую мечеть. Там он разговорился с пришедшими на молитву. В его рассказах о родном селе некоторые из них узнали имена своих предков. Один из прихожан – Ибрагим – попросил мужчину передать письмо их родственникам по возвращении на родину. Когда учитель музыки вернулся в Дагестан, он передал письмо Алханат. Так она узнала о своих родственниках в Турции.
Фото Алханат и письмо Ибрагима его родственникам. Из семейного архива Розы Абдуррахмановой
- Она [Алханат] долгое время прятала это письмо. Тогда были такие времена, когда за зарубежные письма советские власти могли наказать. Но мама с нами [детьми] часто перечитывала это письмо. Она очень хотела наладить с ними [родственниками] связь, - вспоминает Роза.
У Алханат пятеро детей – две дочки и три сына. Она умерла в 2004 году, так и не увидевшись со своими турецкими родственниками. В 2023 году один из ее сыновей с женой приехали в Стамбул и по старому адресу на письме нашли внуков Ибрагима, написавшего письмо. Сейчас он поддерживает с ними связь и даже побывал на свадьбе их родственников в Турции.
"Не самая удобная память"
По мнению Александра Черкасова, бывшего председателя правозащитного центра «Мемориал», современные знания о событиях на Северном Кавказе во многом основаны на советском политическом курсе. В СССР о Кавказской войне говорили как о «славной» и «успешной».
После распада СССР в России начали проводить траурные мероприятия 21 мая. В конце 1990-х появилась программа по репатриации. В 1998 году власти объявили о возвращении в Адыгею косовских адыгов.
- Россия стремилась показать себя как Отечество для всех россиян, для всех бывших россиян. Программы репатриации объявлялись много раз и были ориентированы на разные национальные сообщества. Но никаких массовых, долговременных и эффективных программ такого рода не было. Они в основном так и оставались декларациями, - отметил Черкасов.
Причину неэффективности программ правозащитник видит в нежелании властей углубляться в вопрос и страхе национальных конфликтов. Конфликты могут возникнуть не только на почве «нерусскости» - у самих народов Северного Кавказа до сих пор продолжаются споры о принадлежности территорий. Разрешение какого-либо кавказского вопроса вроде репатриации требует обсуждения и длительной работы. По словам эксперта, российские власти боятся заселить «кого-то не того не туда».
К 2018 году число репатриантов из Турции и других стран достигло 2 тыс. человек. Однако уже в конце 2018 года черкесский репатриант из Турции Муамар Коблев заявил, что его пытаются лишить российского гражданства. ФСБ обвинила репатрианта в том, что он указал неверный адрес постоянного места жительства. По мнению защиты, власти лишили Коблева гражданства из-за того, что он поддержал одного из создателей Международного черкесского движения Руслана Гвашева.
С 2020 года в Кабардино-Балкарии власти запрещали проводить траурные мероприятия ко дню памяти жертв Кавказской войны. Тем не менее жители в 2022 году организовали митинг и шествие в Нальчике. На одного из участников шествия, проехавшего во время акции на коне, составили протокол об административном правонарушении.
В 2024 году траурные мероприятия 21 мая должны пройти в Краснодарском крае, Карачаево-Черкессии и Кабардино-Балкарии. О том, согласованы ли акции с властями, организаторы не сообщили.
Акции памяти проходят не только в России – в 2023 году их провели в Турции, Грузии, Израиле, США, Иордании. Самые массовые шествия ежегодно проходят в Турции – там черкесская диаспора насчитывает от 2,5 до 3,5 млн человек.
- Россия ассоциирует себя скорее с Российской империей. Актуальная политика России продолжает ту самую политику расширения пределов империи. И здесь память о сопротивлении – это не самая удобная память. Те, кто воевал с империей, не слишком вписываются в повестку, - отметил Александр Черкасов.
По его словам, память о жертвах Кавказской войны сильнее за границей еще и потому, что там диаспора не занята участием в войне, выборами и прочими делами. Люди сфокусированы на сохранении своих истории и языка из-за зыбкости положения. У них, в отличие от кавказцев в России, нет материальных доказательств связи с родиной и предками.
Черкасов считает, что сохранение памяти должно исходить не из манипулятивных целей, как это было в 1990-е, а из любви к краю и народам:
- Уже нельзя что-то исправить - преступления были совершены полтора века назад, война была два века назад. Речь идет, на самом деле, о памяти. Можно хранить эту память. И за нас это сделают, прежде всего, писатели, поэты, а не политиканы, которые используют эту память для войны или пытаются ее вовсе стереть.