«Девочка из еврейской семьи так замуж не выходит. Думай»

«Он спичку зажег в Европе, а в Азии прикурил»: поэту Юрию Крутову исполнилось бы 85 лет. Литератор Аида Злотникова – героиня одной из глав моей книги «Дом на площади» - про историю и знаменитых обитателях дома на площади Революции в Челябинске. Она давно живет в Израиле. На ее странице в Фейсбуке прочитал: «Поэт Юрий Крутов ( Кузнецов) родился в Армавире в 1935 году. В 2020-см году 25 октября ему бы исполнилось 85 лет. 45 лет его нет с нами. Он ушел из жизни в 1975 году, на взлете своего поэтического творчества». Аида Злотникова написала не просто о поэте, а о близком в своей жизни человеке. Значит, он также бывал в «доме на площади» в Челябинске. Попросил Аиду рассказать о Юрие Крутове. Она откликнулась с воодушевлением и написала большое письмо, из которого я сделал для себя открытие нового имени на литературной карте Челябинска. «Он учился в семинаре поэта Александра Межирова в Литературном институте в Москве. Александр Межиров писал о нем: «Он сплошь и рядом лирик - бытописатель, точно, скупо, напряженно повествующий о конкретной судьбе. Его повествования поддержаны темпераментом, властными речевыми интонациями. В его поэзии особый поэтический темперамент и собственное миропредставление». ИМЯ АИДА В нем звон мечей, троянские пожары, В нем хмель и гибкость виноградных лоз. Слепой Гомер, касаясь струн кифары Когда-то это имя произнес. Его несли надменные верблюды Сквозь медное дыхание веков. Державно в нем мерцают изумруды, И вольно плещет солнце родников. В шестидесятые годы город Нальчик ( Кабардино-Балкария) стал Юрию второй родиной, где «столь мощным и уникальным оказался его талант, так ярко и патриотично он заявил о себе, что в конце 60-х годов литературу Кабардино-Балкарии уже нельзя было представить без его имени. А в начале 70-х он закрепился в ней не только как ведущий русский поэт, но и переводчик», - писал о Крутове писатель, издатель, журналист Виктор Котляров, издавший в Нальчике в 2017 году однотомник - избранное «Пристань сердца». В нем опубликованы не только стихи Юрия Крутова, но и проза, рецензии, очерки и детская книга «Почему грустит Пингвин», которую в начале семидесятых годов издало Южно-Уральское книжное издательство в Челябинске. Именно в эти годы челябинцы познакомились с поэтическим творчеством поэта. Газеты «Челябинский рабочий» и «Вечерний Челябинск» публиковали подборки его стихов. От челябинского Союза писателей Юра ездил в различные Дома культуры города, на заводы, встречался с любителями поэзии и читал свои стихи даже в обществе слепых Читал стихи я в обществе слепых Я был один в притихшем зале зрячий. Коснулся сердца холодок щемящий, Когда читать я начал первый стих. Тепло стихи встречали в зале том. Но я все время чувствовал тревогу: Смогу ли я стать для них поводырем, В мир красок воскрешающим дорогу? О, эта ночь, без ярких чудных звезд, О, эта ночь, похожая на пытку: Не видеть слез, а знать лишь привкус слез И ощущать по голосу улыбку. А я читал про тонкий лунный серп, Про белый ствол, что светится под вечер... Но, Бог ты мой, как сам-то был я слеп До этой вот, меня встряхнувшей встрече. Да, я был слеп. Мой легкий взгляд скользил, Не отражая сущности предметов. И вот однажды понял я все это В том зале, где один я зрячим был. В 70-ые годы Юра учился в Москве в Литературном институте нв Высших литературных курсах там и родилось Челябинское литературное братство: поэты Константин Скворцов, Вячеслав Богданов. И так вот распорядилась судьба, что после смерти Юры в 1975-ом году Константин Скворцов опубликовал свои воспоминания о друге в газете «Челябинский рабочий». «Рейс задерживался... Сквозь огромные стекла аэропорта Внуково мы глядели на новогоднюю поземку 1974 года. Мы спешили в новый год, казавшийся тогда бесконечно белым листом бумаги. Что-то он принесет нам трем писателям: Юрию Крутову, Вячеславу Богданову и мне? Рейс все время откладывался. Крутов достал папку с детскими рисунками из разных стран мира. - Посмотрите. Скоротаете время! Я с удивлением всматривался в яркие листы, на каждом из которых был нарисован... Пингвин! Юрий перехватил мой взгляд. - Эти рисунки детей пришли после публикации в журнале «Женщины мира» стихотворения «Почему грустит Пингвин?» Хочу издать в Челябинске книжку с этими рисунками. Богданов, любивший давать названия новым книгам своих друзей, посоветовал: - Пусть она так и называется. Посадку все не объявляли, и мы говорили о том, как вернемся в Челябинск после окончания Высших литературных курсов, как организуем на Южном Урале свой литературный журнал. Вячеслава Богданова мы дружно назначили тогда редактором несуществующего журнала. Рейс задерживался, но нам уже было все равно: мы говорили о готовящихся новых книгах, читали друг другу новые стихи. Случилось так, что для Юры и Славы вышедшие вскоре книги стали посмертными. Вспоминая Юрия Крутова, мне приходят на память не его поэтические сборники, а их было пять, не его известные стихи «Базар в Темрюке» или «Чайка», а лицо товарища, открытое лицо человека, говорящего всегда правду и знающего цену этой правды. Мы любили его за это. Любим и читаем. Его стихи – мысли», - напишет, спустя годы, поэт и драматург Константин Скворцов. ЧАЙКА Давным - давно ты выдумана мною, Не названную я тебя искал. Однажды я над вешнею водою Крик чайки одинокой услыхал. О, как она пронзительно кричала, Своей печалью сердце мое жгла. И понял я, что это ты была: Ты шла ко мне, меня не повстречала - И белой птицей к солнцу уплыла. Мне с той поры немыслимой не спится. Живу я одиночество кляня. Ведь знала ты, что я не стану птицей, Зачем же ты окликнула меня? ххх ОБЩИЙ ВАГОН Поезд мчит до Златоуста. Пуст купейный. В общем - густо. Общий вагон не для грусти. Он для веселых людей. - Скажите, а в Златоусте Есть городской музей? - Мне бы девушка, ваши заботы... - Без шуток. Там говорят, Демидовские заводы С новыми рядом дымят. - Эй, кто там храпит? Безобразие! Вселились, как в отчий дом - Азия, Азия, Азия- Буквы поют за окном. - Вас Леной зовут - Нет, Ася я... - Вы не снимались в кино? - Азия Азия Азия- За пограничным столбом. Парень с улыбкой робкой Все-таки загрустил: Он спичку зажег в Европе, А в Азии прикурил. Общим вагон зовется За общий для всех язык С улыбкою не расстается молоденький проводник... А солнце тайгу окрасило В ласковый цвет весны. Летит из Европы в Азию Белка с высокой сосны. ххх Мы все равны перед большой дорогой, Название которой - Млечный путь... Хотел бы я у звездного порога В глаза твои печальные взглянуть. Чтоб сразу все сказать тебе без слов. Снять сигаретою огонь с последней спички И... выслушать молчание петухов За несколько минут до переклички. Закончила письмо мне Аида Злотникова такими словами: «Мне довелось быть Юриной женой и родить ему необыкновенную дочь в те не долгие двенадцать лет, которые отпустил нам Всевышний. Наверное, это было одним из первых ощущений счастья». Затем пришло еще одно письмо с такими словами: «Поезд остановился на станции Прохладная. Я вышла из вагона. В редакции городской газеты, куда я приехала на преддипломную практику, редактор Виктор Андреевич Коваленко сообщил, что работать я буду в отделе сельского хозяйства. В кабинете меня ждал заведующий, предложив стол, который стоял напротив. - Давайте знакомиться,- сказал он и протянул руку. Мужское красивое лицо и глаза, которые очень изучающе и загадочно улыбались. Вот так мы познакомились. Потом он читал стихи. Утром был совхоз, где познакомилась с зоотехником, чтобы написать о ней очерк, так как делала диплом по теме «Зарисовка в газете». После шести часов был ресторан. Привокзальный, единственный в Прохладном. Ужинали. И он снова стал читать стихи. - Давайте выпьем за ваше творчество ,- вдруг сказала я. - Вы пишете очень хорошие стихи. - И ты будешь говорить мне «ты». Я влюбилась. Ночью написала маме в Челябинск письмо. И задала вопрос: «А вдруг я выйду за него замуж». Получила ответ: «Девочка из еврейской семьи так замуж не выходит... Думай». Но я не стала думать. Из очередной командировки в совхоз привезла два мешка соломы и, сделав матрас, положила его на деревянные доски, получилась кровать». Такие письма получил сегодня из Израиля. Такой сегодня день – день памяти русского поэта, который многое не успел написать и сказать нам. Но то, что он успел написать и сказать – живет и греет душу, важно найти его слова, оставшиеся в русской поэзии. Такой сегодня день – день открытия для себя нового поэта, которого раньше не знал. В переиздании книги «Дом на площади» должна появиться глава о нем, рядом с главой об Аиде Злотниковой. Такая история.