Сказки Александрийского столпа для мещанского сословия

До сих пор мы рассматривали сказочные процессы создания Александровской колонны по одному источнику - репортажу ежедневной литературно-политической газеты Северная пчела, издания для образованного, состоятельного и состоявшегося сословия. Есть и другой источник, которого стесняются историки. Сказочно прекрасный рассказ в первом в Отечестве многотиражном коммерческом Журнале словесности, наук, художеств, промышленности, новостей и мод "Библиотека для чтения" для менее притязательной мещанской и обывательской публики Монумент Александру благословенному, или Подробное описание колонны, воздвигнутой в память незабвенного монарха, 30 августа 1832 года .

С огромным удовольствием представляю эту замечательную фантазию.





Об авторстве.

Вопреки обычаям, историко-публицистический очерк в форме записок путешественника не подписан. Хотя у меня мало сомнений, что автор - старый знакомый, придумавший Самсона Суханова, активнейший публицист и литератор, издатель, живописец, прототип главного героя комедии "Ревизор" Павел Петрович Свиньин. Его неповторимая патетика и приторный патриотизм, стилистика, глупость, отвага в сочинительстве небывалых деталей клеймом стоят на каждой странице. Кроме того, П.П. Свиньин прямо указан среди литераторов, сотрудничающих с изданием. А не подписал сочинитель свой опус скорее всего потому, что техническую, мало знакомую часть выломки прямо списал с очерка "Северной пчелы". Был он к тому времени широко известен в узких литературных кругах и зело мастит в собственных глазах, поэтому великодушно не стал подписывать очерк с заимствованным фрагментом. А может, уже догадывался, завершая земной путь, что не стоит оставаться в веках с каждой галиматьей, он и так ее достаточно наваял... Бог весть. Это уже предмет исследований литературоведов, хотя они тоже, как историки, крайне не любят исследовать Свиньина.



Поехали.

Как и положено для повествования путешественника, оно начинается с описания дорог.





Понятно, что описывать небывальщину следует от печки. Почтовый тракт, проходящий через маленькую финскую деревню Пютерлахти, и почтовая станция, домик для служащих и конюшня для лошадей, действительно были и есть.

Первая дорога якобы начинается, "не доѣзжая изъ Выборга до помянутой почтовой станцiи менѣе четверти версты", где находится "поворотъ къ каменоломнѣ влѣво". Немножко автор промахнулся, глядя на карту; чтобы повернуть с тракта, не доехать надо три четверти версты. Не разобралося с масштабом. Бывает.

Сама по себе дорога невероятная, "лѣсистая и весьма каменистая", "во многих мѣстахъ проложена по крутым горамъ и скаламъ, расчищеннымъ для проѣзда пороховыми взрывами".

Естественно чушь. Автор смело сочиняет детали только по одной причине: круг читателей "Библиотеки для чтения" таков, что никто из них никогда не ездил в Великое княжество Финляндское, только что отжатое у Швеции, и не поедет.
Дороги такой никогда не существовало, как нет и сейчас, просто потому, что не было и нет селений, к которым следовало ее вести. Местность ровная, полого снижается, пересекая реку Virojoki, не замеченную автором, заканчивается скалой. Красными отметками показана высота вдоль описанной дороги. Ниже будет пояснение о желтых отметак.



Абсурдная дорога в очерке никуда не ведет. Конечный ее пункт - берег. Очеркист сделал ее для любопытных путешественников, причем меньшей их части. "Въ тихую и прiятную лѣтнюю погоду путешественники, прiѣзжающiе сюда для удовлетворенiя любопытства, часто отправляются въ экипажахъ до самаго берега для обозрѣнiя какъ живописныхъ окрестностей, такъ и самой ломки, со стороны моря; большая же часть, оставляя экипажи на станцiи, садится въ почтовыя телѣги въ одну лошадь и ѣдутъ по другой сухопутной дорогѣ, выше сего упомянутой". Надо ли говорить, что ни единого слова о знаменитой ломке ни от одного путешественника нет во всей периодике и литературе? Они существуют только в рассматриваемом опусе.

Вторая дорога, ведущая в рыбацкую деревню Санданiэми, как и деревня, финская Santaniemi, реальны. Дорога и красивое местечко существуют и сейчас.



Эта дорога была на старых картах, например, Выборгской губернии 1855 года. Место каменоломни, абсолютно не известное картографу, помечено крестиком. Деревня Santaniemi в виде маленького прямоугольничка не удостоилась названия - слишком мала.





Разумеется, солгал автор про то, как проезжает "около версты по большому тракту между тучными полями и прекрасными сѣнокосными лугами". Какие могут быть тучные поля и прекрасные луга в суровом краю скал и лесов, в финском захолустье на краю суши, изрезанном заливами, где кроме редких рыбацких поселений ничего не было? Это картинки из головы автора, порожденные среднерусским пейзажем. В современной благоустроенной Финляндии (см.скрин) тучные поля и прекрасные сенокосные луга еще можно углядеть на 300 с небольшим метров, что меньше длины двух футбольных полей с беговыми дорожками. В окраинной провинции двухвековой давности могли быть только маленькие наделы при деревеньках рыбаков.





Эта же карта дает ответ, с какого перепуга автор повел первую, сочиненную им дорогу "по крутым горамъ и скаламъ, расчищеннымъ для проѣзда пороховыми взрывами". Эти "горы и скалы" - элемент декора, принятый в картографии времен создания карты, обозначающего границы континентального берега. В наличии и "лесистость".



И наконец, разъясним, что это за участки моря с точками, ограниченные отметками в 2 и 2¹⁄₂ фута.

В картографии рубежа ХVIII-ХIХ веков так обозначали территории, не являющиеся ни морем, ни сушей. Пологие места у берегов, чаще всего заросшие всякой ряской, открывающиеся и закрывающиеся водой при микроскопических балтийских приливах и отливах (в близлежащем Выборге, например, 25.06.2022 приливы от 0.01 до 0.04 м - 0.03-0.13 ft, отливы 0.04 м - 0.03 ft).

В современной российской картографии границы моря рисуются по нулевой отметке уровня моря, располагающейся в Кронштадте — Кронштадтному футштоку. На снимках Гугл-Земли участки ниже уровня моря, обозначаются высотой 0 м над уровнем моря, причем если они сняты спутником во время отлива, то выглядят как участки суши.

Все это сообщаю для того, чтобы еще и еще раз напомнить о физической невозможности вывоза колонны по причине крайне малой глубины у берега, где, согласно Монферрану, ее грузили. Этот берег на всем протяжении полого переходит от нулевого уровня к десятым долям фута, футу и далее к 2-3 футам.



Еще раз полюбуемся на карту глубин, представляющих интерес для рыбацких лодочек, с ближайшими к берегу погрузки колонны отметками 0,9 м; 0,9 м; 0,1 м; 0,6 м; 1 м; 1,3 м; 1 м. Ближе них к берегу соответственно, глубина меньше. Ромбик - место погрузки колонны по Монферрану.



На фантазию Монферрана, нарисовавшего причалы для погрузки Александровской колонны и грузов поменьше из свай и гранитных валунов, ни малейших следов коих, разумеется, нет на месте.



На чертеж помощника Монферрана Антонио Агостино, швейцарского архитектора на российской службе, изобразившего по мотивам творчества босса - спасибо блогеру Взор - глубину в три роста человека возле причала.



Что касается видов, открывающихся для путешественников, едущих для обозрѣнiя какъ живописныхъ окрестностей, такъ и самой ломки, со стороны моря, то и само место ломки не может быть видно, т.к. находится в глубине соснового леса, и залив далек от нарисованной живописности. Вот он, собственно говоря.





Читаем дальше.



Само собой, автор очерка следует главному правилу фантазеров и сказочников всех времен: насыщать повествование елико возможно реальными деталями, дабы фантазия слилась с ними в одном ряду. Водопад Иматру, парк Монрепо, ныне Государственный историко-архитектурный и природный музей-заповедник, почтовый тракт, станция в деревне Пютерлахти - реальные объекты.

После хорошего разгона по реальным деталям автор отважно прыгает в область фантазий.



Разумеется, ни прусскому Королевскому Высочеству, ни отечественному самодержцу Государю Императору Николаю Павловичу, ни его хроникерам, летописцам, биографам ничего не известно о визите на прославленную ломку. Современные сетевые историки изредка включают визит в современные хроники Николая I, но имеют в виду при этом только рассматриваемый нами источник, более ничего.

Ни единого слова не оставили о посещении знаменитой ломки многiия другiя высокiя и знаменитые особы. Во всей известной литературе, публицистике, мемуарах, эпистолярии рассматриваемый нами очерк - единственный.

Естественно, не хранятся обращики Пютерлакскаго гранита во всѣхъ Европейскихъ Минералогическихъ кабинетахъ.



Во всех очерках, статьях, постах новейшего времени обязательно говорится о том, что до Александровской колонны в Пютерлакской ломке якобы вырубали колонны Исаакиевского собора еще с 1819 года. Данный очерк – первый в литературе, открывший эту традицию.

Конечно же, автор, с огромной вероятностью П.П. Свиньин, упомянул в связи с добычей гранита для Казанского собора великого камнетеса земли русской Суханова, придуманного им для журнала "Отечественные записки" в 1818 году и подхваченного историками следующих лет.

Описывая удобное местоположение каменоломни, автор, чрезмерно увлекшийся высокопарными эпитетами и метафорами, недопонял заказчика. Имелось в виду удобство географического положения – близость к потребителю в лице строителей культурной столицы империи Санкт-Петербурга и снабженцу - вполне респектабельному порту Выборгу, который мог служить логистической базой снабжения каменоломни. Автор понял заказчика буквально и насочинял и высокую гранитную гору возлѣ самаго морскаго берега, и рельеф мыса, благодаря коему громады, выламываемыя изъ горы, съ большею удобностiю могут скатываться по отлогости на берегъ, и глубокий фарватер, доходящий почти до берега… Мало того, прямо сдал заказчика, введя цитату из текста заказа о расположении ломки "въ одной изъ бухтъ сѣверо-восточной части Финского залива" , хотя страницами ранее подробно описывал и мыс, и путь из Выборга, и две дороги от почтовой станции Пютерлахти для интересующихся каменоломней путешественников, и виды при этих дорогах.

Чем еще, помимо отсутствия таланта, отличается литератор масштаба П.П. Свиньина от литератора, оставшегося в веках, вроде приятеля А.С. Пушкина. Он совсем не думает о потомках. Свиньин обманул современников, точно зная, что никто из круга непритязательных читателей издания "Библиотеки для чтения" не ездил и не поедет проверять детали его сочинения. Мысль о том, что не проверенное современниками легко может быть проверено потомками, во время творческого процесса так и не пришла сочинителю в голову. Детали же исторических произведений Пушкина актуальны и сейчас, их разбирают и систематизируют, по ним полемизируют, их вводят наряду с архивными, археологическими и другими фактами в доказательную базу…

Любуемся сочинением дальше. Фантазийность нарастает.



Забыв про свои же описания несколькими страницами ранее двух дорог, одна из которых ведет только к лицезрению каменоломни, а вторая к деревне, от которой рыбаки могут отвезти к ней на лодочке, автор уверенно доказывает хозяйственную выгоду расположения неизвестным ему третьим сухопутным путем к каменоломне: "в хозяйственномъ же отношенiи, мѣсто сiе представляетъ опять много удобства, будучи близъ большаго тракта: съѣстные припасы и вообще продовольствие для многочисленнаго числа рабочихъ людей, доставлять туда не трудно".

Одна фантазия тащит за собой необходимость других. Раз тут удобнейшие места для пристани, то обязан быть грунт глинистаго свойства, оказавшийся удобнымъ къ битiю свай для основанiя пристани, ни одной из коих никто никогда не видел и не видит на берегу и у берега.

Двойная фантазия – гранит каменоломни. Сочинитель прямо исключил его из разновидностей рапакиви, хотя даже и слово-то это граждане знают почти исключительно благодаря Александровской колонне. Сделал его чрезвычайно твердымъ и красивымъ. Наделил невиданными свойствами, а прочие рапакиви - некими дресвянными частицами (надо ли говорить, что среди всех разновидностей гранитов именно крупнозернистые рапакиви, с финского "гнилой, грязный камень", занимают худшие места по прочности, истираемости, пористости, водопоглощению, стойкости к температурам, солям, кислотам, и т.д., и т.д.).

Очень смелый и отважный автор! Но это все еще разгон перед следующими фантазиями.



" До существованiя ломки, мѣсто сiе, покрытое сосновым лѣсомъ,никѣмъ обитаемо не было, по крайне мѣрѣ въ новейшiя времена, кромѣ рыболововъ, которые тутъ занимались своимъ промысломъ." Мыс был сплошь покрыт  сосновым лесом два века назад, и сплошь покрыт им сейчас, но при каменоломне лес вырубили, согласно автору. Надо ли говорить, что никаких следов массовой вырубки лесов на мысе, массивов из многих пней и т.д. не существует на полуострове.

Нет ни следов строений, ни даже мест подходящих для строений - великолепных домов администрации, изъ коихъ одинъ въ два этажа, длиною саженъ в восемь (18,2 м), огромных амбаров, нескольких кузниц, бани, казарм, множества шалашей изъ гранитныхъ обломковъ и глины, часовни, возвышающейся над всем на горе... Если уж совсем точно, нет вообще каких-либо следов какой-либо постройки.

Напомню, что и Монферран чертил поселок с постройками вплоть до магазинов. Естественно, из головы.





И раз уж разговор о поселке, завершим тему его показа современниками, начатую в прошлый раз с иллюстраций Монферрана. Французский гений, напомню, особо не парился, взял иллюстрации случайные, как бы в тему. Он создавал для читателя образ полноценной каменоломни с поселком, но ни единой иллюстрации, соответствующей потребному для каменоломни поселку для сотен людей, у него нет.

Существует еще две иллюстрации.

Французский художник, рисовальщик научной экспедиции в северные широты 1838-1840 годов, Бартелеми Ловернь (1805-1871) выложил в альбоме Voyages de la Commission scientifique du Nord en Scandinavie. 2, Laponie, Suède, Finlande, Russie, Lithuanie, Pologne, etc ; Atlas historique et pittoresque, lithographié две литографии с подписями, утверждающими, что экспедиция была на каменоломне 18 ноября 1839 года.

На первой никаких следов и намеков на каменоломню с поселком нет.



На острове через пролив (или на полуострове через залив; хотя близ реального полуострова нет ни таких полуостровов, ни подобных островов) пять домиков явно нежилых, без крылец, окон и дверей, кроме одного с очень высокими малыми оконцами, без печей, т.е. не отапливаемые, флагшток над ними. На острове (или полуострове), где стоит художник, еще три флагштока за пригорком. На горе не пойми что, но точно не православная часовня. Путешественников встречает женщина в национальной одежде.





Больше всего это похоже на склад, скорей всего рыбы (а больше там нечего добывать), и встречу с семьей рыбаков при складе том.

Вот единственная литография, имеющая отношение к теме каменоломни.



Путешественники общаются с несколькими работниками, среди них опять женщина в национальной финской одежде. На горе не пойми что. Флагштоки имеют вид мачт. Единственный домик меньше всего похож на функциональное строение при каменоломне. В центре абсолютно нереальная, белоснежная, подчеркнуто яркая колонна, причем обработанная, выровненная, обточенная незнамо где, при этом лежащая криво среди скал.

Что хотел сказать художник этой подчеркнуто фантастической колонной? Для чего вообще авторы прибегают к демонстративной, явной, всячески подчеркнутой лжи? Читатели журнала давно знают: чтобы добиться противоположного понимания, и что данного факта или артефакта не существует. В создании истории немало таких примеров. Так поступил участник ученого десанта Наполеона в Египет Франсуа-Шарль Сесиль, добавивший и подчеркнувший в изображении Великих пирамид сумасшедшую деталь, показывающую даже и школьнику, что оно ложно - найдете об этом тут. Похожим образом поступил и наш современник Н.В. Фоменко, коему в 2000 году надлежало открывать для рунета и мира Великую Тартарию, но он сделал это так, чтобы понимающие поняли, что он не имеет к ней отношения и от нее не в восторге, из-за чего в 2004 году пришлось переоткрывать Тартарию интернет-академику Н.В. Левашову... Ни в коем случае не приветствуя открытия того и другого, просто показываю метод: как автору сообщить читателям, что этот вброс не мой, и я не приветствую его. Генерал И.А. Плиев, которому довели пожелание описать в военных мемуарах тогда еще не построенную Великую Стену, сделал это так, чтобы любой школьник понял, какие два участка были готовы к 1945 году, а что построено при Мао Дзэдуне... И даже вероятный автор рассматриваемого очерка Павел Петрович Свиньин, хоть и был бездарным литератором, но оказался честным человеком и с удовольствием, в увлекательной, смешной и забавной форме, используя в благородных целях единственный свой талант - умение врать без берегов, сдал внимательному читателю сразу списком все творения сказочного Самсона Суханова с помощью заведомо нереальных деталей вроде даты 30 февраля или 53-метрового кита...

Добавим к средствам, к коим прибег Бартелеми Ловернь для своего сообщения, еще одну деталь, о которой вряд ли знал художник. Если измерить колонну средним ростом человека, длина ее получится примерно 16 м. Ни одного объекта с такими колоннами из красного рапакиви залива Виролахти не существует. Колоннам Казанского и Исаакиевского соборов, якобы добывавшимся в этой же каменоломне до Александровской колонны, она не соответствует, других объектов с такими колоннами между лжедобычей Александровской колонны и 1839 годом не делалось

Возвращаемся к очерку.

Горы высотой болѣе 60 футовъ, разумеется, нет. Максимальную высоту полуострова Гугл-Земля показывает в 11 метров. Имеются некоторые топографические карты 20 века, показывающие на 2-3 метра больше, что вполне объясняется съемкой этой глухомани в зимнее время со снежным покровом. Место каменоломни, каким его сегодня обозначают, расположено на плоской возвышенности высотой 8-10 метров. Оно мало того что не возвышается, а даже слегка проседает и имеет небольшое озеро.





Морская губа во всемъ ея пространствѣ, шириною версты на четыре, со всеми ее красотами - чистое неуважение к читателю в форме описания иллюстрации к сказкам Пушкина. Реальный залив Виролахти имеет ширину 2,6-2,9 км, полуостров с каменоломней - отсилы 0,9 км. Видеть залив во всем пространстве невозможно ни с какой точки из-за изрезанности берега и многочисленных островов. Вот типичные виды залива Виролахти.







На следующих страницах автор продолжил являть читателям географические фантазии, продиктованные неумением читать карту, неистребимое, чисто свиньинское желание насытить полотно елико возможно полно историческими деталями и столь же неистребимый свиньинский дилетантизм в предметах, которые он смело берется излагать.



Остров Тугольм (Tuuholmi), разумеется, не верстахъ въ пяти разстоянiя от мыса с каменоломней, а ровно в 7 км. Видъ безпредѣльный: открытое море и горизонтъ, соединяющiй небо съ водою, в принципе невозможен ни в какой точке залива Виролахти, и с острова Тугольм тоже. Он находится в самом узком месте залива, в горловине, ведущей в Балтийское море шириной 1800 м, в ряду других островов. Вид с острова Tuuholmi в сторону Пютерлахти фактически такой же, какой с любого места залива Виролахти в любую сторону.



Историю якобы статуй Петра и Павла, якобы вырубленных на Тугольме, проще пересказать, нежели править автора.

В проекте А.Н.Воронихина 1811 года действительно планировались статуи апостолов Петра и Павла на гранитных пилонах по обеим сторонам решетки перед западным фасадом Казанского собора. Глыбы-заготовки весом в 1500 пудов (24,5 тонны) каждая добыли в Выборгском заливе, но доставить не сумели. Первую утопили еще в шхерах под Выборгом. Она пролежала в море век, пока в 1911 году ее не сумели извлечь и дотранспортировать до Кронштадта, при этом отколов часть, предназначенную для изваяния головы. Оставшаяся 6-метровая часть в 1913 году пошла на постамент памятника адмиралу С.О. Макарову. Вторую глыбу сумели довезти до столицы и провезти по Неве, но в Аптекарском переулке глыба намертво застряла (по некоторым данным упала с платформы) и загораживала проезд 75 лет, пока в 1886 году ее не раздробили на отдельные камни для фундамента храма Спаса на Крови.

Одна и вторая.





К чему этот рассказ?

Чтобы еще раз прочувствовать всю сказочность саги об Александровской колонне. Простые глыбы не сумели доставить, одну утопили и привезли через 100 лет, при этом расколов. Вторая на 75 лет застряла на коротенькой улочке в 280 метров, но и через 75 лет не нашлось возможностей дотащить ее до места более приемлемого использования. При этом изделие в 25 раз тяжелее каждой из глыб, изящного исполнения, рекордной в мире длины, из самого хрупкого из всех разновидностей гранита легко, как в сказке, доставили из залива, глубина бóльшей части которого меньше роста человека, а потом выдающимся образом переместили по улицам столицы. При этом умудрились произвести самое выдающееся в мире перемещение, о котором полгорода должно было говорить, а десятки авторов из числа издающихся до наших дней — написать или хотя бы упомянуть, так, что не нашлось ни одного свидетеля события... Сказка на сказке.

Такого, чтоб столь замечательное перемещение, единственное на тот момент в истории страны и мира, не заинтересовало ни одного газетчика, публициста, литератора, администратора, вообще какого-либо человека, упомянувшего о нем где-либо каким-либо образом, в принципе не может быть. У подъема колонны было хотя бы три свидетеля-художника, отразивших процесс, пусть и с ошибками, говорящими о том, что они его в глаза не видели. У транспортировки и колонны, и пьедестала вообще нет ни одного свидетеля. Оно полностью не замечено современниками. Что немыслимо для административной и культурной столицы 30-х годов XIX века.

Дальше автор переписывает уже знакомые нам по публикации "Северной пчелы" подробности добывания колонны, время от времени оживляя их своими выразительными описаниями и полагая именно в этом свой долг литератора.









Здесь уже невозможно удержаться. Эпическая картина трех шеренг из трех сотен человек каждая, две сотни с молотами, одна с ломами, выстроившиеся для выдалбливания паза для отламывания 30-метровой заготовки (т.е. на одном метре - примерно трое с ломами и шестеро с молотами) - завораживает!
14 погонныхъ саженъ говорят о полном незнании автором земных реалий, ибо погонная сажень - единица измерения поленницы дров длиной и вышиной в сажень. При этом поленница высотой 0,5 и длиной 2 сажени также считалась за 1 погонную сажень.

Стук, который слышанъ былъ на нѣсколько верстъ, ибо тутъ на мѣстѣ ударяли по жѣлезу, около ста чѣловек разомъ, говорит о том, что автор, типичный даже для наших дней сверхпатриот Отечества, даже гвоздя не забил за свою жизнь. Иначе бы знал, что и гвоздь, и дюбель, плотно прислоненный, при точном ударе издает плотный глухой звук, а грохот, брань, шум зело велик получаются при ударе неточном (или вовсе ударе мимо). Но грохот железа об железо автор все-таки где-то слышал, поэтому сложил в уме этот грохот сто раз и заставил раздаваться на несколько верст окрест. Для справки: выстрел охотничьего ружья слышен на 2-4 км, в идеальных условиях, в чистом поле, при отсутствии ветра и рельефа...

Среди пустопорожней высокопарности находится следующий выдающийся момент.



"...потомъ, по заостренiи вновь въ находящихся тут же кузницахъ рупазовъ, продолжаютъ опять долбленiе"

Вопрос: сколько нужно кузниц для заострения специальных четырехгранных ломов-рупазов? Учитывая, что работники бьют по сотне рупазов одинаковое число раз, износ их должен быть одинаков; а учитывая, что железо, чугун, сталь примерно втрое плотнее гранита, на выборку примерно 1 вершка гранита - 4,445 см износ-затупление рупаза составит 1/3 вершка - 1,45-1,50 см, что более чем достаточно для полного затупления. После выборки вершка гранита желѣзный, сталью окованный и заостроенный рупазъ, четырехгранный ломъ толщиною около вершка, станет негодным, работа встанет без кузниц.

В одной кузнице сто рупазов будут нагревать и заострять до морковкина заговеня. Температурный интервал ковки железа 800-1250°С; это также расход топлива и времени. Есть также надлежащий температурный режим, необходимое и максимально возможное время пребывания в печи заготовок для ковки. Для современных конструкционных легированных, коррозийно-стойких, теплоустойчивых сталей максимально возможное время пребывания в печи при температуре штамповки не должно превышать 1-2,5 часа, но нагревать заготовки из жаропрочных сталей и сплавов при температуре нагрева до 800…900 °С следует медленней, чем заготовки из обычных конструкционных сталей. Общее время нагрева должно быть увеличено в 2–3 раза по сравнению с конструкционными сталями. Ясно, что подобная зависимость режима нагрева от характеристик материала справедлива и для материалов 1830-х годов. Возможно, трех десятков кузниц, непрерывно поддерживающих необходимую для нагрева рупазов температуру ковки, хватило бы, чтобы обеспечить, не особо затягивая, трудовой процесс и прохождение сотней работников с рупазами вершков трех в сутки. Но проблема с кузницами та же, что и со всеми другими строениями - нет следов ни одной.

Возможно, кто-то из читателей сделает металлургический рассчет поточней. Буду признателен. Я могу только прикидочно, т.к. металлургическая логистика труда ста работников с рупазами вообще никак не представляется, за полной абсурдностью оной.

Следующие авторские воды выносят нашему вниманию следующие странные вещи.





За каким-то рожном одновременно с эпической резкой заготовки колонны шеренгами из двух сотен человек с кувалдами и сотни с рупазами идет резка такими же шеренгами пьедесталовъ и прочихъ частей монумента весом от 10 до 25 тысяч пудов (163,8 - 409,5 тонны). Пьедесталы откалывают кувадами въ 23 фунт. вѣсу (10,43 кг) разомъ сильнѣйшiе изъ работниковъ. Что с этими пьедесталами делают дальше, осталось неизвестным, поскольку автор, наконец, дочитал репортаж "Северной пчелы" до вычисленных взрывов.



Вновь представляем монолит самой хрупкой из всех разновидностей гранита весом более 100 000 пудов (1 638 тонн), висящий въ твердой связи съ горою, около сажени шириною (около 213 см), разделенный во всем объеме небольшими по протяженности (0,2-0,5 м) субгоризонтальными трещинами, непрерывно взбадриваемый и сотрясаемый взрывами, некоторые из коих столь сильны, что земля и зданiя на нѣсколько отъ ломки верстъ дрожат, и трещатъ окна. Забыл литератор в горячке творческого процесса, когда выводил эти строки, что муза его витает не в питерском кабинете, а в местности, где окрестностей со зданиями и окнами нет вообще. Бывает.

В следующий момент и вовсе унесся мыслями в горную долину. Въ тихую погоду, каждый взрывъ повторяется эхомъ нѣсколько разъ въ отдаленныхъ горахъ

Небольшой апофеоз этой локальной взрывной кантаты прекрасен! ...а какъ въ окрестностяхъ Пютерлакса по берегамъ бухты въ лѣтнее время, бывают до полудесятка и болѣе дѣйствующихъ каменоломней - то можно себѣ представить, какая тамъ происходитъ въ то время канонада!

Для выдающейся колонны и судно должно быть выдающимся, и пристань!



Плоскодонное судно "Святой Николай", специально построенное для перевозки рекордного груза - колонны в 600 тонн, обзавелось славным достижением - доставкой трех больших камней для монумента, весом в 50 000 пудов (819 тонн, на треть больше веса колонны), на набережную возле Зимнего дворца, да еще за пределами навигационного периода, т.е. 7 ноября.

Последняя навигация в Санкт-Петербурге - для справки - была официально закрыта 8 ноября, 26 октября по старому стилю. Зимнюю навигацию 2021/22 Санкт-Петербурга и портов восточной части Финского залива обслуживали 16 ледоколов. Она закончилась 28 апреля.

Сказочник, писавший репортаж в "Северной пчеле", был более осторожен, нежели наш простодушный автор. Вес камней для постамента он не указал, навигацию отнес к концу октября, написал, что тянули баржу "Святой Николай" до Санкт-Петербурга два корабля.

Монументальная пристань из свай и гранита, никаких следов коей в реальности не имеется в бухте на полу- и околометровой глубине, куда ее поместил Монферран, заслуживает самого искреннего восхищения и неподдельного уважения.

Завершается очерк переписыванием репортажа "Северной пчелы", с правкой только одного момента.















Переписывая репортаж, наш великолепный автор справедливо рассудил, что выражение "масса, имѣвшая болѣе 100 тысячъ пудовъ тяжести, почти висѣла на воздухѣ" выглядит более правдиво, если вместо "болѣе 100 тысячъ пудовъ" написать "110 тысячъ пудовъ". Но в следующую секунду подумал, что выражение будет выглядеть не менее правдиво, но более величественно, если все-таки оставить слово "болѣе". В переводе на нынешнюю систему это означает "более 1 801,8 тонны".

*

Для чего мы читали эту сказочную галиматью и подробнейшим образом комментировали?

Для простой цели: увидеть и осознать, что и сегодня в этом источнике не сомневается ни один историк. Так и делается история. Ума и здоровья!


Другие материалы о создании истории