Суд Петрозаводска намекнул, что пускать СМИ на громкие дела не будут
Текст: Георгий Чентемиров
Журналистам Карелии, кажется, не суждено больше посещать судебные заседания по громким делам. По крайней мере, в Петрозаводском суде. Такой вывод можно сделать на основании ответа, полученного из суда. Напомним, представителей СМИ не пустили на первое заседание по делу Геннадия Боднарчука. Судья Елена Голяева сослалась на коронавирусные ограничения, но какие именно, сказать никто не смог. Пострадавшие издания и Союз журналистов Карелии направили жалобу на имя председателя горсуда Андрея Злобина. И спустя неделю получили на нее ответ.
Корреспондент «ПТЗ говорит», председатель Союза журналистов, внимательно изучил документ. Большинство изложенных тезисов не выдерживают никакой критики. Составитель ответа не просто никак не обосновал возмутительный факт недопуска СМИ на заседание. Председатель суда дал понять, что такое будут практиковать и впредь.
Но давайте подробнее.
Урок геометрии
Ответ журналистам начинается с того, что ограничение на посещение суда «обусловлено принципом прав граждан на охрану жизни и здоровья». Это мы понимаем: к эпидемии коронавируса никто на планете не готовился, и, очевидно, новые условия жизни требуют и новых правил. Проблема, однако в том, что правила эти неплохо бы соблюдать. Здесь-то начинается самое интересное.
В своем запросе журналисты потребовали объяснить, на каком именно основании судья Голяева решила, будто присутствие СМИ нарушит противоэпидемические нормы. Ответить на этот вопрос пытались так. Распоряжением главы Карелии предусмотрено «социальное дистанцирование» между гражданами от 1,5 до 2 метров. А площадь зала, в котором рассматривалось уголовное дело в отношении Боднарчука, составляет 87 квадратных метров. Судебное заседание планировалось провести при секретаре, подсудимом, трех его защитниках, прокуроре, представителе потерпевшего, а также с участием двух-трех конвоиров – в общей сложности порядка десяти человек.
«Вместе с тем площадь зала в соответствии с установленными ограничительными требованиями не предполагала одновременное нахождение с указанными участниками судебного разбирательства иных лиц (не более десяти человек)»
– говорится в ответе.
Откуда этот вывод?! На основании чего он сделан? Суд сам называет единственный норматив, указанный в распоряжении губернатора: полутораметровую дистанцию. Как они решили, что зал площадью 87 метров может вместить именно 10 человек?
Может, работники суда предварительно провели какие-то вычисления? Что же, давайте и мы вспомним школьные уроки геометрии.
Наша задача – посчитать количество людей, которые могут находиться в помещении площадью 87 кв. м. при условии соблюдении полутораметровой дистанции. Следовательно, человек должен иметь вокруг себя 75 сантиметров свободного пространства в каждую сторону (0,75 метра от одного человека плюс столько же от другого человека – как раз 1,5 метра).
Высчитываем площадь, необходимую для размещения в зале одного слушателя. Это примерно 2,25 квадратных метра. Таким образом, в зале площадью 87 квадратных метров может разместиться 38 (!!!) человек, если посадить их по всему залу на равном расстоянии друг от друга с соблюдением социальной дистанции.
Разумеется, расчет очень приблизительный. В зале судебного заседания значительное пространство занимают судейская кафедра, клетка для подсудимого, столы секретаря, прокурора и адвокатов. Щедрой рукой уменьшим эту цифры в два раза, но и тогда мы получим 19 человек, а вовсе не десять.
Может, суд рассчитывал вместимость зала как-то по-другому? Хотелось бы посмотреть на их вычисления. Но бьюсь об заклад – вычислений этих просто нет.
Было бы интересно взглянуть на расчеты еще и вот по какой причине. В день, когда журналистов не пустили на заседание, ваш покорный слуга попытался выяснить площадь зала. Цифру не назвали ни администратор суда, ни помощница судьи Голяевой, причем вопросу они оба очень удивились.
То есть площадь зала, где шло заседание, суду в тот момент была попросту неизвестна. А значит, решение о недопуске СМИ было принято по каким-то иным соображениям. И только после того, как журналисты возмутились и направили Злобину официальную жалобу, судейские работники, видимо, побежали в архивы – искать план здания, чтобы хоть что-то нам ответить. Чтобы сочинить обоснование тому, что обосновать невозможно.
И наконец, в зал-то на самом деле вошло куда меньше десяти человек. Так что все объяснения суда никуда не годятся.
Не эзопов язык
Есть в судейском ответе и прямая, как бы так мягко выразиться, неправда: «Информации о количестве корреспондентов, желающих присутствовать при рассмотрении дела, не имелось». Вообще-то журналисты заранее звонили в приемную судьи Голяевой. Но звонков, оказывается, было недостаточно:
«Обращаю внимание, что до начала судебного заседания корреспонденты… письменно на имя председателя суда, судьи Голяевой с запросами о получении разрешения на видеосъемки не обращались»,
– говорится в ответе.
А должны были обращаться? Это требование – письменно (!) извещать суд о намерении работать во время открытого судебного заседания – на чем вообще основано? Объяснения нет и быть не может, это требование просто незаконно.
Дальше председатель суда делает утверждение, которые доводит официальный ответ до уровня глумления. Дело в том, что представители СМИ, узнав о запрете Голяевой, попросили пустить в зал хотя бы одного из них: он бы сделал запись заседания и передал ее коллегам. Однако судья и этого не разрешила. Знаете, почему?
«Отдавая приоритет определенному изданию…, судья лишает возможности журналистов иных изданий в реализации их права в равных условиях освещать ход судебного разбирательства».
Защита прав путем их нарушения! До такого даже Салтыков-Щедрин бы не додумался. Это уже ближе к антиутопии Оруэлла...
Самое важный пассаж, однако, был спрятан в середину документа. Вот он:
«В настоящее время площадь залов не позволяет организовывать судебные заседания… с присутствием СМИ таким образом, чтобы были соблюдены указанные противоэпидемические требования»,
– говорится в документе за подписью Андрея Злобина.
Во-первых, это заявление не подтверждается никаким расчетами. Во-вторых, как мы только что выяснили, оно попросту не соответствует действительности – место для журналистов как минимум в одном зале найти все-таки можно. А в-третьих, здесь содержится недвусмысленный намек: журналистов и впредь не будут никуда пускать.
Мы будем и дальше бороться за возможность работать в карельских судах. Это право дано нам федеральными законами; а вам, наши читатели, Конституция дает право на получение информации. К сожалению, в современной России соблюдать закон не хотят даже те структуры, которые прямо обязаны его защищать и охранять.