От галлюцинаций алкоголика до экспедиций на Сунгирь: 7 книг, где упоминается Владимирщина
Наступило лето, а это значит, что школьникам снова задали список литературы, к которому за все три месяца притронутся лишь единицы, другая же половина школьников прочитает лишь краткое содержание на «Брифли». Владимирским школьникам повезло, ведь есть много интересных произведений, связанных с нашим регионом. Сегодня, в День русского языка, вспоминаем те художественные произведения, в которых упоминается наш родной Владимирский край.
1. «Москва-Петушки», Венедикт Ерофеев.
Начнем, пожалуй, с самого известного творения, которое очень нравится литературоведам, исследующим теорию интертекстуальности. Школьникам, конечно же, еще рано знакомиться с этим произведением русской литературы, но для более взрослых любителей постмодернизма – самое то. Это одно из самых издаваемых и самых обсуждаемых произведений XX века, а кто-то даже называет "Москва-Петушки" своеобразной «энциклопедией русской жизни».
Есть два вида читателей: кто достаточно подготовлен, а кто – недостаточно. Чтобы понять книгу и оценить ее по достоинству, нужно быть видом номер один. Потому что лирический герой поэмы – «интеллектуальный алкоголик», который едет на поезде по маршруту «Москва-Петушки», и за время своей поездки он пускается в рассуждения о философии, истории, алкоголе, каких-то бытовых вещах, а потом вообще ловит галлюцинации. Несмотря на то, что это – классика владимирской литературы, сам Владимир упоминается в книге лишь один раз:
«И как-то дико, по-оперному, рассмеялся, схватил меня, проломил мне череп и уехал во Владимир-на-Клязьме. Зачем уехал? К кому уехал? Мое недоумение разделяла вся Европа. А бабушка моя, глухонемая, с печки мне говорит: "Вот видишь, как далеко зашла ты, Дашенька, в поисках своего "я"!»
2. «За березовыми книгами», Сергей Голицын.
Это книга для школьников об увлекательном путешествии не только по землям Владимира и Суздаля, но и другим городам России с целым классом пионеров-туристов в поисках старинных березовых книг. Книга была издана в 1963 году, но сейчас, в 2022 году, понимаешь, что все то, что описывал Голицын, еще осталось на своих местах и вызывает те же чувства.
«Мы приехали во Владимир ночью. Немногие случайные прохожие объяснили нам, как пройти. Мы двигались молча, беспорядочной толпой, хотелось спать... Слева и справа стояли дома, большей частью белые, каменные, с магазинами в нижних этажах.…Прямо посреди улицы неожиданно возникло перед нами большое белое странное здание, напоминавшее треугольник. По сторонам стояли две башни, соединенные вместе. Золотой купол венчал треугольник и уходил ввысь, в таинственную тьму ночи. Это была знаменитая крепость двенадцатого века — Золотые Ворота, построенные еще Андреем Боголюбским. Ни один враг никогда не сумел взять их приступом. Даже в страшные дни татарского нашествия, когда хан Батый жег Владимир, здесь, в башнях Золотых Ворот, грудью оборонялись отважные русские дружинники и выстояли против полчищ Батыя».
И сейчас, прогуливаясь по центру города в руках с этой самой книжкой, можно смело заявить, что это произведение может пробудить дух приключений во владимирских школьниках и, возможно, заставит их отложить свой гаджет и сходить погулять по старинным улочкам Владимира в поисках чего-то исторически интересного; побыть туристами в своем родном городе.
«И только здесь, рядом с нами, по обеим сторонам длинного и желтого дома высились белокаменные соборы, направо — пятиглавый Успенский, налево — одноглавый Димитриевский. Стары были соборы: один стоял семь с половиной веков, другой — восемь; много видели их белые стены… А сейчас мимо проносились автомашины, торопились по своим делам прохожие, да мы, московские туристы, разинув рты глядели на великолепные творения древнерусских зодчих».
3. «Фарфор», Юрий Каракур.
Эта книга уже более современная и, поверьте, каждый читатель найдет в ней что-то своё: запах детства, скоротечность жизни, ностальгические приметы времени, отношения с бабушкой и т.д. Это автобиография писателя, в которой он собрал все хрупкие крупицы своего владимирского детства, и, конечно же, там автор с ювелирной точностью описывает знакомые нам, владимирцам, локации:
«– Бабушка, а где эта улица Мира?
– Далеко, там, где бассейн, дэ ка молодёжи.
Далеко – и город показался мне огромным, тёмным, загадочным, дэ ка (пояснила бабушка) – это дом культуры.»
…вот улицы, по которым бабушка когда-то ходила, смотри, это кинотеатр «Буревестник», и если зайти за него, то можно оказаться на старой одноэтажной улице Парижской Коммуны, где бабушка прожила тридцать лет, и потом свернуть ещё и ещё, и заплакать, потому что тут же была жизнь и куда она ушла, и когда всё успело закончиться, там вот тётка Валя сидела под вишнями на синем таком (помнишь его?) покрывале, но это не драма, нет, а так, фоновая мелодия, и дальше выступают «Руслан» и через дорогу «Людмила», сервант городской филармонии, вот там сейчас выдохнет за поворотом кусок неба над стадионом, и дальше небо под косым углом срежется, пока автобус спускается вниз к театру, и пропадёт теперь уже до конца, а выскочит светящийся витринный универмаг, четыре этажа».
Все это нам с вами, дорогие читатели, знакомо, не правда ли?
4. Владимир Солоухин «Владимирские проселки».
Это самый настоящий путеводитель по Владимирской земле, написанный местным для местных. Автор не просто описывает природу Владимирской земли, ее историю, ее памятники, но и в ярких красках рассказывает о владимирских ремесленниках.
«…Нам привелось услышать все же настоящую игру владимирского рожечника. Дело было под Суздалем. Серега остался писать разные суздальские уголки, а мы пошли посмотреть на Кидекшу. Известно, что в четырех километрах от Суздаля, у впадения Каменки в Нерль, на зеленом берегу стоит древнейшая, самая первая белокаменная постройка северо-восточной Руси – церковь во имя князей Бориса и Глеба».
Особый колорит произведениям добавляют местный диалект, понятный только владимирцам, например, уже по привычному называют Камешково «Камешками».
«Вот, помнишь, как отъедешь от Камешков, будет перелесок справа… А у меня краснели уши, и стыдно было перебить его: «Да не был я в Камешках, и перелеска твоего не видел».
Владимир Солоухин в своих «Владимирских проселках» писал: «Имей в виду, что, разъезжая по другим странам, ты узнаешь нечто, а путешествуя по родной земле, познаешь себя». И ведь не поспоришь!
5. «Нерль», Михаил Пришвин.
Крупнейший русский и советский писатель много лет своей жизни провел в провинции, увлекался охотой. Михаил Пришвин в годы войны перебрался в небольшую деревню Переславля-Залесского (ныне — Ярославская область, а тогда — Владимирская губерния). В одном из своих рассказов о природе он воспевает приток Клязьмы, своенравную реку Нерль. В честь реки он назвал свою охотничью собаку.
«Я назову ее Нерлью, потому что на болотистых берегах этой речки прошлый год много нашел гнездовых дупелей. Но я не знаю, мне кажется, было что-то больше охоты на этой странной и капризной реке. Она такая извилистая, что местами от излучины до излучины через разделяющий их берег можно было веслом достать. Вода очень быстрая несет меня, только держи крепче весло в руке.
Дикая Нерль, я воплощу твое имя в живую собачку, для которой великим счастьем на земле будет с любовью смотреть на человека, даже когда он запутается в излучинах своей жизни».
6. «Сунгирская лошадка», Любовь Фоминцева
Эта детская книжка увидела свет в 1988 году. Рассказывает об экспедиции, в которую юного исследователя Алешу взял его отец. В произведении описывается наш город, кв который приехали исследователи из столицы.
«Извилистая деревянная лестница вела в старую часть города. В просветах ступенек зеленела сочная крапива, топорщился острый, как бритва, пырей. Гулкие ступеньки кончались у собора, на серовато-белых стенах которого были вырезаны фигурки загадочных птиц, растений, улыбчивых львов. Глаза у мальчика загорелись, а отец упомянул еще про герб города, где лев изображался в короне».
«За последней остановкой четвертого троллейбуса начиналась аллея лип и акаций, которая тянулась почти до самого карьера».
Забавно, что в произведении упоминается троллейбусный маршрут, которого сейчас нет. Троллейбус № 4 разворачивался вокруг Золотых ворот и ехал в Доброе. Помните?
Фото из группы Вконтакте "Владимирский троллейбус"
7. «Плывёт месяц лодочкой». Леонид Зрелов.
Это книга нашего с вами земляка, члена Союза писателей России и автора многочисленных публикаций во владимирской прессе. Сборник включает повести и рассказы, которые не вошли в другие работы автора. Все действия происходят на Владимирской земле, начиная от 50-х годов до настоящего времени. Книга написана таким лёгким языком, что читается буквально на одном дыхании. А описание владимирских улочек и достопримечательностей все так же знакомо читателям.
«Однако, на первый взгляд, город выглядел привлекательней, чем во времена его детства и молодости. Почти все старинные здания в центре сохранились, но были перестроены под дорогие офисы, а кое-где появились новые, однако с претензией на старину».
«Я стоял на мосту через Клязьму, облокотясь на перила. Мост построили давным-давно, к 850-летию города, я ещё в школу не пошёл».
Ну и, конечно же, автор не обошёл вниманием и владимирский спорт.
«... А мы, мальчишки помладше, меньше озабоченные, не пропускали ни одного (прим. матча) с участием местного "Торпедо".
А еще хочется упомянуть о строках, которые известные писатели посвятили нашему городу, пусть и не в своих произведениях.
Антон Павлович Чехов в одном из своих писем высказался весьма неодобрительно о нашем городе, комментируя переезд во Владимир знакомого литератора Ивана Леонтьева, писавшего под псевдонимом Ивана Щеглова. Приехав из Москвы, он поселился на Студеной горе. Чехов писал:
«Когда я узнал, что Щеглов избрал местом своего жительства Владимир, то меня пронял ужас. Ведь его там заедят комары и скука там безысходная, историческая скука! Самый скучный из всех губернских городов, даже театра нет.»
В письме к Щеглову Чехов шутил: «Вы юморист по натуре, человек жизнерадостный, вольный. Вам бы нужно жить в светленьком домике..., а вы наоборот выбираете все ужасные места вроде Кокоревки или Студеной горы».
А вот что писал Добролюбов в письме своим родителям в августе 1853 года:
«Обедали мы во Владимире, это очень недурной городок, и если судить по той улице, чрез которую мы проезжали, то – не хуже Нижнего; но кондуктор говорит, что только одна улица и есть порядочная во всем Владимире».
А вот Василий Ключевский, имя которого мы слышали не только на уроках литературы, но и истории, в своих письмах писал: «Что за городок Владимир? Он по крайней мере вдвое меньше Пензы, но, вылезь она хоть из кожи, не сравняться ей с маленьким и миленьким Владимиром».