США меняют механизм подготовки к войне в Европе
Фокус приложения политических, экономических и военных усилий США сдвигается на индо-тихоокеанский регион. Однако часть европейских элит, американских политиков и военных настаивают на «сдерживании» России на восточном фланге НАТО.
КОЛЛАЖ: ТАМАРА ЛАРИНА
Согласование и голосование в Палате Представителей – условно нижней палате Конгресса США – прошел «Закон об ассигнованиях на национальную оборону» (National Defense Authorization Act, NDAA) на 2022 финансовый год. У нас его принято называть «военным бюджетом», но это значительное упрощение — NDAA куда более комплексный документ, содержащий не только бюджет непосредственно Пентагона, но и расходы других ведомств, а также множество политических положений. В частности, в последние годы через него стали проводить даже экономические санкции против России, Китая и других стран.
В значительной части Закон состоит из требований законодательной власти к исполнительной, выраженных в запрете выделения средств на ту или иную задачу. Учитывая, что рабочие часы федеральных служащих равны, по сути, государственным тратам, запрет выделять на что-то деньги фактически равен запрету этим заниматься – либо совсем, либо в случае не предоставления доклада профильным комитетам Сената или Палаты в установленный срок.
Впрочем, нашей темой сегодня будет не обсуждение запутанной системы взаимных сдержек и противовесов вашингтонского политического левиафана, а одна из инициатив, предложенных американскими законодателями. Комитет Палаты представителей США по вооружённым силам в своем объемном отчете, приложенном к NDAA в числе прочих замечаний и правок, выдвинул силами видного республиканского конгрессмена Майка Роджерса предложение «Поддержания сдерживания в Европе» (“Sustaining Deterrence in Europe”), суть которого в кардинальном изменении механизма размещения американских войск на континенте.
Теплый мир после Холодной войны
Если опираться на память и стереотипы времен Холодной войны между США и СССР, то может показаться, что в Европе развернуты многочисленные вооруженные силы США. Раньше это было действительно так — в 1950-80-х годах численность американских военных на континенте составляла 250-350 тыс. человек (пик — почти 440 тыс. – был в 1957 году). Большая часть контингента располагалась в ФРГ, на основном потенциальном поле боя. Но надо понимать, что это было время куда больших, чем сегодня, армий обоих блоков. Достаточно известное сравнение гласит, что только в Германии, на острие удара, советских танков в строевых частях было вдвое больше, чем сегодня во всей России от Калининграда до Чукотки.
С началом перестройки и разрядки отношений в конце 1980-х годов численность американской армии в Европе начала неуклонно снижаться — параллельно с аналогичным и даже более активным процессом разоружения Организации Варшавского договора. На момент окончания Холодной войны в Европе находилось порядка 287 тыс. американских военных. С 1991-92 года их численность начала стремительно, на десятки тысяч в год, сокращаться. Отчасти приоритет американской внешней политики сместился в другие регионы; кроме того, для американской армии 90-е были тоже временем резких сокращений всего и вся. В условиях затягивания поясов позволять, чтобы войска которых остро не хватало в других местах, прохлаждались на комфортных квартирах в Европе, защищая ее неизвестно от кого, было нельзя.
К середине 1990-х годов численность вооруженных сил США в Европе упала до 100-110 тыс. человек, потом сокращение замедлилось и к известным событиям начала 2014 года остановилось на примерно 70 тыс. Большая часть из них отвечала за штабные и союзные задачи и за инфраструктурные объекты – например, за авиабазы. Хотя боевой авиации осталось относительно немного – по истребительной эскадрильи в Великобритании, Германии и Италии, – но перевалочная функция (например, между США и Ближним Востоком) стала, напротив, еще более актуальной. Боевые подразделения армии США, постоянно развернутые на континенте, свелись к одной воздушно-десантной бригаде и одной «Страйкербригаде» – моторизированной пехотной части, почти целиком оснащенной бронемашинами семейства Stryker. То есть, фактически, к небольшой группе быстрого реагирования. Американские танки покинули Европу в марте 2013 года — впервые за 70 лет, но как оказалось совсем ненадолго.
Украинский кризис стал удачным поводом для сплочения разрыхлившегося НАТО и активизации идеологической перестройки с «войны с террором» на уже основательно подзабытую «эпоху противостояния великих держав». Как мы сегодня видим, Россия в этом процессе сыграла роль, скорее, «спойлера»: перед тем как откровенно сказать, что основным противником является Китай, США удачно использовали «российскую военную угрозу» для начала перестройки вооруженных сил. Это, впрочем, не означает, что в развертывании сил против России не было нужды — декларации о серьезности угрозы и необходимость «ободрения союзников» требовали подтверждений на деле.
Решение было найдено в развертывании крупных сил по принципу ротации. Сам по себе ротационный подход в Европе начали применять еще до событий на Украине, но первоначальный вариант имел мало общего с тем, к чему пришли в итоге. В 2013 году предполагалось, что «дежурная по Европе», но постоянно развернутая в Штатах, армейская бригада будет пару раз в год на пару месяцев перебрасывать через Атлантику батальонную группу для учений с союзниками. При этом планировалось для экономии перевозить только личный состав и минимум грузов, а тяжелую технику заблаговременно складировать на континенте. Ее привезли и складировали в районе учебного полигона в Баварии как раз за время событий на Майдане, а личный состав прибыл для учений в апреле 2014 года. Разумеется, это широко рекламировалось как оперативная реакция, но на деле речь шла об исполнении долговременных планов.
Решительная атлантическая карусель
Реально новый этап в развертывании американских сил в Европе начался с преисполненной союзнического долга (в публичных заявлениях) и пафоса операции «Атлантическая решимость». Задачей, как можно понять из названия, было как раз продемонстрировать общественности и политическим кругам стран «восточного фланга» НАТО готовность защищать их от ожидающейся со дня на день русской агрессии. Практическая работа в этом направлении делилась на публичные мероприятия (участие в парадах, передвижения военной техники, показательные пролеты авиации) и практическую работу — освоение и ремонт старой инфраструктуры (например, авиабаз времен соцблока), учения с местными военными, ориентированные на повышение взаимодействия и мобильности переброски войск, основание новых пунктов складирования военной техники и снаряжения. Копаясь в бюджетных документах, можно было наткнуться и на достаточно комичные моменты: например, американский флот в рамках «укрепления уверенности восточноевропейских союзников в готовности США прийти на их защиту» успешно провел через бухгалтерию обновление системы гидроакустической разведки, протянутой между Великобританией и Гренландией, и ремонт на испанской военно-морской базе.
Если через пару лет активность авиации всего лишь вернулась к прежнему уровню, то масштабы развертывания армии выросли. Складированной в Германии, Румынии и Болгарии техники для прибывающих на учения войск теперь хватает совокупно на бронетанковую бригаду (около 90 танков, 140 гусеничных БМП); создаются и дополнительные пункты хранения. Кроме того, начиная с 2017 года на ротационной основе на девятимесячное дежурство в Европу отправляют бронетанковую и вертолетную бригады со своей техникой. Танковая часть размещается преимущественно в Польше, но регулярно перемещается малыми группами по Европе для участия в местных учениях, которые в разы активизировались после 2014 года.
Также НАТО и США вернулись к практике проведения на континенте ежегодно крупных военных игр, по сценарию напоминающих учения REFORGER времен Холодной войны. В них отрабатывалась война на континенте такой, какой она виделась западному блоку: отступление с боем, переброска подкреплений через Атлантику, контрнаступление. К слову, печально известные командно-штабные учения Able Archer’83, которые СССР едва не принял за подготовку к ядерному нападению, были частью REFORGER’83.
Ротационный принцип развертывания войск в Восточной и Центральной Европе имеет ряд плюсов, за которые он, вероятно, и был выбран американским военно-политическим руководством.
Во-первых, это хорошая медийная составляющая: регулярное освещение в новостях прибытия очередных «защитников от русской угрозы». Во-вторых, в сравнении со стационарным развертыванием, кратно большее число военных знакомится с потенциальным театром военных действий, отрабатывает переброску через океан, тренируется с местными союзниками.
Наконец, ярко демонстрируется приверженность «Основополагающему акту об отношениях России и НАТО» 1997 года, в котором было взято обязательство «не размещать дополнительно постоянно существенные боевые силы». Бронетанковая бригада, конечно, достаточно существенная сила в наше время, но если она развертывается не на постоянной основе, а только на девять месяцев, то это как бы не считается – даже несмотря на то, что она сразу сменяется следующей. В полном соответствии с крылатой фразой В. И. Ленина: «Нечто формально правильное, а по сути — издевательство».
Переход к оседлости: обозы и семьи – с собой
Но, несмотря на вышеперечисленные плюсы, двухпартийная инициативная группа в профильном комитете Конгресса предложила отказаться (возможно, частично) от ротационного принципа развертывания в Европе и перейти вместо него к постоянному базированию конкретных частей. Чем же руководствуются инициаторы столь кардинальной перемены, каковы их доводы?
Во-первых, постоянно развернутые силы могут быстрее реагировать на угрозы, являясь таким образом более эффективным средством сдерживания противника и ободрения союзника. Во-вторых, новый подход дает возможность высвободить значительные силы, поскольку при ротационном часто отвлечены сразу три однотипных подразделения: развернутое, готовящееся к развертыванию и восстанавливающееся после него, а также снизить логистические расходы и риски. В третьих, развертывание на постоянной основе позволяет конкретному подразделению лучше узнать потенциальный театр военных действий, инфраструктуру (доработать ее под себя), местного союзника, выстроить с ним крепкие многолетние отношения. Наконец, это возможность улучшить моральное состояние контингента за счет отказа от многомесячного разлучения с семьями, которые в ротационных развертываниях не сопровождают военнослужащих.
С учетом вышеуказанных соображений, министру обороны предписывается до 15 марта 2022 года представить комитету Палаты представителей отчет ведомства по вопросу размещения в Румынии, Польше или странах Балтии (всех трех или где-либо на выбор) постоянно развернутых частей американских вооруженных сил с учетом улучшения сдерживания и на Украине.
Таким образом, вполне возможно (но, разумеется, совсем не обязательно), что в следующем году американское военно-политическое руководство анонсирует отказ, например, от ротации танковой бригады и переход к ее постоянному развертыванию. За согласием на местах дело не станет — лидеры Польши и Прибалтики не раз заявляли, что будут только счастливы принять американские военные базы. Польский президент Дуда в свое время, в ходе визита в Вашингтон, даже предложил Дональду Трампу назвать будущую, желательно постоянную, военную базу в его честь «Фортом Трампа». Правда, после проигрыша Трампа на выборах поляки ничтоже сумняшеся заявили, что это была всего лишь метафора – для углубления военного сотрудничества США и Польши.
Ничего личного. Просто интересы
Несомненно, постоянное развертывание крупного воинского соединения будет подано как верность США атлантическим обязательствам и делу защиты молодых членов НАТО. Громкая медийная раскрутка этого шага однозначно вызовет болезненную реакцию Москвы, обострит отношения России и Альянса. Последнее, скорее всего обеспокоит старых членов НАТО, но их Штаты вполне могут в очередной раз проигнорировать, заключив соглашение о размещении войск на двухсторонней основе. Как следствие, рискует оказаться похороненным уже и де-юре, а не только де-факто, «Основополагающий пакт», что может в свою очередь, иметь последствия в виде полного отказа от ряда пока только «примороженных» инструментов взаимодействия Москвы и Брюсселя.
Однако, если взглянуть на американские инициативы без лишней ажитации, то вполне можно предположить, что истинные мотивы американских законодателей, вполне вероятно, далеки от концентрации усилий на обеспечении безопасности Европы. Позволим себе предположить, что ключевыми в упомянутых выше «плюсах» являются соображения экономии финансовых средств, логистических инструментов (сил вспомогательного флота, транспортной авиации, коммерческих подрядчиков Пентагона) и личного состава – с отказом от отвлечения трех частей в пользу постоянного развертывания одной. Да, «обжившаяся» часть вполне может действительно быть более эффективной, но при этом остальная армия не сможет периодически проходить тренировку по переброске и действиям в Европе – что для России, конечно, хорошо.
Плохо то, что это может вызвать некоторую эйфорическую «ястребиность» у восточно-европейских элит и – по крайней мере, на первое время – повышенную нервозность с российской стороны, что вкупе чревато опасными инцидентами.
В общем, время покажет, что выйдет из этой инициативы американских законодателей. Но вполне возможно, что мы наблюдаем достаточно редкое по деликатности и тонкости очередное задвигание Европы на задний план американских военно-политических приоритетов.