Актер сериала «Конец невинности» рассказал о съемках и подвигах наших летчиков в Сирии
Сергея Губанова сейчас можно увидеть в одной из главных ролей в многосерийном фильме «Конец невинности», который с большим успехом сейчас идет на Первом канале. Нам удалось договориться с ним об интервью. И расспросить и о съемках в «Конце невинности», других работах, о карантине, семье, и многом другом.
«Конец невинности»— Сергей, начну наш разговор с вопросов про съемки фильма «Конец невинности». Как там оказались?
— Скажу честно: когда я шел на пробы, то у меня еще не было сценария на руках — только несколько сцен, в которых меня должны были пробовать. Меня тронуло то, что меня пригласили в пару к Валерии Ланской. Мы с ней уже работали в одном проекте, она прекрасная актриса и замечательный человек, мы с ней дружим. Режиссером был Стас Иванов. Я на тот момент не знал, что это ее супруг. На пробах было комфортно и приятно работать с ним. Меня утвердили, и потом начались съемки. Стас оказался прекрасным режиссером: он сам подправлял сценарий, если была в этом необходимость, писал диалоги героям, работал в новом формате...
— Вы знаете, на данный момент я так и не смогла понять: ваш герой положительный или отрицательный?
— Одним словом нельзя сказать: да или нет. Потому что в жизни у каждого человека случаются как положительные моменты, так и отрицательные. Так же и у моего героя: те поступки, которые он совершал — они разные. Он действовал по своему усмотрению, а к чему это привело — это уже другой разговор. Здесь больше, наверное — про любовь к женщине, к детям, про любовь к братьям (в фильме нас три брата), про семейную любовь и про препятствия, через которые моему герою приходится проходить…
Бег по косе— Чем больше всего запомнились съемки этого проекта?
— Были прекрасные экспедиции в Калининград, в котором мы снимали некоторые эпизоды — сны главной героини Полины. Мы работали на Куршской косе, в заповеднике — даже туристам туда просто так заходить запрещено, и необходимо получить множество разрешений, чтобы поехать туда гулять, потому что эти пески — движущиеся. Дабы не испортить экологию, к нам был приставлен человек, который смотрел, как мы снимаем. Но главные трудности были в другом. Например, мы снимали одну из сцен. Со стороны очень красиво все выглядело: маленькие люди вдали бегут друг за другом на фоне песка. Но режиссер и группа в этот момент находились далеко, и их команды нам, актерам, были еле слышны. И вот ты бежишь по этому песку, ноги вязнут — но ты бежишь, и еще при этом не совсем понимаешь, что тебе там кричат. В общем, это было очень утомительно — и при этом в итоге мы, конечно же, сняли эту очень красивую сцену... Это было потрясающее время, потрясающие моменты!..
— Поскольку вы уже знали Валерию Ланскую, работали с ней, и не было необходимости притираться друг к другу — то, наверное, легче было играть?
— Как вам сказать… Материал серьезный, играть «двойное дно» у персонажа достаточно сложно. Для меня это была тяжелая работа. Потому что тут нужно было, не переигрывая, дать намек, чтобы зритель понял, о чем я хочу сказать. И это вот было сложно. Но надеюсь, что я с этим справился…
«Небо»— В каких проектах вы сейчас заняты и где вас может увидеть зритель в ближайшее время?
— В этом месяце начинаются съемки нового — уже пятого — сезона сериала «Синички» (выходит на телеканале ТВЦ. — Прим. авт.). Они будут проходить в Подмосковье, будем играть с Глафирой Тархановой. И еще я завершил съемки в полнометражном фильме «Небо». Сейчас начинается озвучание, и надеюсь, что к осени мы его увидим на экранах. Это история про нашего летчика, сбитого в Сирии...
— Расскажите про эту роль немного.
— В этом фильме у меня роль такого бати-комбата, который тренирует летчиков реактивных самолетов, чтобы они могли выжить, если их, не дай бог, собьют… Мой герой, майор Захаров, организовал такой тренировочный лагерь для этих летчиков.
— Где снимались? Неужели в Сирии?
— Да, мы снимали в Сирии.
— Очень интересно — расскажите, пожалуйста, подробнее!
— Начну с того, что, когда я ехал на пробы в Санкт-Петербург, я прочитал сценарий — и, честно говоря, немного не понял, что там можно сыграть. Мой герой майор Захаров — командующий Силами Спецоперации в российской армии. И в сценарии было написано только то, что этот персонаж бегает, стреляет и почти ничего не говорит. На пробах режиссер Игорь Копылов сказал мне: «Мы уже всех актеров утвердили на все роли, кроме этой. Твой герой — всегда с улыбкой, с позитивом, бесстрашный, и в этом его сила!» Пробы прошли, и мне казалось, что не совсем удачно. Но уже через два дня мне позвонил мой агент и сообщил, что меня утвердили. Для этого проекта необходимо было провести подготовку для тех людей, которые будут задействованы в батальных сценах. Мы должны были быть в физической форме на уровне настоящих солдат и офицеров, которые служат в Сирии. Потому что в кадре мы должны были по-настоящему бегать, прыгать. Нас отправили на месяц в Новороссийск на базу, и мы там тренировались: обращались с разным оружием, была серьезная физическая подготовка. Потом начались съемки некоторых сцен в Крыму. И это оказалось довольно тяжело: было жарко, а мы в полном обмундировании — с автоматами и всем остальным... Но все получилось по-настоящему. И военные, которые участвовали в съемках, сказали, что не думали, что мы так серьезно отнесемся к этому и за месяц подтянемся и так органично вольемся в ряды военных. А после съемок в Крыму нас отправили в Сирию, и там снимали на нашей военной базе Хмеймим.
В едином строю— Почему съемки проходили именно там? Можно же было, наверное, в другом месте снимать?
— Потому что с достоверностью уклад и условия, в которых жил наш главный герой капитан Муравьев, можно было передать только там (прототип этого героя — российский военный летчик, штурман Константин Мурахтин; пять с половиной лет назад во время боевого вылета в Сирии его самолет был сбит, экипаж катапультировался; пилот, обстрелянный с земли боевиками, погиб; штурману удалось приземлиться, для его спасения была развернута специальная операция. — Прим. автора). Съемочную группу разместили на военной базе. Мы соблюдали военный режим, нам даже ходить без сопровождающих было запрещено. Но мы смогли увидеть всю нашу военную мощь: самолеты, вертолеты, БТР и так далее… Все это летало, ездило и стреляло, и все это выглядело грозно и весьма убедительно.
— Сложно было сниматься там?
— Сложность была в непривычности к такой обстановке. За пределы базы, конечно, мы никуда не выходили, жили в кимбе — это такой маленький вагончик с окном и дверью, где стоят три двухъярусных кровати. Жарко, кондиционера нет, естественно, дверь постоянно приоткрыта, а там — реактивные самолеты, которые взлетают каждые час или полтора на дежурство, и они издают ужасающий звук, и никакие беруши не спасали... К этому привыкнуть, как мне кажется, вообще невозможно!.. Я восхищаюсь мужеством наших военных. Мы вместе с солдатами завтракали, обедали и ужинали, и они были очень рады видеть гражданских людей, потому что долго находятся в командировке. Они были рады общению, со многими мы и сейчас продолжаем общаться...
Запах истины— Хотела у вас спросить не только про актерские работы. Насколько я знаю, у вас есть свой бизнес: вы выпускаете парфюмерию, одежду с вашим дизайном. Есть в этом что-то общее с вашей основной работой?
— И там и там — творчество. В создании ароматов тоже нужно применять свои креативные способности. Меня часто спрашивают: как я к этому пришел? В 2014 году резко в цене поднялись мои любимые духи, и я подумал: «Как же так можно?! Надо попробовать что-то свое сделать!» Нашел парфюмеров, с которыми мы долго сидели, и они мне рассказывали, что с чем сочетается, а что — нет. И так все и начиналось... Сейчас я сам занимаюсь разработкой ароматов.
— За эти годы не пожалели, что занялись этим делом?
— Нет, не пожалел. Потому что ароматы — это радость, это жизнь. Я ношу только свои духи. Это ни на что не похоже: парфюмерия, которая сделана на натуральных маслах. И мы потихонечку развиваемся…
— Во время пандемии сложно пришлось?
— На самоизоляции я был всего три месяца. Конечно, пришлось пересмотреть все вопросы, которые касались работы и бизнеса — потому что съемки были приостановлены, театры закрыты, антрепризы отменили, репетиции перенесли... А мой бизнес ушел в это время полностью в интернет, потому что магазины тоже были закрыты. Я в это время много читал книжек, много тренировался, готовил какие-то необычные блюда, много общался — по телефону с друзьями, с детьми… Обычно на это времени не было — а тут оно появилось, так что наговорился со всеми… Но в июле уже у меня начались съемки, я вернулся к работе…
Губанов с родителями, сестрой, племянницей и тремя дочерьми
Любовь и доверие— У вас — три дочери. Расскажите немного о них.
— Старшая, Карина, пошла по моим стопам — закончила актерский, играет в антрепризах. Она девочка стеснительная, но всегда приглашает на свои премьеры. Ангелина занимается каноэ, она — чемпионка России, и сейчас у них были соревнования в Краснодаре, она была на сборах и заняла призовые места. Младшая, Катя, ходит в начальную школу, занимается рисованием, ей нравится лепить, и еще она научилась вышивать и с удовольствием это делают. Я очень их люблю!
— Вы строгий папа?
— Строгий. Но, конечно, не наказываю... Если мне что-то не нравятся — я говорю. Но какие-то негативные новости я могу узнавать последним, потому что они боятся моей реакции — что я расстроюсь, берегут меня...
— У вас с ними доверительные отношения?
— Да, очень. У нас нет секретов. Девочки часто спрашивают моего совета, и я всегда его даю. Но всегда напоминаю, что это мое видение, а у вас должно быть свое. Что это только взгляд со стороны, а не руководство к действию. Пока получается — посмотрим, как будет дальше…
Валерия Хващевская, фото Вадима Тараканова, Анны Цветковой, Элины Шевченко, Александра Адамова и пресс-службы Первого канала