Дальневосточный федеральный округ официально признали провинцией…
«Если смотреть на вопрос планирования и управления экономическим развитием Дальневосточного федерального округа, нам кажется удобным и эффективным делать это через призму четырёх провинций: Забайкальская, Приграничная, Островная и Северная, – заявил на днях глава Министерства по развитию Дальнего Востока и Арктики Алексей Чекунков, информирует «Тихоокеанская Россия», ТоРосс.
Согласно видению министра, «провинциальная» структура Дальнего Востока выглядит так.
По два субъекта Российской Федерации составят две провинции – Забайкальскую и Островную, в первую войдут собственно Забайкальский край и Бурятия, во вторую – Сахалинская область и Камчатский край. Основной потенциал развития Забайкальской провинции – недропользование, а край вулканов и островной регион в первую очередь могут быть перспективны для развития туризма.
Северную провинцию, по мысли главы Минвостокразвития, составят Якутия и территории крайнего Северо-Востока – Чукотка и Магаданская область, здесь предлагается применять геопривязанные решения с учётом северной, арктической и заполярной специфики.
Оставшиеся четыре территории – Амурская область, Еврейскую автономию, Хабаровский край и наше Приморье предложено объединить в Приграничную провинцию. Здесь основной упор в экономике, по мнению авторов идеи, стоит делать на переработке водных биологических ресурсов и экспорте сельскохозяйственной продукции.
Такой провинциальный подход вызвал различные оценки в экспертном сообществе.
По мнению ведущего научного сотрудника лаборатории социальной и медицинской географии Тихоокеанского института географии Дальневосточного отделения Российской Академии наук (ТИГ ДВО РАН) кандидата экономических наук Юрия Авдеева, высказанного им «Российской газете», ничего экономического в таком делении дальневосточных регионов на провинции нет:
- Северная часть Хабаровского края – это почти те же суровые климатические условия, что и в Якутии, и на Колыме и Чукотке. Здесь в трёх районах – Охотском, АяноМайском и Тугуро-Чумиканском – живёт менее десяти тысяч человек. Но почему-то весь Хабаровский край включают в южную Приграничную провинцию, которая будет заниматься переработкой сельхозпродукции! Рядом с КНР, где растёт всё? А как можно ориентироваться лишь на разработку недр в Бурятии, где в Улан-Удэ есть авиапредприятие с инновационными технологическими разработками? И ставить на туризм на Сахалине, где активно ведётся добыча нефти и газа и их переработка? Якутию вообще надо оставить отдельным субъектом и ни к кому не пристегивать. Этот регион самодостаточен.
Исходить нужно из целей и задач, которые стоят перед Дальневосточным федеральным округом. Задумываться надо о том, какими базовыми направлениями развития экономики округа мы способны интегрироваться в Азиатско-Тихоокеанский регион. На мой взгляд, это освоение Мирового океана во всех проявлениях – шельф, биоресурсы, энергетика, наука, судостроение (те же ледоколы). И освоение космоса. Нам, с нашим Восточным космодромом, нужно возглавить интеграционное начало в этом деле. Запуск космических кораблей– затратное дело. Мы бы могли выступить за объединение, кооперацию, разделение направлений освоения космоса. Кто-то в АТР, используя наш космодром, будет специализироваться на запуске спутников погоды, кто-то – на развитии телекоммуникационных систем, кто-то – на освоении других планет…
Хабаровский коллега Юрия Авдеева, советник научного руководителя Института экономических исследований ДВО РАН кандидат экономических наук Олег Рензин в своей публикации в краевой газете «Тихоокеанская звезда» отмечает, что внутридальневосточная геополитика – один из мощных раздражителей для общественного мнения:
- Многие вопросы, обсуждаемые в широкой и узкой аудитории, в соцсетях и вне их, возникли от ожидания каких-то изменений в пространственном устройстве или в пространственном отражении роли каждого дальневосточного региона.
Вспомним не такие давние дискуссии об объединении (или не объединении) Хабаровского края и Еврейской автономной области, о справедливости распределения столичных функций на Дальнем Востоке и даже о принципиальной важности того или иного пейзажа на банкноте. Повод объективно может быть значимым или второстепенным, но если он для общественного мнения чувствителен, то обсуждение, безусловно, не будет лишним.
Новый виток таких дискуссий генерировало большое интервью федерального министра по развитию Дальнего Востока и Арктики Алексея Чекункова, который высказал свою позицию по ряду важнейших для нашего региона проблем. Их действительно накопилось много: о новой политике развития Дальнего Востока, о «вечнозелёных проектах», включая мост на Сахалин, о субсидированных авиамаршрутах, о будущем поколении дальневосточников…
Однако наиболее резонансной для общества стала идея о разделении всего Дальневосточного федерального округа на четыре экономические провинции, «каждая из которых обладает своими особенностями, своими экономическими портретами, сильными сторонами и вызовами».
Согласно видению министра, «провинциальная» структура Дальнего Востока выглядит так: Забайкальская провинция из Бурятии и Забайкальского края, Приграничная провинция в составе Амурской области, Хабаровского и Приморского краёв, а также Еврейской автономии, в Островную провинцию предложено включить Камчатку и Сахалин, а Якутия, Магаданская область и Чукотка будут названы Северной провинцией.
Цель нового районирования территории Дальнего Востока – совершенствование планирования, привлечения инвестиций и трудовых ресурсов.
Министр категорически предупреждает, что речь идёт не об изменении управленческой архитектуры, не об администрировании, а о скоординированном региональном планировании, «о максимальной глубине просчёта и расчёта любых государственных решений при современном уровне развития технологий».
Вообще-то, если убрать из этого пассажа несколько неожиданное для российского чиновника слово «провинция» вместо казённых «регион», «территориальная структура» и прочих, то в наиболее общем виде, в предложенной идее ничего нового нет.
Совершенно понятно, что при решении большинства экономических и социальных задач оперировать таким громадным пространством, как Дальний Восток, вряд ли разумно. Вспомним, что этот регион (в современной административной оболочке – Дальневосточный федеральный округ) занимает площадь в семь миллионов квадратных километров. Для сравнения: вся зарубежная часть континента Европа (без территории России) составляет примерно шесть миллионов квадратных километров. Поэтому следует признать, что высказанная идея о более глубокой дифференциации регионального пространства разумна и продуктивна. Особенно в тех случаях, когда речь идёт о главных задачах для Дальнего Востока: более эффективной, чем среднероссийская, экономике и более благоприятных, чем среднероссийские, условиях жизни населения.
Очевидно, что более глубокий учёт специфики развития в мониторинге, в анализе, в управлении финансовыми потоками может стать той значимой характеристикой удачного управления регионом, который мы все (и управляющие, и управляемые) хотим увидеть в перспективе.
Нельзя с одной меркой подходить к Северу и Югу, к континентальным и прибрежным территориям. Нельзя формировать нормативную базу для Дальнего Востока вообще. Нельзя использовать на всех территориях универсальные институциональные инструменты. Современная архитектура дальневосточной экономики не может полноценно реализоваться в таких условиях.
Может быть, действительно, традиционная сетка горизонтальной (по параллелям) дифференциации регионов (северные, приравненные к северным, южные) может быть дополнена другими классификаторами. К примеру, меридиональными характеристиками (такими, например, как прибрежные и континентальные) можно будет описать дополнительные условия функционирования предприятий и жизни населения и принять решения по их улучшению.
Однако в реализации этой идеи есть и безусловные риски превращения разумной дифференциации в анализе, прогнозировании и управлении развитием специфических ареалов Дальнего Востока в практику умножения управленческих структур.
Но в целом такой подход стоит поддержать. При разумном его использовании мы с большой вероятностью сможем увидеть новые эффекты – как экономические, так и социальные. А кроме того, можно надеяться на ещё один нетрадиционный эффект от реализации предложения министра. Чем чёрт не шутит: может быть, в перспективе на Дальнем Востоке появятся те лидеры, которые, вслед за одной из великих исторических личностей, скажут: «Лучше быть первым в провинции, чем вторым в столице». Будем ждать!
Ещё один эксперт из Хабаровска доктор экономических наук, профессор Вадим Заусаев со страниц «Российской газеты» (как и представители Якутии и Сахалинской области) высказал своё убеждение, что «районирование» Дальнего Востока необходимо:
- Но подходить к нему нужно осторожно и скрупулёзно. Сугубо экономико-географическое деление неправильно. Чтобы выделить общность управления отдельными субъектами, подходит социально-политико-экономический (геостратегический) принцип объединения регионов. Искусственно присоединённые Забайкалье и Бурятию не будем сейчас рассматривать. Из остальных я бы выделил три субрегиона. Это прежде всего Якутия – национальная республика, единственный в Дальневосточном федеральном округе субъект, где такая большая численность аборигенного населения. Конечно, должны быть особые аспекты в управлении этим регионом – экономические, национальные, культурные, исторические. Вторая группа – Южная. Не просто географически южная, имеются в виду территории с лучшими условиями жизни, более развитой экономикой. Это прежде всего приграничные регионы рядом с Китаем – Амурская, Еврейская автономная области, Приморский и Хабаровский края. Сюда же я бы присоединил и Сахалинскую область, близ которой проходит граница России с Японией. Повторю: необходимо особо учитывать приграничность этих территорий. Остаётся север – Колыма, Чукотка, Камчатка, регионы с использованием вахтового метода работы, большой долей временного населения.
А вот мнение заместителя председателя Государственного Собрания (Ил Тумэн) Республики Саха (Якутия) Виктора Губарева:
- Якутия, Магаданская область и Чукотка, объединённые в северную провинцию, географически близки. Но непонятно – какого положительного эффекта и за счёт чего ожидают от такого объединения? Хотелось бы больше конкретики. Например, интересно было бы услышать чёткую позицию Минвостокразвития относительно того, как новые веяния будут соотноситься с принятым недавно законом о поддержке предпринимателей в Арктике, с программными документами по опережающему развитию Дальнего Востока в целом, а не отдельных его частей. Чтобы не получилось так, что развитию одних провинций отдадут предпочтение в ущерб соседям.
И в заключение позиция депутата Сахалинской областной Думы Александра Болотникова:
- С учётом развития новых технологий – информационных и транспортных – лучше было бы вообще уйти уже от понятия «Дальний Восток»: оно, может, и верно с географической точки зрения, но никак не с административной. А вот слово «провинция» у меня лично ассоциируется с теми временами, когда Рим захватывал территории вместе с их ресурсами. Если же рассмотреть разделение, используемое Минвостокразвития… Возьмём только один аспект. Чем туризм на Колыме или в Якутии хуже туризма на Сахалине или Камчатке? Мне непонятно. И что, получается, все жители Сахалина теперь должны на туризм работать?