Ростовский музтеатр отметил юбилей инновационной постановкой «Турандот»
Ростовский музыкальный театр к своему 90-летию представил зрителям премьеру – последнюю оперу великого Пуччини, дополненную виртуальной реальностью.
В своем нынешнем статусе — как оперно-балетный театр – Ростовский музыкальный живет менее четверти века. Исторически, от рождения и на протяжении более чем полувека, он был театром музыкальной комедии. Оперетта и мюзиклами сегодня составляют около трети его репертуара, уверенно держа паритет с оперой и балетом.
Худруку Вячеславу Кущеву за его 22 года работы в театре удалось, не разрушая традиции, привить ростовчанам небезразличное отношение и к «серьезным» жанрам. В юбилейный сезон театр отваживается на уже третье пуччиниевское название в своем репертуаре: после «Мадам Баттерфляй» и «Богемы» (появились на сцене Ростовского музтеатра в начале 2000-х) настал черед «Турандот». Выбор непростой и амбициозный по целому ряду причин. Это наиболее хоровая опера Пуччини, познавшая влияние экспрессионизма и гармонических новаций, а вокальные партии в ней, можно сказать, экстремальные. И самое главное — этот опус незаконченный, не имеющий канонической авторской версии. Пуччини умер за два года до мировой премьеры в Милане и финал дописывал его ученик Франко Альфано (причем сделал в двух редакциях – полной, на основе огромного количества пуччиниевских черновиков, и сокращенной). Позднее появились и другие версии, например, от итальянца Лучано Берио и китайца Хао Вэйя. Какой выбрать финал — всегда повод для раздумий.
В последнее время все больше в моду входит и вовсе радикальное решение: не давать никакого финала, заканчивая спектакль там, где, по афористичному выражению Тосканини, «смерть вырвала перо из рук композитора». В наших широтах так ставили Михаил Панджавидзе в 2012 и 2013 (в Казани и Минске), Николай Маркелов (2016-й год,в Ижевске), Дмитрий Бертман (2017-й, в «Геликоне»). Такой же подход разделяет и ученик Бертмана, главный режиссер Ростовского музтеатра Павел Сорокин — он не видит у этой оперы возможности радостного окончания. Это порождает как минимум две проблемы. Во-первых, из метафоричной притчи и театра масок, условного и иносказательного, «Турандот», заканчиваясь на жертвенной смерти Лю, перерождается в трагическую оперу. Во-вторых, действие останавливается «на полном скаку», форма опуса оказывается и логически, и эмоционально, и музыкально-драматургически перекошенной и история остается без какого-либо логического завершения… Так или иначе, в Ростове решились на эксперимент.
Инновационность ростовского спектакля этим не ограничивается. Наряду с роскошной китайщиной, обильно расцветающей на сцене благодаря выразительной, колоритной и при всей своей простоте монументальной сценографии Вячеслава Окунева, есть в нем еще один важный слой — компьютерно-виртутальный. Открывается занавес, и еще до первых звуков музыки публика оказывается внутри не то компьютерной игры, не то виртуальной реальности, в которой плывут по заднику и авансзанавесу диковинные голограммы, и даже китайская атрибутика словно нарисована на компьютере. Министры Пинг, Панг и Понг не то перебирают компьютерную картотеку возможных претендентов на руку Турандот, не то в виртуальной реальности компилируют идеального кандидата для принцессы. Прочие герои китайской сказки тоже как будто бы смоделированы искусственным интеллектом. Сказочный Китай предстает какой-то высокотехнологичной имитацией, где все происходит не вполне на самом деле, а главные герои оказываются одинокими частичками атомизированного общества. Богатый и даже пугающий своей грандиозностью видеоарт Сергея Некозырева буквально гипнотизирует зал. Дополнительную зрелищность шоу придают изобретательные костюмы Натальи Земалиндиновой, волшебный свет Ирины Вторниковой, выразительная хореография Антона Дорофеева, которая выступает полноправной участницей действа, а не только отвечает за «оживляж».
Два женских образа — жестокосердной принцессы Турандот и преданной рабыни Лю — даны в неразрывном единстве, как своего рода альтер-эго друг друга: и это чудесная находка! Особенно явственно она показана режиссером в сцене их объяснения, непосредственно перед самоубийством служанки. Каждая скидывает верхнюю одежду — незамысловатый белый кардиган у Лю и золотой, императорский у Турандот — и обе остаются в белоснежном исподнем. Это просто две женщины – хрупкие и беззащитные, с ниспадающими черными косами, похожими одна на другую если не как близняшки, то уж точно как сестры.
Но если постановочные трудности театр решает через смелое экспериментирование, то музыкальные вершины он штурмует при помощи смелости и отваги. В этом штурме есть и удачи, а есть, что называется, место для роста. К последнему можно отнести работу оркестра под управлением Андрея Иванова — экспрессии и понимания характера исполняемой музыки у музыкантов хоть отбавляй, а вот над точностью и сбалансированностью предстоит поработать. Или выступление молодого Вадима Бабичука в роли Калафа: по-кореллиевски импозантный тенор — находка для любого театра, но достижение подлинной вокальной свободы у артиста впереди.
Есть и безусловные исполнительские удачи. Например, сочное и выверенное пение хора Елены Клиничевой производит немалое впечатление. Без него «Турандот» точно не могла бы состояться. Или две женские вокальные работы, которые хороши не по провинциальным меркам. Настоящий мастер вокала Наталья Дмитриевская исполняет роль Лю безукоризненно по стилю и интонации, по красоте и сердечности собственно вокала, при этом умело направляя свою актерскую опытность на создание образа юного и поначалу робкого создания. Приглашенная из Краснодара Татьяна Ерёмина с первого звука кладет публику на обе лопатки: да, это то самое, холодноватое и пронзительное, мощное драматическое звучание, единственно уместное для этого, пожалуй, самого загадочного образа всей мировой оперной литературы.