Конец карьеры министра Сухомлинова. От триумфа до трагикомедии
Поезжайте в Киев и спросите...
В Киеве генерал Сухомлинов оставил о себе не самую плохую память. Первым делом он сумел справиться со смутой, не обращая внимания на то, что террористы, почти не скрываясь, готовили покушение на него. Новый командующий военным округом первым делом наладил взаимодействие с полицией, жандармерией, не слишком полагаясь на верноподданных казаков.
При нём были подавлены не только все попытки организовать в Киеве рабочее восстание, но очень скоро прекратились и еврейские погромы. Сухомлинов не щадил ни левых, ни правых, хотя какой-то особой жестокости от него и не потребовалось. Сообщения из Киева, где оставалась вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, успокаивали императора, которому не давали расслабиться обе столицы – непрерывно бастующие и жаждущие свобод.
Уже в октябре 1905 года Сухомлинов назначается генерал-губернатором Киевским, Подольским и Волынским, то есть всего Юго-Западного края. А среди его киевских достижений нельзя не выделить ликвидацию так называемого «сапёрного бунта», в котором отметился старый большевик Фёдор Петров, получивший лёгкое ранение.
Фото: В.Б.Лушпай / warheroes.ru
Гуляющие по столичному Страстному бульвару лишь изредка обращают внимание на памятник Ф. Петрову (см. фото) рядом с бывшей редакцией «Огонька» и Екатерининской больницей, в которой теперь заседает Мосгордума. Что ж, поблизости среди зелени сидят Рахманинов и Твардовский, а у Петровских ворот раскинул объятия Высоцкий с гитарой за спиной.
Генерал Сухомлинов, утихомирив Киев, всё больше внимания уделял личным делам. Добиваясь развода для Екатерины Бутович, он завязал тесные отношения с рядом весьма сомнительных лиц, в числе которых был и отставной жандармский подполковник С.Н. Мясоедов, обвинённый впоследствии в шпионаже.
Вскоре генералу пришлось перебраться в Петербург на должность начальника Генерального штаба, что в какой-то мере помогло утихомирить страсти и реже общаться с разного рода проходимцами. А главное – спокойнее вести дело к долгожданному разводу, который случится только в 1909 году.
Вершина карьеры
В должность военного министра Российской империи Сухомлинов вступил весной 1909 года, когда казалось, что с революцией и революционерами покончено навсегда. Такое назначение можно считать вершиной карьеры, хотя генерал попал в министерство через Генеральный штаб, где даже проиграл в жаловании по сравнению с киевскими должностями.
На это обстоятельство обратил внимание великий князь Николай Николаевич, о чём вспоминал известный мемуарист генерал Епанчин:
«Как же так, теперь вы по двум должностям получаете 51 тысячу рублей содержания, а по новой должности будете получать только 18 тысяч».
Энергичного, хотя, по всем отзывам, и весьма легкомысленного Сухомлинова, считали одним из сторонников технического перевооружения армии, в чём новый министр явно расходился с Драгомировым. Кто-то даже готов поставить в заслугу Сухомлинову то, что перед мировой войной в русской армии были созданы автомобильные части, появился военно-воздушный флот.
На самом деле министр просто не сопротивлялся новым веяниям, можно сказать, плыл по течению. Очень характерен для нового министра описанный генералом Н.А. Епанчиным эпизод из более раннего времени, когда Сухомлинов ещё командовал округом:
«…начался церемониальный марш. Когда прошёл первый полк, генерал Сухомлинов с особым оживлением, скажу даже с беспокойством, обратился ко мне.
– А это что? Что это такое, что это? – говорил он мне, указывая на пулемётную команду, шедшую за полком...
– Это пулемёты, – рискуя получить в ответ, что это он и без меня знает. Но его ответ был совсем другой: «Вот они какие, в первый раз их вижу».
Если бы я сам своими ушами не слушал этих слов, я никогда не поверил бы, что это было возможно. Ведь тут уже не легкомыслие, а полная беспечность, и это в пограничном округе...»
– А это что? Что это такое, что это? – говорил он мне, указывая на пулемётную команду, шедшую за полком...
– Это пулемёты, – рискуя получить в ответ, что это он и без меня знает. Но его ответ был совсем другой: «Вот они какие, в первый раз их вижу».
Если бы я сам своими ушами не слушал этих слов, я никогда не поверил бы, что это было возможно. Ведь тут уже не легкомыслие, а полная беспечность, и это в пограничном округе...»
Царедворец
Да, это при Сухомлинове в полках были образованы пулемётные команды, а в корпусах – авиаотряды, но при чём здесь военный министр, если такие преобразования были в ведении Совета государственной обороны, где председательствовал великий князь Николай Николаевич.
Он командовал гвардией и Петербургским военным округом, а в случае войны должен был стать Верховным главнокомандующим, как в итоге и случилось. Николай Николаевич тоже был сторонником маневренной войны и дал согласие на расформирование резервных и крепостных войск, за счёт чего были усилены полевые войска.
В итоге министр не без гордости докладывал императору, что «за счёт крепостей удалось увеличить число армейских корпусов с 31 до 37». В деле крепостей Сухомлинов со всей очевидностью выступил не как военачальник, а как государственный чиновник, сэкономивший казённые средства.
Однако курс на ликвидацию пограничных крепостей, таких как Новогеоргиевск или Осовец (на снимке – она и сегодня смотрится весьма внушительно), оказался ошибочным, что подтвердил опыт мировой войны. Выяснилось, что, несмотря на всю мощь осадной артиллерии и применение газов, крепости, даже устаревшие и плохо вооружённые, вполне могли служить реальной опорой фронта.
А также быть и базами по снабжению полевых войск оружием, боеприпасами и продовольствием. А русские войска, как справедливо отмечено у генерала В.А. Апушкина, «были вынуждены драться на развалинах фортов Варшавы, нами же самими взорванных, оборонять заброшенный Ивангород».
В Совете министров у Сухомлинова, при полном поначалу доверии со стороны премьера П.А. Столыпина, сложились натянутые отношения с министром финансов В.Н. Коковцовым. Тот стремился сократить военные расходы, в чём весьма преуспел, причём в определённой мере не без участия военного министра.
Сухомлинов, став генерал-адъютантом, регулярно представлял государю отчёты, блестяще подготовленные его заместителем генералом Поливановым, с просьбами и требованиями дополнительных военных расходов. Однако министр много просил, но мало чего добивался – Николай II умел очень многое спустить на тормозах.
К тому же, справившись с революцией, император, всегда озабоченный семейными делами больше, чем государственными, чрезмерно уверовал в силу самодержавной идеи. Вместе со Столыпиным и другими реакционерами он взял курс на последовательную ликвидацию всех «так называемых свобод». Сухомлинов же регулярно получал от Николая II нечто вроде карт-бланш.
Сам он вряд ли сомневался, что делает всё, что может и на что способен, ради победы в будущей большой войне. Не случайно, из его уст, а однажды – непосредственно из-под пера, в «Биржевых ведомостях», звучали уверения, что «Мы готовы». Во время первой из Балканских войн Сухомлинов едва не спровоцировал столкновение с Австро-Венгрией, исходя из того, что раз войны всё равно не избежать, то лучше начать её раньше.
Генерал от поражений?
Первый из биографов Сухомлинова – упомянутый В. Апушкин, член следственной комиссии Временного правительства, назвал его «генералом от поражений», хотя министр полководцем не был, да и быть не мог. Но никто при этом не оспаривает тот факт, что Сухомлинов не сделал практически ничего, чтобы Россия избежала множества поражений в мировой войне.
Приход Сухомлинова в военное ведомство можно считать его бюрократическим триумфом. Генерал добился от Николая II возвращения к дореволюционной практике, когда все военные ведомства были под властью министра. Тем самым он взял на себя ответственность за подготовку России к войне.
Бесспорный авторитет в изучении мировой войны Н.Н. Головин писал:
«Совет государственной обороны упраздняется, и вместе с тем от общего руководства устройством вооруженной силы устраняется Великий князь Николай Николаевич. Генералы Палицын и Редигер смещены со своих постов. Генеральный штаб вновь подчиняется военному министру, коим и становится генерал Сухомлинов».
Предшественники Сухомлинова, по словам Головина,
«имели гражданское мужество указывать на отсталость нашей военной подготовки и на необходимость долгой, упорной работы, поставленной на научном основании; этим они разрушали легенду о нашей врожденной непобедимости.
Сухомлинов пребывал в полном убеждении, что полученные им десятки лет тому назад знания, при этом часто уже устаревшие, остались незыблемыми истинами. Невежественность генерала Сухомлинова сочеталась с поразительным легкомыслием. Эти два недостатка позволяли ему удивительно спокойно относиться к сложнейшим вопросам организации военной мощи.
У не понимающих всю сложность современного военного дела людей создавалось ложное впечатление, что Сухомлинов быстро разбирается в деле и очень решителен. Между тем он просто уподоблялся человеку, который, гуляя около пропасти, не видит её».
Сухомлинов пребывал в полном убеждении, что полученные им десятки лет тому назад знания, при этом часто уже устаревшие, остались незыблемыми истинами. Невежественность генерала Сухомлинова сочеталась с поразительным легкомыслием. Эти два недостатка позволяли ему удивительно спокойно относиться к сложнейшим вопросам организации военной мощи.
У не понимающих всю сложность современного военного дела людей создавалось ложное впечатление, что Сухомлинов быстро разбирается в деле и очень решителен. Между тем он просто уподоблялся человеку, который, гуляя около пропасти, не видит её».
И, по сути, именно министр, опираясь на полное доверие самодержца, превратил военное ведомство в изгоя, который с другими ведомствами может и не считаться. Из-за этого к оборонным заказам не был допущен частный бизнес, который в те годы в России развивался невиданными темпами.
Только после отставки В.А. Сухомлинова, его преемник – генерал А.А. Поливанов (Военный министр для военного времени) сумел поставить дело так, что русская армия всего через год, уже летом 1916 года, одержала блестящие победы. После Брусиловского прорыва немцам пришлось фактически спасать от разгрома Австро-Венгрию.
В то же время в Турции был полный развал после разгрома под Эрзерумом и угрозы прорыва русских в междуречье Тигра и Евфрата. На потерю Армении и почти всей территории Курдистана в Стамбуле смотрели как на вполне достойный повод для капитуляции.
Не правда ли, Февральская революция случилась очень вовремя?
Крушение
С началом Первой мировой войны, когда к весне 1915 года обнаружился большой недостаток снарядов и другого военного снаряжения, Сухомлинова стали считать главным виновником плохого снабжения русской армии. В июне 1915 года генерал-адъютант был уволен с должности военного министра, но Николай II оставил за ним место в Государственном совете империи.
Вскоре началось расследование деятельности Сухомлинова на министерском посту, и почти сразу всплыли данные о подполковнике Мясоедове. Его поспешно расстреляли, а в марте 1916 года уволили с военной службы и Сухомлинова, император фактически сдал своего министра на растерзание Государственной думе и «обществу».
В качестве соучастницы даже привлекли жену министра Е.В. Бутович (на фото), однако в итоге все обвинения с женщины, которая «всего лишь тратила деньги генерала», были сняты. Сам же стареющий генерал ещё при царе оказался в Трубецком бастионе Петропавловской крепости. Но судили его уже «временные» – летом 1917 года.
Суд затянулся больше чем на месяц, и обвинения во взяточничестве явно поблекли на фоне слов об измене и бездействии власти. Но осудить Сухомлинова, которого из Петропавловки отправили под домашний арест, удалось фактически только за неподготовленность армии к войне. Приговор тем не менее был очень суровым – бессрочная каторга и лишение всех прав состояния.
Каторгу заменили на всё тот же Трубецкой бастион и потом «Кресты», откуда Сухомлинова в мае 1918 года выпустили уже большевики. По амнистии и по старости лет – экс-министру стукнуло 70 лет. Владимир Александрович с супругой оперативно перебрался в Финляндию, только что получившую независимость, а оттуда – в Германию.
Он написал мемуары, весьма поверхностные, и книжку о Великом князе Николае Николаевиче, которого сторонники в эмиграции «назначили» преемником русского престола. До своей кончины 2 февраля 1926 года в Берлине Владимир Александрович успел потрудиться и на ниве возрождения рейхсвера, будучи консультантом при германском Главном штабе.
- Автор:
- Алексей Подымов