О музыке Глинки, эпатаже в опере и поющей дочери: интервью Альбины Шагимуратовой для ФАН
Об интересных проектах ближайшего сезона певица Альбина Шагимуратова рассказала в эксклюзивном интервью ФАН.
Альбина Шагимуратова пела во многих театрах мира, о которых мечтает любой оперный артист: Метрополитен, Ла Скала, Королевский театр Ковент-Гарден, театры в Вене, Париже, Мюнхене... Три года назад звезда стала штатной солисткой Мариинского театра и теперь готовит сразу несколько новых и неожиданных ролей вместе маэстро Валерием Гергиевым. Впрочем, Шагимуратова не замыкается только на оперной карьере. Об интересных проектах ближайшего сезона певица рассказала в эксклюзивном интервью ФАН.
— В зале «Зарядье» 5 октября состоится ваш сольный концерт, отмененный ранее несколько раз. Почему для вас так важно спеть камерную программу, в которой прозвучат, в частности, ставшие раритетными романсы Михаила Глинки?
— Музыка Глинки стала для меня путеводной звездой. Первый мой большой профессиональный успех состоялся в 2005 году — я стала победительницей международного вокального конкурса имени Глинки. Тогда премию мне вручала Ирина Константиновна Архипова — величайшая русская певица, которая на протяжении всей своей карьеры неизменно каждый год выступала с камерными программами в Большом зале Московской консерватории и исполняла романсы русских композиторов, и Глинки, конечно же. А как же без него? Ведь он родоначальник русской классической музыки, отечественной вокальной школы. Поэтому очень странно, что сочинения Глинки фактически исчезли из концертных программ — те же романсы композитора стали забывать. Даже в консерваториях сейчас Глинку не поют студенты.
— Вы будете петь в «Зарядье» — модном месте, куда ходит очень разная публика, не обязательно любители от классики. Кто выбирал площадку?
— Я очень благодарна директору зала «Зарядье» за то, что она с радостью откликнулась на мое предложение по проведению камерного концерта. Понятно, почему выступление переносилось, — из-за пандемии. Была возможность спеть эту программу и раньше — 5 октября, при заполняемости зала на 50%. Но я отказалась и попросила администрацию зала отложить вечер и провести его позднее, когда эпидемиологическая ситуация улучшится и публики будет больше. Мне снова пошли навстречу.
Очень хочется, чтобы как можно большее количество зрителей услышали прекрасную музыку. Кроме романсов Глинки, [Николая] Римского-Корсакова и [Сергея] Рахманинова, я спою «Три сонета Петрарки» [Ференца] Листа. Они тоже редко исполняются. Замечательный пианист Ивари Илья, с которым я много выступаю, сказал, что последний раз этот вокальный цикл Листа он исполнял с Дмитрием Хворостовским.
Мне самой очень интересно открывать для себя новые сочинения, хотя, казалось бы, репертуар у меня огромный. Последнее мое открытие — это [Густав] Малер и его «Семь песен последних лет». Этот цикл мне предложил спеть на фестивале «Лето. Музыка. Музей» в Истре маэстро Василий Петренко вместе с Госоркестром имени Светланова. Малер для меня, певицы с белькантовым репертуаром, — Доницетти, Беллини, Моцарт... Необычный опыт, много лет назад я исполняла его Восьмую симфонию, но с тех пор много времени прошло. Малер — это другая галактика для меня, космос...Но поиски новых произведений не отменяют исполнения вокалистами «обязательной программы», куда входят, конечно же, сочинения Глинки.
— В 2019 году вы возродили легендарный конкурс оперных певцов, носящий имя Глинки. Был проблемы с его организацией?
— Когда я занималась возрождением этого конкурса после многолетней паузы, то настояла на том, чтобы в конкурсную программу включили в обязательном порядке романсы Глинки. Как ни странно, многие мои коллеги, члены жюри говорили мне: «Альбина, убери романсы Глинки». Мол, они не раскроют вокальные данные певца. Я не стала спорить и как художественный руководитель смотра и председатель жюри, наоборот, ужесточила требования и составила список из конкретных произведений композитора для каждого голоса. Надо сохранять условия конкурса, которые создала Архипова, нужно сохранять традиции нашей вокальной и музыкальной культуры.
Сколько раз я предлагала Парижской опере поставить «Руслана и Людмилу» в постановке Дмитрия Чернякова... По декорациям эту оперу, после Большого театра, возможно поставить только в Париже. Французы отказались. Но если на Западе не хотят исполнять Глинку, то давайте хотя бы в России про него не забывать.
— В период локдауна вы учили сразу несколько новых партий. В списке есть и редко звучащая опера «Сказки Гофмана» Жака Оффенбаха. Чем заинтересовала эта работа?
— В этой опере я буду одновременно исполнять сразу четыре роли — всех возлюбленных поэта Гофмана. Так изначально задумал композитор и отчасти обрек сочинение на довольно редкое исполнение. Крайне трудно найти певицу, которая за один вечер в одном спектакле сможет исполнить три труднейшие партии. К счастью, одна из девушек, Олимпия, не поет. (Смеется) А Стелла — это легкое колоратурное сопрано, Антониа — лирическое сопрано, Джульетта — меццо. Плюс драматическая линия у каждой героини — своя. Но мне крайне интересно справляться со сложностями и расти в музыкальном плане.
Я вместе с маэстро Гергиевым хочу удивить публику этой новой постановкой в Мариинском. Уже есть контракт и с зарубежным театром, но я пока не могу назвать его — нужно дождаться, пока театр сам объявит о премьере с моим участием.
Оффенбахом список моих новых ролей не ограничивается. Будет скоро «Идоменей» [Вольфганга Амадея] Моцарта, «Норма» [Винченцо] Беллини и его же «Пират» — этот спектакль уже анонсирован Цюрихской оперой.
— В одном из интервью вы сказали, что мечтаете петь в опереттах. Почему?
— Представляете, оперетту крайне сложно петь. При том, что ее называют легким жанром. Оперетта для оперного певца — вызов с точки зрения вокальной техники, все по-другому в плане звукоизвлечения — другое дыхание, подача материала. Спеть, конечно, можно все, но попасть в жанр — это искусство, а примером для подражания служит легендарная Татьяна Ивановна Шмыга.
— С чего начнете?
— С «Летучей мыши» [Иоганна] Штрауса, она попроще для начала впевания в этот жанр. Плюс произведение шлягерное и любимое публикой, что тоже хорошо для экспериментальной для меня работы.
— Как обстоят дела с еще одним вашим большим проектом — оперным центром в Казани?
— Этим летом, как и прошлым, мы, к сожалению, не смогли провести набор студентов из-за пандемии, так как по-прежнему невозможно пригласить в Казань иностранных коучей, с которыми я договорилась о сотрудничестве. Но я очень верю, что рано или поздно оперный центр заработает. Материальная база и здание полностью готовы к приему студентов, закупили рояли прекрасного качества.
Когда я только объявила о том, что собираюсь реализовать такой вокально-образовательный проект, мне стали поступать сообщения со всей страны, из разных городов, где есть консерватории или их нет. Даже запрос был из Казахстана также. Желающих много, ведь между музыкальным заведением и оперной сценой — пропасть. Сегодня мало чисто интонировать, петь голым и пустым звуком — нужно играть своим голосом в прямом и переносном смысле, учиться правильно читать партитуру и видеть в ней все нюансы своей роли. Мы будем тщательно отбирать абитуриентов и набирать не более 20 человек на курс обучения, будем делать «штучную» работу.
— В свое время вы отказались от участия в постановке в Ковент-Гардена в опере «Лючия ди Ламмермур» Гаэтано Доницетти, где, по замыслу режиссера, у героини случается выкидыш и она появляется на сцене вся в крови. Как молодым певцам относиться к таким эпатажным постановкам — отказываться, рискуя следующим контрактом, или же соглашаться на такие эксперименты?
— Предложение на эту роль поступило сразу же после того, как я родила дочку. Представляете пикантность ситуации? Первоначально спектакль должны были ставить в Чикагской опере, но директор этого театра отказался от новаторской постановки Кэти Митчелл в пользу более традиционной, сделанной знаменитым британским режиссером Грэмом Виком, увы, скончавшимся недавно (17 июля 2021 года. — Прим. ФАН) от осложнений после ковида. Вик в свое время в Большом театре ставил «Волшебную флейту».
В итоге эмансипированный вариант, с обилием крови и секса, согласился взять Ковент-Гарден. Даже демократичная британская публика спектакль не приняла — критика была недоброжелательной по отношению к постановке. Она была сделана так, что музыка великого Доницетти в нем умерла, ее не было на сцене, и режиссер осознанно пошла на такой шаг. Но если исходить из того, что партия Лючии — одна из сложнейших в белькантовом репертуаре для сопрано, то не очень понятно, как эту роль пропевать, показывать голосом красоту мелодического языка в предложенных обстоятельствах и мизансценах.
Но даже если бы премьера была успешной, это все равно не повлияло бы на мое решение — я отказалась от участия в проекте, руководствуясь своими эстетическими принципами.
Выбор роли — на совести самого певца. Но молодым певцам все-таки лучше не отказываться от ролей — конкуренция в оперных театрах сейчас серьезная. Начинающим карьеру артистам нужно уметь находить компромисс с режиссером, дирижером, самим собой. А состоявшиеся исполнители, которые успели выступить в успешных спектаклях крупных театров, конечно же, более свободны в выборе ролей.
— Вашу дочку зовут Аделина — так же, как и знаменитую итальянскую примадонну Патти. Вы хотите, чтобы девочка стала оперной певицей?
— Я не могу сказать, что решила назвать дочь в честь Аделины Патти. Просто в тот момент я много читала об этой гениальной певице, думала о ней, когда готовилась к съемкам в фильме Карена Шахназарова. В его экранизации романа [Льва] Толстого «Анна Каренина» я сыграла роль Аделины Патти. Так что совпадение имен, скорее, где-то на эмоциональном уровне, а не рациональном.
Моей дочке шесть лет. Она пошла в первый класс. Аделина занимается в музыкальной школе, любит петь. Когда я репетирую роль, она с интересом наблюдает за процессом и подпевает мне. Но пока рано загадывать, какую профессию она в итоге выберет: пойдет по моим стопам или нет. У меня в роду не было музыкантов. В моей семье — адвокаты и юристы. Как так случилось, что я стала оперной певицей, — для меня самой до сих пор загадка! (Смеется)
Альбина Шагимуратова родилась в Ташкенте. Выпускница Московской консерватории по классу Галины Писаренко. Мировую известность принесла партия Царицы ночи в «Волшебной флейте» Моцарта, с которой певица дебютировала на Зальцбургском фестивале в 2008 году, в Метрополитен-Опера — в сезоне 2009-2010 гг., в 2010-2011 — в Ла Скала и Большом театре, позднее — в Венской государственной опере и многих других театрах.
В 2011 году исполнила партию Людмилы в премьере оперы «Руслан и Людмила» Глинки в Большом театре, исполнив партию Людмилы в постановке Дмитрия Чернякова под управлением Владимира Юровского. Лауреат премий Casta diva (за партию Людмилы в спектакле Большого театра) и «Золотая маска» (за партию Лючии ди Ламмермур в спектакле Татарского театра оперы и балета имени Джалиля). В 2019 году была председателем жюри 26-го Международного конкурса вокалистов имени Глинки.