Духовные Пастыри, Трудолюбивые Крестьяне, Господа Офицеры и безбожные большевики

https://ic.pics.livejournal.com/uncle_ho/11790657/605037/605037_original.jpg

1918 году, когда чехи были уже на ст. Дружинино Казан.ж.д., я с советом и отрядом из Бисертского завода стали эвакуироваться на Красноуфимск через село Талицу Кленовую и дер. [Тюш], где нам пересекли уже дорогу местные белогвардейцы, где меня и ещё 2–х товарищей послали верхом в Кленовую, где мы были должны ожидать к утру обратно наш обоз, чтобы провести его обходным путём. И остановились там у старого хозяина, где стояли первый раз, старика–крестьянина (фамилию не помню), у которого оставался у нас на всякий случай склад продуктов.

В"ехали ночью, не чего не подозревая, ночевали у него, но утром совет там свергли, арестовали главных 9 человек. И пока ещё мы спали, хозяйка дома сбегала, донесла на нас коменданту белых, тому, которого мы поймали в Бисерти как шпионов 2–х быв.офицеров и проездом сдали в Кленовский совет, которых освободили во время переворота. И нас арестовали, посадили вместе с 9–ю Кленовскими, да ещё нашаго домохозяина как за скрывательство склада. На 2 день привели ещё 2–х Бисертских да 5–ть человек молодых красногвардейцев. Итого 20 человек.

Проморили нас в чюжовке 4 дня без воды, не говоря уже о пище. Сделали в этот день (как раз воскресение) местная белогвардейщина общее собрание ненавистников Совет–Власти и постановили нас убить всех.

И вот утром под звон церковных колоколов (по случаю обедни или пиршества) стали нас по списку по одиночке вызывать. Сначала Кленовских вызвали. Перваго выводят за ворота (а нам в окна всё видно). Масса народу у ворот стоят в две ширинги. Палачи – местные торговцы и кулаки держат по полену, по два каждый. Как только показался первый арестованный, бьют первая пара поленьем по голове, чтобы оглушить, а там кто куда попал, и нашего товарища смяли, не чего не видно.

Вызывают следущаго конвоиры. Только показался за воротам – раз–два по голове, и полчерепа нет. Вызывают третьяго уже силой (да и кому какая охота идти), тоже так сделали. Но так как задним, т.е. последним палачам не доходит [на баш] эта жертва, то они уславливаются, чтобы первые ряды били не по голове, а по туловищу и особенно по переломам рук. (Нам было слышно и видно в окно без [стёкол] весь гам и гул разговора палачей через решотку окна).

Я уже потом не помню, кого как выводили, в очередь или не в очередь. Выходили добровольно, прощались и плакали с товарищем, выводили силой большинство, добровольно не кто не шол, а палачи всё требовали и требовали. Собрание было наэлектризовано, бурлило, галдело, не чего нельзя уже было понять, только видно, как жертву бросали палачам под палки (тем, которым, видно, не положено по штату стоять с поленом, а только пособлять им, ну да ногами попинать и поплевать полумёртвую жертву).

Только видел и помню хорошо своего земляка – богатыря Токарева Дмитрия Егоровича, которого не могли убить совсем, где после выхода он набросился на палачей, один разогнал добрую половину, а может быть и вырвался бы, но помощники палачей толкали его под палки. Кидался он, как зверь, на всех, скулы были у него сворочены на бок, нос и глаз вышиблены поленом, весь в крови, не волос, не ушей, не лица, не затылка нельзя было разобрать, где и что находится. Так он на четвереньках всё и ползал, и палачи занимались новыми жертвами.

Но вот и моя последняя очередь дошла – я 20–й по счёту. Не помню я, сам ли я вышол или вытащили, только видел за воротами трупы, полчерепами головы, мозга, кровь и кровь, и палачи были, как бараны, забрызганы все чужою кровью, только видно было их сверкающие глаза и волчьи зубы. [30] А толпа обезумевших людей, как звери, всё требуют новых жертв и крови. Но я был ещё мальчишкой, несовершенно летний, и тут приходит ко мне на выручку комендант, который, видно, видит, что озверелой толпе без различию, хоть давай им из пелёнок большевиков, они всё равно убьют. И вот он заслоняет меня собой около ворот и уговаривает толпу, что этот ещё не совершенно летний и глупый, и он же только коновощик из обоза по наряду из крестьян (конечно, он врал: я был в конной разведке), вырывает меня из толпы и затворяет под арест в чужёвку. А собранию сказал, что завтра разберём и ещё успеем убить, а сегодня хватит, поработали, да и обедня уже отошла.

И вот толпа потихоньку стихла, стала расходиться. Стали убирать трупы на телеги для возки в зарание подготовленную яму около кладбища, а мой земляк Токарев всё ещё ползает на четвереньках. Не как не могли добить его, привезли его живым, в яму сбросили. И ещё оказался живой первый Кленовчанин. Когда его сбросили в яму, то соскочил и сял на задницу, просил всё попить или убить совсем. Так их и стали закапывать живых. И когда было заброшенной землёй могила более аршина толщины, то всё ещё было слышно рёв Кленовчанина и гул т. Токарева. Так и зарыли 19 человек в яму.

А меня комендант вскоре выпустил, дал пропуск. Пробрался в завод домой, где меня снова арестовали и отправили с группой арестованных 28 человек на ст. Дружинино. И дорогой опять [белые] бросали [под телеги] арестованных, убивали, а кто – местное кулачьё, торговцы по дороге с эвакуированных местностей, которые узнавали своих земляков–врагов. А на ст. Дружинино расстреливали чехи ради потехи и тира как мишень пьяной компании. И нас осталось только 9 человек.

Мы сбежали кто куда. Я снова дожидался в лесах красных и ушол опять добровольно в Красную Армию за отомщение моих товарищей и моему старшому брату на подмогу, который тоже ушол добровольно и как старый ком–состав командовал П–част. полка.

Вот список замученных жертв, которые были со мной.

Бисертскаго завода:
1. Токарев Дмитрий Егоров.
2. Кокшаров Иван Гавр.
3. Рукавишников.
4. [Кауста] Афанасий.
Убиты в Кленовой.

Кленовския – Имена не знаю, пусть кленовчане сообщат.
Красногвардейцев тоже не знаю.

Примечание: Особенно отличался Палач – сын купца и кож.заводчика с. Кленовое Гр. Киселёв.

Да ещё на 2 день ареста в Кленовой сидел с нами Кленовской Волостной Военный Комиссар, б.офицер, который попросился в уборную, спустился там в дыру и убежал, но его поймали в соседней деревне Морозовой и замучили – навозными вилами [всего] истыкали, не трогая его головы и сердца. Фамилии его не знаю, а ранее его видел у брата как товарища в Бисерти.

К сему подписуюсь:
Николай Суровцев

Здесь. Гоголевская 46 кв. №2

_{ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.189.Л.29–32.}

...23–го Июля 1918 г. Красноуфим. Исполкомом была объявлена мобилизация насиления с двух лет, и в связи с этим все кулаки деревень и сёл, питавшия злобу на Совет.власть, восстали и арестовали членов совета и даже тех, кто ходил на собранія и говорил в ползу Совет.власти. Главным зачинчик. стал Алексан. Мир. Киселёв, который укрылся от войны, поступивши на почту почтальоном за 35 р. в месяц, в тоже время имея капитала 3000 руб.

Когда арестовали 18 чел., и во время ареста всех жестоко избив, через день образовали свою добровольную буржуазну роту и с помочью оружия уже на 2–й день мобилизовали всех от 18 до 30 лет.

На 3–й день у Исполкома собралась толпа народа, и явился пьяный Киселёв. Заявил, что всех арестованных нужно убить. Сейчас же выбрав 2 человек своих прислужников, зашол в арестное помещение, взял перваго попавшагося из арестованных, вывел на площадь и со словами: "Вот вам Советская Власть, вот вам, как отбирать у богатых нажитые честным трудом деньги", – ударял по голове, и человек падал. В то время его помощники палачи добивали зачатую им жертву.

Убив поочерёдно так 18 человек, Киселёв побежал домой и, мучимый пролитой кровью бедняка, зашол к попу раскаяться, говоря: "Что мне будет за это?" Тогда наш обманчик деревенских баб поп Василий Серебренников, похлопав по плечу убийцу 18–ти честных бедняков, сказал, что: "Это очень хорошо, ведь ты убил богоотступников, а я пойду сейчас служить на площади молебен о избавлении", – который и был отслужен.

Всех убитых сложили на телеги, повезли закапывать въ вырытую яму на отведённом участке для дохлаго скота. Жёны, дети, отцы и матери побежали на место похорон, но их никого не допустили даже посмотреть на изуродованныя жертвы.

Трое из убитых по дороге ожили, и один – Алексей М. Феденёв даже узнал свою жену, которая ис толпы рвалась к нему. Тогда он, избитый, совершенно голый, сял и крикнул, что: "Как ты теперь будеш жить с детями (которых у него 4 штуки) и ничего не имея?" Так как он сам всё время был до войны сиротой, а во время войны находился 4 года на позиции.

И, обратяся к рывшим яму, спросил: "За что вы хотите меня закопать?" Но с этими словами его столкнули в яму и начали засыпать. И в это время были слышны из под земли крики и проклятия слугам капитала. Я не как не могу забыть того подземнаго звука, который глухо, но больно застрял у всех в сердце со злобой мести за невинныя жертвы.

И я надеюсь, что скоро это эхо услышат все сёла и деревни и вместо бедняков за каждую такую жертву закопают живыми буржуев и восстающих на Советскую власть.

Товарищи деревенския работники, в Советах возмите крепче в руки ваших кулаков. А то при малейшем [восстании] вас ждёт такая же учась, но этого боятся не нужно, а наоборот как можно побольше, но убавить спеси местным буржуям.

Сам.

Фёдор Григор. Егоршин

С. Кленовское Красноуф. уезд
Пермск. Губ

ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.218.Л.1–2.

Добавлю ещё один сюжет:

В ИСТПАРТ УРАЛОБЛАСТИ
От Члена ВКП(б) с 3/ІІІ 1917 г.
ГОЛОВИНА – парт–билет №501303

Восемь суток в колчаковской Контрразведке Капитана ИВАНОВА – в Екатеринбурге.

С 6–го по 14–го Июля 1919 г. я пробыл у этого "капитана Иванова", известного своими зверствами, расстрелами попавших в его застенок товарищей, в доме и ныне сохранившемся по ул. Ленина под №2.

Чему пришлось быть свидетелем в эти ВОСЕМЬ кошмарных суток у Иванова. Здесь ежедневный кадр арестованных по количеству колебался около 40 человек. Взамен расстреливаемых каждую ночь за Ивановским кладбищем примерно от 4 до 14 человек это количество пополнялось или вновь арестованными, или переводимыми для пыток и расстрела из тюрьмы товарищами. Так, например, были переведены из тюрьмы товарищи Полевского завода:

Ринна Полежаева (курсистка), Таня Чирухина (учительница), супруги Чупины. Всех троих женщин зверь Иванов и его холопы предварительно избивали нагайками, а затем уже расстреливали. Чупину и Чирухину расстреляли через двое суток после перевода из тюрьмы. Риппу Полежаеву мучили и над ней издевались шесть суток и только в предпоследнюю ночь перед вступлением Красной Армии в Екатеринбург расстреляли в числе 11 человек.

Тов. Чупин до моего ареста три раза был уже "на допросе" у Иванова в кабинете, три раза истерзан нагайками и лежал со связанными ногами в подвале, где мы все находились, но при мне его ещё раз "допрашивали" нагайками, и когда он уже сам подняться с полу не могу, только тогда, когда он был полутрупом – расстреляли.

Помимо указанных мучеников, много оставалось в памяти имён расстрелянных товарищей: матрос Кузнецов, фельдфебель колчаковской армии Проскуряков, Птухин, слесарь Кузнецов, Паккерт и другие.

Характерный пример озверения колчаковских палачей. Зажиточный крестьянин Красноуфимского уезда, убегающий от Красных в Сибирь с Колчаком, ехал со всем своим скарбом и семьёй в одном вагоне с начальником одной из станций Казанской ж.д. По прибытии в Екатеринбург их долго не отправляли в Сибирь, и этот крестьянин, рассматривая город, остановился у штаба белых, где красовалась на двух столбах географическая карта громадных размеров, на которой было отмечено лентой, что "красные в кольце", стиснутые со всех сторон белыми. Этот крестьянин, убегающий со "своими защитниками" с особенным восторгом переписывал названия городов на карте по кольцевой линии окружения красных, и в этот момент его колчаковские шпионы арестовали и бросили к нам в подвал.

Крестьянин этот с плачем рассказывал нам, как он верит в победу Колчака, как он проклинал "красных", вызывал стражу, охранявшую нас, доказывал ей, что он предан "Временному Правителю" – Колчаку и что с ним отступает. Но ничего не помогло, в первую же ночь его "за компанию" расстреляли.

КАПИТАН ИВАНОВ РАЗЫСКАН

Много было в то время таких "капитанов", много эти люди–звери пролили пролетарской крови по всему необ"ятному пространству СССР, но этот Иванов случайно разыскан и получил должное.

Обстоятельства розыска следующие: живя в Сибири в течении 17 лет, я с момента завоевания пролетариатом Советской власти работал за Байкалом в Верхне–Удинске Комиссаром продовольствия и финансов. С 20/VIII–18 г. после падения первой Советской власти скрывался от белых в течении 11 месяцев – на Амуре (около 4 мес.), в Иркутске и на Алтае (в Бийске и Барнауле).

В Апреле 1919 года вынужден был бежать на свой родной Урал, оставил в Сибири свою семью – двух сыновей.

В Декабре месс. 1919 г., когда Красная Армия подкапывалась уже к Ново–Николаевску, я выехал в Сибирь для розыска сыновей. И вот во время этой поездки, длившейся около месяца, мне случайно пришлось напасть на след того самого Капитана Иванова, начальника колчаковской разведки.

Привожу два исторических документа:

Р.С.Ф.С.Р.
Екатеринбургский
Губернский Совет
Нар. Хоз.
Отдел Губтрамот.
6 Декабря 1919 г.
№2752

Удостоверение

Настоящее удостоверение выдано Управляющему делами Губернского Транспортного Материального Отдела Екатеринбургского Губернского Совета Народного Хозяйства тов. Якову Макаровичу ГОЛОВИНУ в том, что он проживал в Сибири 17 лет и, работая там как партийный работник в советских учреждениях со дня Октябрьской Революции, скрывался от преследования белогвардейских банд, благодаря чему он оставил в Сибири на произвол судьбы двух сыновей, и что тов. Головину необходима поездка в Сибирь (на Алтай) для розыска сыновей. Вследствии его ходатайства ему разрешается отпуск сроком на один месяц.

Екатеринбургский Губернский Совет Народного Хозяйства просит все советские учреждения, как военные, гражданские и железнодорожные, оказывать тов. Головину всемерное содействие в пути следования.

П.п. Председатель Губ. Совета Нар. Хозяйства – (подпись)
Член Коллегии Губтрамота – (подпись)
Управляющий делами Губ. Сов. Нар. Хоз. – (подпись)

Заявлен.получ.
агент РТЧК
Куломзино
ФИЛИППОВ

19/І–20 года

В НОВО–НИКОЛАЕВСКУЮ ОРГАНИЗАЦИЮ
РОССИЙСКОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ

От члена РКП(б) Екатеринбургской организации – Якова Макаровича Головина. Членский билет №161.

Возвращаясь из поездки в Барнаул и др. пункты к месту службы в Екатеринбург, мне случайно удалось узнать в поезде [от] тов. ВОИНОВА, что в 51–й стрелковой дивизии зачислен командиром роты Инженерной части б/офицер колчаковской армии – капитан Иванов Анатолий.

По словесному описанию его наружности, по возрасту и проч. этот Иванов подходит (похож) как раз на капитана Иванова, бывшего Начальника Контрразведки при Колчаке в Екатеринбурге, канцелярия коего находилась по Главному Проспекту в доме №2. Если это тот самый капитан Иванов – начальник Контрразведки, то я, как будучи арестован в Екатеринбурге агентами этого ужасного учреждения 6/VII–1919 г. и находился там в течении 8 суток, видел все ужасы: порку, расстрелы товарищей, руководителем которых был капитан Иванов.

Прошу Вас, товарищи, тщательно разобраться с этим и принять соответствующие меры. Квартира Иванова находится в Ново–Николаевске по Барнаульской улице в доме №26 во дворе, во флигеле.

При выяснении означенного лица, если сколько нибудь будет выясняться истина, то прошу направить в Екатеринбург для точного восстановления, т.к. там есть ещё несколько партийных товарищей, кроме меня, могущих установить личность Иванова. Наружные приметы Иванова рассказал мне в поезде едущий вместе из Сибири Иван Петрович АЛИКИН, временно проживающий в том же доме №26, постоянное жительство который имеет в Перми.

Описание Иванова следующее: рост немного выше среднего, лет около 30, цвет волос – русый, нос прямой, лицо упитанное, интелегентного вида, плечистый – здоровый.

Управляющий делами Екатеринбургского Совнархоза – Я. Головин
19/І–20 г.

Прошло полгода после подачи приведённого выше заявления, я почти не имел уверенности, что придётся вновь увидеть того самого Иванова, который допрашивал меня в Июле 19 года в его контр–разведке и который после первого допроса ночью лично производил обыск в моей квартире, который разбирал мои, сфабрикованные мною же письма и телеграммы, ограждающие меня от "принадлежности к большевикам".

В Июле 1920 года этот капитан оказался в Екатеринбурге в руках Отдела ВЧК, помещающегося в то время по Уктусской улице (ныне ул. 8 Марта) в доме под №2, где он встретился на допросе у следователя не только со мной, но и с другими товарищами, оставшимися в живых после его застенка, на которых я указал следователю ВЧК и адреса которых мне были известны.

Так "судьба" помогла найти пути к розыску одного из злейших врагов пролетариата, пролившего море пролетарской крови.

УПРАВЛЯЮЩИЙ КОНТОРОЙ СТРОИТЕЛЬНЫХ МАТЕРИАЛОВ УРАЛСНАБСБЫТА
(Я.ГОЛОВИН)

Подпись т. Головина удостоверяю.
Секретарь [Широкова]
14/ІІІ–32 г.

СЧЁТ ЕКАТЕРИНБУРГСКИХ УЗНИКОВ

УЖАСЫ КОЛЧАКОВСКИХ ЗАСТЕНКОВ

Тов.ГОЛОВИН Я. описывает зверства, творящиеся колчаковскими палачами в застенке, находившемся в доме №2 по нынешней ул.Ленина. Застенком этим руководил начальник контрразведки капитан Иванов.

Тов. ГОЛОВИН пробыл в руках этого палача с 6 по 14 июля 1919 года – и вот чему свидетелем ему пришлось быть:

"Вместе со мной находились под арестом товарищи из Полевского завода: Чупин, бывший секретарь волостной земской управы при белых, его жена, курсистка Ринна Полежаева и учительница Татьяна Чирухина.

"Тов.Чупин с 6 июля, когда я попал в застенок, уже три раза подвергался избиениям и не мог уже вставать без посторонней помощи (лежал на полу). При мне его еще две ночи подряд избивали в кабинете Иванова и после каждого избиения притаскивали в подвал, где нас было до 40 человек, бросали на пол и предупреждали всех, чтобы никто из нас не смел оказывать ему помощи. На третью ночь его вместе с шестью другими товарищами расстреляли за Ивановским кладбищем.

"В одну ночь я был тоже выведен на "допрос" и до начала "допроса" посажен в отдельной комнате, смежной с кабинетом капитана Иванова. Вперёд меня туда провели Чупину, Полежаеву и Чирухину. Их по одиночке вводили в кабинет и "допрашивали" так: раздевали и пред"являли обвинение в содействии побегу из тюрьмы красных комиссаров. Мне было слышно всё, что говорилось и делалось в соседней комнате, а делалось там вот что:

"Раздёть её, сволочь, большевичку! Всыпать ей 25!" – и слышно было, как удар за ударом ложились на тело женщины.

"Отчётливо! С расстановкой! Прибавь! Прибавь!" – это звучал голос команды Иванова.

"До сих пор в ушах у меня стоят ужасные крики истязаемых"…

В следующую ночь товарищи Чирухина и Чупина были расстреляны. Ринна Полежаева, как более стойкая революционерка, подвергалась ещё избиениям и была расстреляна только в последнюю ночь перед вступлением в город долгожданной Красной армии.

"За восемь суток, которые я пробыл в застенке перед лицом смерти, расстреляно не менее 70–80 товарищей, причём все ранее были подвергнуты разным истязаниям. В числе замученных были и два солдата белой армии: фельдфебель Проскуряков и какой–то молодой артилерист. Оба обвинялись в большевистской агитации в рядах белых.

"Система у зверя Иванова была такая. С 9–10 часов вечера начинался "допрос", а около 1–2 часов ночи в камеру являлся страж со списком в руках и медленно выкликал по фамилиям: "Такой–то! Выходи с вещами!"

"И всем было понятно, что это выводят за Ивановское кладбище".

"Некоторые из товарищей, более слабые, во время перекличек, ожидая, что назовут их фамилию, не выдерживали и падали без сознания".

"Трудно описать, тяжело вспоминать весь ужас, испытанный нами, оставшимися в живых…"

"Проклятие на головы палачей!"

_{ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.188.Л.53–55об.}

Интернетов не было, но постепенно власть наладила взаимодействие разных служб и регионов, и разбежавшиеся сибирские кулаки и офицеры стали всплывать аж на среднеазиатских стройках (по теме настоятельно рекомендую к прочтению роман Бруно Ясенского "Человек меняет кожу" — без малого второй Шолохов; перфекционисты строго после прочтения книги могут ещё отыскать одноимённый фильм).
Беглых "разрабатывали", писали запросы на родину, дожидались ответов. Темпы указаны в документе — даже по прямому указанию коммуниста с дореволюционным стажем, даже при наличии других свидетелей жидочекисты не поволокли с радостным воем безвинного, как очевидно любому рукопожатному человеку, капитана сей же час к стенке, а полгода наблюдали, вели предварительное следствие и т.д.
И вот только зная это и можно понимать, скажем, приказ 00447 или типовые причитания деток–внуков–правнуков невинно умученных кулаков.

"Я сама 25–го года рождения, помню всю нашу страшную муку от начала до конца. Когда кулачили, мне было четыре года, и я все помню с четырехлетнего возраста, как и что над нами делали, и, наверное, такого не забудешь никогда. Восемнадцать лет мы ходили по квартирам и даже по земле ходили с опаской, глупых людей очень много было. Идешь, а он встречается и тебе в глаза говорит: «Что, кулачка, ходишь?» – и мы вели себя тише воды ниже травы. Встречаешься со своим злодеем, кланяешься ему и называешь по имени и отчеству, иначе нельзя... Мы же – враги! А так рассудить: какой наш отец кулак, если он даже неграмотный и был большой трудяга, работал, себя не щадил?..

Как такие трудяги ещё до рождения деточек тыкали навозными вилами и забивали поленьями людей, завывающие почему–то узнавать не хотят.
Особенно хорошо звучит "себя не щадил", когда читаешь, как закосивший от войны купецкий сынок убивал сироту–солдата, провоевавшего за его капиталы четыре года.
Ну и про хозяйку–предательницу, в награду которой её мужа тоже забили как пособника, тоже душевно.
Какую страну потеряли!
Одна радость — вот–вот найдём.

Написал Sokira_Stalina на politics.d3.ru / комментировать