'Иркутская область может ежегодно выделять инвесторам до 15 млн м3 свободных лесов' - что тут неправильно?

24 июня 2021 года заместитель регионального министра лесного комплекса Э.А.Филиппов сообщил, что "Иркутская область может ежегодно выделять инвесторам до 15 миллионов кубометров свободных лесов" (очевидно, что речь идет о миллионах кубометров возможной ежегодной заготовки древесины), что свободные лесные ресурсы имеются преимущественно в северных районах области, труднодоступных для освоения, но при условии развития потенциальными инвесторами дорожной лесной сети комплексное освоение таких участков станет возможным. По его словам, "это положительно повлияет на мероприятия по охране и защите лесов" (ссылка). Что тут неправильно? Во-первых, свободные пятнадцать миллионов кубометров ежегодной заготовки древесины - это вымышленная величина, имеющая очень условное, почти никакое, отношение к реальности. По сути это та часть расчетной лесосеки (разрешенного ежегодного объема заготовки древесины по лесничествам и в целом по региону), которая приходится на лесные участки, не переданные в аренду или постоянное пользование для заготовки древесины. Считается же эта расчетная лесосека по древним немецким алгоритмам, которые были применены лесоводом Гартигом при лесоустройстве Пруссии в 1817-1819 годах, заимствованы российскими лесоводами во второй половине позапрошлого века, и с небольшими изменениями дожили до наших дней. Эти алгоритмы дают хороший результат при соблюдении нескольких важнейших условий: во-первых, при экономической доступности всех входящих в расчет лесов; во-вторых, при наличии правильного лесного хозяйства, обеспечивающего возобновление хозяйственно ценных лесов за установленные обороты рубки; в-третьих, при надежной охране лесов от непроизводительных потерь в результате пожаров, болезней, вредителей, воровства и тому подобных причин; и в-четвертых, при наличии актуальной и достоверной информации о лесах. Есть и другие факторы, влияющие на точность расчетов, но если не выполняется хотя бы одно из перечисленных выше условий - результаты определения расчетной лесосеки оказываются совершенно неадекватными, обычно сильно завышенными. У нас же обычно не выполняются все четыре: значительная доля лесов экономически недоступна (не только из-за дорог), нет ни эффективного лесного хозяйства, ни надежной лесной охраны, ни достоверной и актуальной информации о лесах. Фактически расчетная лесосека, особенно для таежных лесов - это вымышленная, хоть и с соблюдением установленных правил, величина, почти ничему реальному не соответствующая. По хвойному хозяйству (а именно хвойные леса нужны абсолютному большинству инвесторов - лиственные они могут легко найти и в гораздо более доступных районах, с гораздо более привлекательным климатом во всех смыслах этого слова) расчетная лесосека обычно бывает завышена в разы по сравнению с реально доступным уровнем долгосрочного неистощительного лесопользования. Во-вторых, в Иркутской области есть два главных лесопользоватея, примерно равных по прожорливости (масштабам ежегодного потребления лесных ресурсов): лесная промышленность и лесные пожары. Например, за 2017-2019 годы даже по официальной статистике в Иркутской области сгорело в лесных пожарах 117 миллионов кубометров древесины, а заготовлено лесопользователями - 102 миллиона кубометров. Реальные объемы заготовки, с учетом разных видов воровства - больше, но и реальные потери от пожаров, с учетом гибели лесных молодняков и деградации лесов от повреждения огнем - тоже больше. Пожары "съедают" львиную долю той древесины, которую потенциально мог бы использовать лесной комплекс Иркутской области, причем основные потери приходятся как раз на удаленные и труднодоступные леса - так называемые "зоны контроля", где лесные пожары по закону можно не тушить. То, что при нормальной организации охраны лесов от огня можно было бы использовать для поддержания и расширения иркутского леспрома - на самом деле на многие десятилетия вперед отдано и скормлено огню. В-третьих, такая ситуация (с неадекватной расчетной лесосекой и с колоссальными потерями лесных ресурсов при лесных пожарах) характерна не только для неосвоенных, удаленных и труднодоступных лесов Иркутской области, но и для большинства вполне освоенных и даже переданных в аренду или постоянное (бессрочное) пользование для заготовки древесины. И продолжается это безобразие в течение многих десятков лет - фактически, с некоторыми вариациями, с самого начала промышленного освоения лесов Приангарья. Поэтому многие лесные предприятия Иркутской области, в том числе крупнейшие и градообразующие, "на бумаге" имея вполне достаточную для удовлетворения своих нужд расчетную лесосеку, в реальности или уже сидят на голодном пайке, или неизбежно столкнутся с жесточайшим сырьевым голодом уже во вполне обозримом будущем (в ближайшие одно-два десятилетия). И если они не найдут каких-то дополнительных источников сырья - многим из них придется повторить судьбу уже закрывшихся или умирающих от истощения лесных ресурсов старых лесных поселков или предприятий. Региону это грозит колоссальными социальными бедами и потерями - поэтому уже сейчас нужно думать не о том, как привлечь новых потребителей древесины, а о том, как и за счет каких лесных ресурсов в ближайшие десятилетия смогут выжить уже имеющиеся, от которых зависит жизнь и благополучие десятков тысяч жителей Иркутской области. В-четвертых, большинство оставшихся неосвоенных лесов Иркутской области - это уникальные дикие природные территории, исключительно важные как для сохранения биологического разнообразия, так и для регулирования климата, обеспечения положительного углеродного баланса таежных лесов региона. Скорость поглощения углекислого газа этими лесами относительно невелика (поскольку дикие саморегулирующиеся лесные экосистемы и ландшафты находятся в состоянии относительного динамического равновесия - сколько углерода связывается в процессе фотосинтеза, примерно столько же выделяется в процессе дыхания лесных экосистем, включая почвы). Но при этом дикие леса являются важнейшим наземным хранилищем ранее связанного растительностью углерода, своеобразными "климатическими консервами", а их освоение приводит к быстрому высвобождению этих запасов обратно в атмосферу. Эти выбросы объясняются не только самой заготовкой древесины, но и огромными потерями при пожарах, распаде стен леса вокруг рубок и дорог, вспышках численности вредителей и болезней, и других тому подобных явлениях, сопутствующих пионерному освоению тайги). Прямые и косвенные потери от этого, как для страны в целом, так и для региона, могут в долгосрочной перспективе значительно перевесить эффект от освоения оставшихся диких лесов. Каких-то новых инвесторов, может быть, регион и сможет приманить сказками об огромных и пока неосвоенных лесных богатствах, оставшихся где-то на севере области или в горных массивах. Но расплачиваться за это придется не только потерями многих особенно ценных для биоразнообразия и климата лесов, но и уже очень близким сырьевым голодом для всего лесного комплекса региона. https://i.ibb.co/QMS0Kcm/1971-29.jpg Так в похожих ситуациях принимались экономически обоснованные решения полвека назад