«Русский человек во весь рост»: как бился с японцами генерал Кондратенко
Роман Исидорович (Сидорович) Кондратенко сейчас памятен лишь людям, глубоко интересующимся отечественной историей. Между тем это был один из лучших сынов России: талантливый военачальник, отважный, скромный и честный человек, истинный отец солдатам. Ему пришлось сражаться и сложить голову на «войне незнаменитой», несчастливой для Отечества и не часто вспоминаемой. Кондратенко выполнил свой долг, как говорится, на пятьсот процентов: львиной долей потерь, понесённых неприятелем в ходе русско-японской войны 1904-05 гг., он «обязан» именно Роману Исидоровичу.
Его выбрало время
Эпиграфом к книге о Кондратенко могли бы стать слова, сказанные о нём знаменитым русским военным теоретиком М.И. Драгомировым: «Прошел ты мимо меня скромным, хоть и способным работником, и я тебя не приметил. Да такие и не выскакивают. Начал ты тянуть служебную штабную лямку и добросовестно, и толково, но тоже незаметно тянул её». Действительно, Кондратенко всю жизнь, что называется, тянул лямку. Выходец из многодетной семьи отставного майора Сидора Денисовича Кондратенко, он естественным образом предпочёл отцовскую стезю – службу в армии. Выбрав квалификацию военного инженера, всю жизнь неустанно повышал свой уровень знаний и окончил несколько учебных заведений по своей специальности.
Кондратенко много переводили с места на место – туда, где требовались его умения. На Дальнем Востоке уже 42-летний Роман Исидорович оказался в 1900 году в чине полковника: когда российские войска в составе международной коалиции подавляли вспыхнувшее в Китае восстание «боксеров». 20-й стрелковый полк под его командованием в составе бригады был переброшен в Порт-Артур, но в сражениях не участвовал. Однако эта командировка дала Кондратенко возможность детально изучить тот театр военных действий, что спустя четыре года обессмертит его имя.
В июне 1901-го Кондратенко за отличие по службе произвели в генерал-майоры. Его определили на пост окружного дежурного генерала штаба Приамурского военного округа (город Хабаровск) с зачислением по Генеральному штабу. А ноябре 1903 года Роман Исидорович был назначен на должность начальника сформированной в Порт-Артуре 7-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады, с зачислением по армейской пехоте и с оставлением в списках Генерального штаба. Через два с половиной месяца на Россию напали японцы. Летом 1904-го они оказались непосредственно под стенами Порт-Артура.
Номинально руководство обороной крепости осуществлял её комендант – генерал-адъютант Анатолий Михайлович Стессель. Своей должности, как единодушно сходятся в своих воспоминаниях участники тех событий, Стессель не соответствовал: этот вялый, безынициативный «военачальник», оказавшись среди настоящих боевых действий, по сути, свалил свои обязанности на тех подчинённых, кто был храбрее и энергичнее. Рядом, по счастью, оказался Кондратенко. Он и стал фактическим командующим. «И вот судьба послала тебя, наконец, на твоё место и приставила тебя к твоему делу. И, Боже! Как стремительно и с каким ослепительным блеском ты, скромный, вознёсся яркой звездой над морем голов своих и чужих, чиновных и нечиновных. Кто тебя знал при начале осады, и кто во всём мире не узнавал тебя больше и больше по мере того, как она близилась к роковому своему исходу. И работал ты, как последний рядовой, и сделал в три месяца то, на что работающим с прохладою мало было и шести лет», – отмечал Драгомиров.
Под началом Кондратенко защитники крепости с августа по ноябрь 1904 года отразили четыре яростных штурма – самураи, многократно превосходившие порт-артурцев числом, фанатично шли на смерть во славу своего микадо, буквально укладывая трупы штабелями. Порт-Артур круглосуточно находился под огнем японских осадных крупнокалиберных гаубиц; враг был неутомим в изобретении всевозможных хитростей, дабы все сильнее «вгрызться» в русские позиции.
В этих условиях Роман Исидорович, практически не спавший, постоянно перемещался по периметру обороны, воодушевлял людей и всё время в режиме нон-стоп думал, решал, отдавал приказы… То там, то здесь оказывалось «тонко» и, соответственно, «рвалось» – и возникающие дыры требовалось срочно затыкать. Особенно яростно враг штурмовал ключевую для Порт-Артура позицию – господствующую над крепостью гору Высокую.
Человечный и храбрый военачальник
Советский военный историк А.И. Сорокин, подготовивший обстоятельный труд об обороне Порт-Артура, пишет, что генерал Кондратенко был истинным руководителем и душой гарнизона крепости. «Его тактика при отражении штурмов противника заключалась в активной обороне, сосредоточении сил на угрожаемом направлении. Когда общего резерва не хватало, Кондратенко снимал войска с других участков оборонительной линии и усиливал атакуемый пункт. Используя все силы и средства, он всегда стремился контратаковать противника», – отмечает А. Сорокин.
Но Кондратенко, по его словам, был не только мастером тактических комбинаций, он предвидел ход развития войны в целом. В Порт-Артуре находились около 55 тысяч русских военнослужащих, японцы же согнали к крепости свыше 200 тысяч солдат, верховное командование которыми осуществлял генерал Марэсукэ Ноги. Кондратенко лучше других понимал, что при столь чудовищном неравенстве сил крепость обречена, что рано или поздно она падёт. Романа Исидоровича беспокоило, что царь Николай II не получает адекватных данных о творящемся на фронтах: придворные-лизоблюды предпочитали держать самодержца в информационной «тёплой ванне». После того как в сентябре порт-артурцы отбили второй японский штурм, Кондратенко обратился к Стесселю с секретным письмом.
Суть этого послания заключалась в том, что, по словам Кондатенко, главнокомандующий русской армией Куропаткин на помощь к Порт-Артуру не придёт, а стало быть, крепость обречена, а вместе с нею погибнет и русская Тихоокеанская эскадра, использовавшая её в качестве базы. Война, таким образом, окажется проиграна, и Роман Исидорович пророчески предупреждал, что это станет мощным ударом по государственному престижу. «Единственным почётным выходом из такого положения является поэтому заключение теперь, до падения Порт-Артура, мирных условий, которые несомненно можно (до падения Артура) установить не унизительные для народного самолюбия. Очень вероятно, что государю доносят о событиях, освещая их несколько вразрез с действительностью...» – констатировал Кондратенко.
Он призвал Стесселя «шифрованною телеграммою на имя его величества донести об истинном положении дел здесь, на Дальнем Востоке». Стессель струсил – он решил, что столь дерзкий поступок скверно отразится на его карьере. Письмо Кондратенко так и осталось лежать в бумагах коменданта и было обнародовано лишь после войны, увы, будущее Роман Исидорович предсказал в нём абсолютно точно… Потерпев неудачу в своей попытке переломить роковой для страны ход событий, Кондратенко ни словом, ни жестом не показал подчиненным своего внутреннего отчаяния.
Он продолжал командовать, продолжал воодушевлять людей. «Прошу начальников участков обратить внимание ротных командиров и разъяснить нижним чинам, что упорная оборона крепости, не щадя своей жизни, вызывается не только долгом присяги, но весьма важным государственным значением Порт-Артура как места пребывания наместника Его Императорского Величества на Дальнем Востоке. Упорная оборона до последней капли крови, без всякой даже мысли о возможности сдачи в плен, вызывается, сверх того, тем, что японцы, предпочитая сами смерть сдаче в плен, вне всякого сомнения произведут в случае успеха общее истребление, не обращая ни малейшего внимания ни на Красный Крест, ни на раны, ни на пол и возраст, как это было ими сделано в 1894 г. при взятии П.-Артура (у китайцев. – Авт.)», – предупредил генерал подчиненных.
Генерал Кондратенко на позиции (с открытки 1905 г.)
В эти тяжелые дни, когда люди непрерывно пребывали под огнём и испытывали недостаток съестных припасов, военачальник старался всячески ободрить подчинённых. «Все знавшие Кондратенко, сталкивавшиеся с ним в разные эпохи его жизни и деятельности, прежде всего поражались его свойствами общечеловеческими. Мягкость сердца, отзывчивость к беде и нуждам ближнего – вот качества, замеченные в Кондратенко ещё в бытность его ротным командиром и красной нитью проходившие через всю его жизнь. Каким Кондратенко был капитаном, таким он и умер уже на склоне лет в должности начальника дивизии. Мягкость, отзывчивость и гуманность не были показными качествами его характера, демонстрировавшимися ради популярности, а были ему действительно врождены, культивировались им, не заглохли до конца его дней, а, наоборот, именно под конец проявились в полном объёме и справедливо создали в памяти народа образ "прекрасной души человека". Наряду с этими чертами характера Кондратенко бросалась в глаза простота в обращении с младшими и отсутствие какого-либо подобострастия по отношению к старшим», – сообщается о нём в дореволюционной «Военной энциклопедии», выпущенной издательством Сытина.
Роковой японский снаряд
Общие потери японцев под Порт-Артуром составили до 110 тысяч человек – убитыми, ранеными, умершими от ран и болезней. Они в несколько раз превосходили потери русские. Среди павших на подступах к Порт-Артуру оказались и оба сына генерала Ноги – Ясунори и Кацунори. Сам Ноги, впоследствии лично докладывая микадо о событиях осады, не выдержал и заплакал, извинившись за громадное количество жизней, потерянных в той кампании. Генерал просил разрешения покончить с собой. Император Муцухито отказал ему, велев Ноги оставаться в живых – по крайней мере, до тех пор, пока жив он сам, микадо. В 1912 году, после смерти Муцухито, Ноги счёл себя свободным от полученного им приказа и совершил над собой обряд сэппуку…
Что же до генерал-лейтенанта Кондратенко, то он нашёл свою смерть 15 (2 по старому стилю) декабря 1904 года, когда вместе с членами своего штаба прибыл в форт № 2 на восточном фронте, находившийся под ударом японцев. Враг предпринял внезапный артиллерийский налёт: Роман Исидорович погиб вместе со сподвижниками. Один из офицеров, оставшийся невредимым, так рассказывал об этой трагедии: «Перед моими глазами мигнул какой-то ослепительный блеск, сопровождавшийся взрывом, после чего в каземате моментально стало темно и абсолютная тишина. Придя в себя, я выскочил во двор. Здесь меня обступили прибежавшие чины. Находившийся тут же один унтер-офицер доложил мне, что все офицеры перебиты, и ждал приказания. Я приказал поднять на ноги всех людей форта, занять брустверы, ретраншемент и горжу (задняя часть форта. – Авт.) и быть готовыми к отражению штурма, если он последует со стороны японцев...»
После гибели Романа Исидоровича у многих участников обороны крепости возникла конспирологическая версия, суть которой впоследствии объяснил писатель Александр Степанов в своём знаменитом романе «Порт-Артур»: о том, что якобы с ведома Стесселя его прихвостень генерал Александр Фок заранее передал японцам, что Кондратенко собирается посетить форт № 2 в определённое время, чтобы враг устроил артналёт.
В любом случае с гибелью Кондратенко обороняющаяся армия потеряла свою душу, и дни Порт-Артура оказались сочтены. Вскоре Стессель завязал с японским командующим Ноги переговоры о капитуляции и, невзирая на несогласие прочих офицеров, полагавших, что сопротивление ещё можно продолжать, сдал крепость…
Останки Кондратенко захоронили на кладбище у батареи Плоского мыса, а после войны перевезли в Санкт-Петербург и вновь предали земле в пределах одного из некрополей Александро-Невской лавры, рядом с другими выдающимися людьми России. М.И. Драгомиров отмечал, что в лице Кондратенко страна «потеряла большого человека», какого «скоро, может, и не наживет». Михаил Иванович заканчивает свою эпитафию такими словами: «Вечная тебе память, Роман Исидорович, явил ты в себе русского человека во весь рост; вечная тебе за то слава! Пухом земля тебе!..»
Любопытно, что через 40 лет в августе 1945 года ультиматум о капитуляции командованию японской Квантунской армии вручил полковник Иван Артёменко – сын крестницы Р.И. Кондратенко…