Л.Гудков: Россию охватили страх, раздражение и депрессия
Высшая школа экономики исследовала, как общество в России реагирует на рост экономический неопределенности. Трендов всего три – желание смены места жительства; готовность учиться, чтобы сохранить работу; рост безразличия к будущему в возрастных слоях населения. Это видно из результатов опросов мониторинга «Социальное самочувствие россиян», посвященного поиску «значимых сдвигов в восприятии гражданами основных вопросов социально-экономической повестки».
Сдвиги, при ближайшем рассмотрении, выглядят так.
Прежде всего, опросы ВШЭ фиксируют существенный рост числа людей, которые не задумываются о средствах к существованию на пенсии. Можно сказать, что будущее им безразлично. Доля таких граждан в 2020 году в целом по РФ достигла 40%. В аналогичных опросах 2016 и 2018 годов этот показатель был значительно ниже – всего 28%.
Одновременно снижаются надежды на государственную пенсию. На нее рассчитывают 43% граждан в целом по России в 2020 году – против 55% в 2018 году и 54% в 2016-м.
Другой тренд – в качестве «адаптационного» сценария в ВШЭ отмечают рост готовности россиян к переезду. Так, трудовая мобильность выросла с 2016 года на 10% – искать работу в другом городе готовы уже 28% опрошенных. В целом число не желающих менять место жительства сократилось в России до 21% против 43% четыре года назад.
Что характерно, в Москве шансы на хорошую работу, досуг и образование оцениваются вдвое выше среднего по РФ.
Отдельно в ВШЭ отмечают рост фактора безопасности как мотивации к переезду – в РФ в среднем он вырос с 4% в 2016 году до 8% в 2020-м. Этот же фактор стал одним из главных мотивов желания уехать для 22% москвичей.
Наконец, экономическая неопределенность заметно изменила отношение россиян к переобучению. На рабочем месте к нему готовы 84% опрошенных, против 70% в 2016 году. Однако платить за учебу граждане по-прежнему не хотят: потратить на нее гипотетический рост доходов согласны 7% опрошенных против 4% ранее.
Что стоит за переменами в социальном самочувствии россиян?
– Опрос ВШЭ адекватно отражает ситуацию, и упомянутые в нем тенденции являются долговременными, – отмечает директор «Левада-центра» * Лев Гудков. – Понятно, что в разных возрастных группах эти тенденции могут проявлять себя по-разному. Так, готовность к переезду характерна больше для молодых людей, не так сильно связанных с местом, где они родились и живут. Это отражает долговременные тенденции миграции в России: из малых городов в средние, из средних – в мегаполисы.
Замечу, в результате происходит депопуляция не только Русского Севера или Восточной Сибири, но и центральных областей страны с «ядерным» русским электоратом. Молодежь, не видя для себя перспективы, сначала просто хочет уехать. А потом наиболее активные и амбициозные из них действительно переезжают.
«СП»: – Почему при этом 40% населения не заботят средства к существованию в старости?
– Пенсии настолько маленькие, что молодежь на них не рассчитывает. Тем более, они не верят государству, что даже нынешний невысокий уровень пенсий сохранится. Напомню, сегодня реальный коэффициент замещения пенсии к средней зарплате – менее 30%. На такие деньги нельзя прожить, и те же 40-летние рассчитывают, что будут работать, пока сил хватит.
Надо сказать, государство само в значительной степени подорвало уверенность людей в том, что пенсионные деньги у них не отберут. Достаточно вспомнить отчисления в рамках накопительной пенсии в негосударственные фонды, где эти накопления заморозили, или пресловутую пенсионную реформу.
По сути, никакого доверия государству в этом отношении нет. Напротив, есть сильнейшее раздражение пенсионной политикой. Люди не то, чтобы не озабочены своим будущим – они просто по-другому планируют старость.
«СП»: – О чем говорит массовое желание к переобучению?
– Это относится, прежде всего, к гражданам среднего и предпенсионного возраста – и только к городскому населению. Люди с высшим и средним специальным образованием, ввиду ухудшающегося положения на рынке труда и угрозы безработицы, декларативно выражают готовность получить новую специальность. Либо готовность пойти на работу, которая не соответствует их профессиональной квалификации – скажем, когда инженер идет в сферу обслуживания.
На деле, российское общество начинает немного меняться в сторону мобильности, и это хороший показатель. Другой вопрос, что реальных возможностей для переобучения не очень много – ни крупные фирмы, ни государство их не обеспечивают.
«СП»: – Как бы вы сами описали социальное самочувствие российского общества?
– Какой-то одной характеристики здесь нет. Молодежь настроена более оптимистично и уверенна в своих силах. А настроения людей чуть постарше – начиная с 35 лет – характеризуются сочетанием неуверенности, страхов, депрессии, раздражения и агрессии. Весь этот депрессивно-астенический комплекс характерен, на мой взгляд, для 55-60% населения страны.
Люди не уверены в своем будущем. И максимальный горизонт, на который они могут планировать свою жизнь, исходя из возможностей и ресурсов – всего год-два.
«СП»: – Этот фон подогревает социальный протест в России?
– Думаю, нет. Сам по себе этот комплекс настроений, скорее, парализует граждан – делает их пассивными, а не ведет к активности. Если брать социальный состав протестов в Хабаровске, на улицы выходят люди активные, хотя и не самые молодые – представители среднего класса 25-40 лет. У них – людей образованных, знающих, что им терять – действительно есть протестный потенциал, но это далеко не все общество.
– Главный фактор перемен в общественных настроениях – снижение уровня благосостояния граждан, – считает заведующий отделом социологии фонда ИНДЕМ Владимир Римский. – Люди, конечно, думают о грядущей старости – но что они реально могут сделать? Повысить себе зарплату, чтобы пенсия была выше? Скупать акции? Все это в России не работает – и люди отлично это знают.
Тут добавляется еще фактор, который хорошо известен. В России горизонт планирования жизни очень короткий – примерно год. Мы не знаем, что будет впереди, и практически никому не верим. Поэтому нерационально думать о будущем – тем более, о пенсии. В этом просто нет смысла.
С желанием переехать куда-то ради работы сложнее. Мне кажется, сорваться и куда-то поехать для большинства граждан нереально. Мобильность населения ограничивают просто неподъемные цены на жилье, включая аренду. На деле, доступный рынок жилья мог бы дать хороший стимул к развитию экономики – но изменить ситуацию на этом направлении никак не получается.
Граждане заявляют о готовности переехать потому, что у них в городах работы нет, либо им сократили зарплату из-за пандемии. Но дальше слов не идет – мобильность граждан в реальности однозначно не повысилась.
В целом, российское общество охвачено пессимизмом. В социальных сетях со скепсисом пишут обо всем – вакцине, карантинных ограничениях, лечении от коронавируса. Но к протестам эти пессимистичные настроения не ведут: в России традиционно высказывание недовольства не выражается в социальных действиях.
* АНО «Левада-Центр» внесена Минюстом в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента.