Странная война. Ласточка.
Позади девять тысяч километров. Стая возвращалась с зимовки из Южной Африки туда, куда вели их интуиция и инстинкт. Домой-домой, торопливо работают крылья, быстрее-быстрее туда, где все они появились на свет.
Остались где-то внизу безбрежные просторы моря, и сейчас перед ними простирались горы Кавказа. Тяжёлый путь, все устали. Ещё немного и вот наконец излучина реки у подножия Брагунского хребта.
Чтобы отдохнуть и осмотреться, усталая стая опустилась на провода ЛЭП. Тихий гул, исходивший от проводов, успокаивал, навевая дрёму.
Касатка сразу узнала это место. Дорога, мост, полноводная река, густой лес за карьером. И это низкое серое строение из железобетонных блоков с узкими щелями, откуда она выпорхнула в свой первый полёт.
Не утерпев, она сорвалась с места и устремилась к цели. Покружила над строением. Всё, как и прошлым летом: полосатый шлагбаум, окопы, мешки с песком, люди с оружием и рыжий пёс... Она впорхнула в узкую щель и, зацепившись под потолком за щербатую балку, огляделась. Здесь тоже без изменений. Топчаны, печь в углу, запах оружейной смазки. Люди, сидевшие за столом, увидев её, приветливо заулыбались. К людям птица привыкла, несмотря на то, что потолок был низким, и любопытные свободно могли заглянуть в гнездо, птиц они никогда не обижали.
«Решено. Рядом карьер, глина. Буду строить гнездо, тем более, что и ухажёр уже наметился», – определилась Касатка...
* * *
- Юра, смотри, опять ласточки прилетели, — обрадовался сержант Пивоваров, блеснув золотой коронкой.
- Точно, смотри-ка, как и в прошлом году, — ответил капитан, сидевший за столом.
При виде этого небесного создания лица людей просветлели. Настроение сразу улучшилось, и друзья заулыбались.
- Валера, предупреди ребят, у нас опять квартиранты. Чтобы никто не обижал птиц.
- Скажу, конечно, — ответил сержант, – только их и так никто не тронет.
Прилёт птиц разнообразил повседневный быт девятого блокпоста на окраине Гудермеса.
Пара ласточек шустро возводили гнездо. Летая за мокрой глиной на карьер, они ловко влетали в бойницы и, не обращая внимания на людей, лепили свой домик. Крутившийся у ног людей рыжий пёс по кличке Чубайс решил познакомиться с птицами поближе и, клацая зубами, несколько раз высоко подпрыгнул. Бойцы охотничий азарт не оценили, и, получив увесистую оплеуху, недовольный пёс ретировался. Осознав, что охота на крылатую мелюзгу дело неблагодарное, он обиженно фыркнул и побежал на карьер гонять лягушек в лужах.
* * *
9-й блокпост был под юрисдикцией сводного отряда московской милиции. А метрах в трёхстах за ними расположилось подразделение мотострелков федеральных войск. К ним от блокпоста тянулся ход сообщения, узкая и длинная траншея.
Федералов в шутку окрестили «кротами», так как они натурально врылись в глину и существовали практически под землёй как кроты. Экскаватор из сапёрного подразделения постарался на славу, проложив невидимые со стороны траншеи, переходы, ходы сообщений. От вкопанных в землю обычных строительных вагончиков к небу из труб поднимался дымок: кухня и даже банька тоже находились под землёй. Лишь слегка торчащие над землёй башни БМП, указывали на место обитания военного подразделения.
Если смена дежурства на блокпосту менялась раз в сутки, то «кроты» жили здесь на постоянной основе.
Соседи частенько захаживали в гости друг к другу. Солдаты-срочники своим видом вызывали жалость и сострадание. Вечно грязных и голодных бойцов ребята с блокпоста иногда подкармливали тушенкой и сухим пайком, но, несмотря на затрапезцый вид, солдаты службу несли чётко, и за свой тыл москвичи были спокойны, зная, что там постоянно находятся «кроты». Больше хлопот им доставлял лесок за карьером и противоположный берег Сунжи.
Вот и сейчас из камышей за рекой сухо щёлкнул выстрел. У федералов тревожные раздались крики и ругань. Размахивая руками, на одной ноге по открытому пространству прыгал офицер. Матерясь, он кричал своим бойцам, чтобы те не высовывались из окопа. Снайпер специально прострелил ему ногу, рассчитывая, что к упавшему на помощь кинутся солдаты, и он завалит ещё несколько человек. Но офицер был опытный и поэтому старался допрыгать до укрытия... Видя, что его уловка не сработала, и «мишень» почти достигла убежища, снайпер выстрелил ещё раз. На этот раз пуля настигла цель, пробив плечо, и офицер, крутанувшись, свалился в окоп.
Вторым выстрелом снайпер рассекретил место своей дислокации и тут же, в то место, откуда велась стрельба, открыли ответный огонь изо всех стволов с блокпоста и из окопа.
Пока шквал огня обрабатывал противоположный берег, через мост бегом выдвинулась разведгруппа из пяти человек. По рации прозвучала команда прекратить огонь, и группа начала осматривать, место откуда стрелял снайпер.
- Есть, нашли, живой, гад! Ранен только. Пацан совсем ещё. Подошлите машину, — прозвучал голос из динамика радиостанции.
Через мост в указанном направлении поехал УАЗик, и спустя некоторое время машина тормознула у блокпоста.
- Вот он, вражина, — прокомментировал разведчик, открывая дверь УАЗика, — из СВД лупил, волчонок, — продемонстрировал он винтовку.
На грязном полу лежал перевязанный подросток лет пятнадцати и зыркал исподлобья злым взглядом на окруживших его бойцов.
Лицо стрелка показалось Юрию смутно знакомым. Похоже, и он узнал офицера:
- А-а, капитан... Повезло тебе, два раза видел в оптику, не стал стрелять.
- Да? И за что же мне честь такая? - удивился офицер.
- Неделю назад ты мать мою из автобуса высадил, не арестовывал и даже денег не взял. Вот и я не стал стрелять.
И Юрий вспомнил лицо юного террориста и ту ситуацию...
* * *
С наблюдательной вышки короткими очередями по «зелёнке» ударил пулемёт. Часовой заметил движение и открыл огонь. Старенький скрипучий ПАЗик, следующий по маршруту, привычно остановился, ожидая окончания стрельбы. Прочесав «зелёнку», часовой внимательно осмотрел пространство в бинокль. Вроде бы всё тихо, и он разрешающе махнул рукой коллегам.
Капитан с сержантом вышли из укрытия и направились к остановившемуся автобусу. Профилактический осмотр, ПАЗик идёт в город по установленному маршруту, и все пассажиры уже знают, что делать. Мужчины, приготовив документы, вышли из автобуса и направились к контрольно-пропускному пункту. В салоне остались только женщины и дети. Юрий оглядел салон. Привычно чёрные одеяния и настороженные взгляды.
- Де дика хула хун (Добрый день), — поздоровался он и прошёл по проходу, осматривая пассажиров.
Некоторые в ответ приветливо кивнули, но одна женщина преувеличенно заинтересованно смотрит в окно, не обращая внимания на человека с оружием.
Юрий ткнул стволом автомата в сумку, стоящую у ног женщины:
- Хара ху ю? (Это что такое?)
- Шура (Молоко), нехча (творог). На рынок везу продукты, – испуганно ответила женщина.
«Странно, молочные продукты на рынок везут с утра пораньше, а время уже полуденное», — подумал капитан, и коротко приказал:
- Открывайте.
Слегка подрагивающими руками женщина открыла сумку. Сидящий рядом подросток откровенно ненавидящим взглядом смотрел исподлобья.
Под пакетом с творогом в сумке оказалась резиновая ёмкость литров на семь, наполненная спиртом.
- И это вы молоком называете?
- Бекх ма биллалахь (извините), — негромко прозвучало в ответ.
- Аллах простит. Закрывайте сумку и с вещами на выход.
- Хъунда? (Почему?)
- Потому что спирт — это стратегический продукт, и перевозка его запрещена. Вы это прекрасно знаете.
- Товарищ начальник, я штраф заплачу, пропустите в город... - она принялась суетливо рыться в кошельке.
Юрий сморщился как от зубной боли:
— Успокойтесь, женщина, и спрячьте деньги. Пока вы не выйдете, автобус никуда не поедет.
Поняв, что спорить бесполезно, чеченка подхватила сумку и направилась к выходу.
Так как спирт мог бы понадобиться раненым боевикам при оказании медицинской помощи, его перевозка была под строжайшим запретом. Существовал целый список запрещенных к перевозке вещей.
Выйдя из автобуса, женщина сухо поинтересовалась:
- Меня куда, в комендатуру повезёте?
- Нет, на первый раз отделаемся предупреждением. Идите домой и больше не нарушайте, — ответил ей Юрий.
И, удивлённая, она засеменила в обратном направлении, в сторону моста, прижимая к груди сумку.
* * *
«И с другом, и с врагом ты должен быть хорош!
Кто по натуре добр, в том злобы не найдёшь.
Обидишь друга — наживешь врага ты,
Врага обнимешь — друга наживёшь»,
- грустно подумал офицер, вспомнив стихи Омара Хайяма, глядя вслед удаляющемуся УАЗику с юным террористом.
* * *
А жизнь шла своим чередом. Касатка уже сидела на яйцах, ожидая прибавления в семействе. Её кавалер, переждав стрельбу, периодически залетал в бойницу проведать будущую мамашу, подкармливал её, нося в клюве насекомых...