«От сумы, и от тюрьмы не зарекайся»: в чём тайный смысл этой русской поговорки
Русская пословица «От сумы, да от тюрьмы не зарекайся» известна всем. Она учит не слишком-то надеяться на свое счастье и свою везучесть, ведь превратности судьбы таковы, что самый благополучный человек в любой миг может оказаться узником или нищим. А иногда и тем и другим сразу.
Почему же русские люди считали, что не застрахованы от тюрьмы и нищеты?
Тюрьма
Наказание тюремным заключением в российском судопроизводстве появилось впервые при Иване Грозном, в 1550 году, когда царь, известный крутым нравом, ввел это наказание в свой «Судебник». Процесс лишения свободы выглядел так: «Казнити торговою казнью, бити кнутом, да вкинути в тюрьму». Слова «торговая казнь» означали, что «бити кнутом» будут публично, на торгу. Относительно сроков заключения выбор был невелик: пожизненно, или до тех пор, пока царь не решит выпустить, или до тех пор, пока не возьмут на поруки.
Если вспомнить, сколько при Иване Грозном было ввергнуто в узилище людей совершенно неповинных, зачастую, это были оклеветанные люди, наказанные без суда и следствия, а также члены их семей, то станет ясно: если поговорка про тюрьму и суму возникла и не в те времена, то все же смысл ее был бы нашим предкам вполне понятен.
К XIX столетию, когда эта пословица получила широкое хождение, пенитенциарная система России, разумеется, стала гуманнее, однако, произвола хватало и тогда. Помимо государственных тюрем (они назывались «губернские остроги» и там отбывали наказание лица, совершившие серьезные уголовные преступления), были арестантские роты, монастырские тюрьмы и долговые тюрьмы («ямы»).
Если с острогами было все более или менее ясно, то в монастырскую тюрьму можно было угодить, не совершив ничего, что оговорено в Уголовном праве. Историк М. Колчин писал, что «ссылались туда … и пьяный монах, и религиозный сектант, и разгулявшийся не в меру отеческий сынок, и знатный вельможа, и не помнящий родства бродяга». То есть, все «неблагонадежные». В арестантские роты безо всякого суда барин мог отправить своих проштрафившихся крепостных, там же оказывались побирушки, бродяги и прочая публика в этом роде. В «яму» сажали несостоятельных должников, как правило, из купцов и промышленников. Банкроты находились в тюрьме до тех пор, пока их долги не оплачивали близкие, или до тех пор, пока заимодавец, отправивший банкрота в яму, не переставал платить за его содержание.
То есть, оказаться в тюрьме мог человек любого сословия, причем, зачастую, без судебного рассмотрения дела.
После переворота 1917 года ситуация изменилась не слишком. Если в первый год восставшие матросы и рабочие на радостях выпустили из тюрем не только политических, но уголовных преступников, то впоследствии карательный механизм заработал с ужасающей мощью. Как известно, в период «большого террора» оказаться в местах заключения мог кто угодно, безо всякого суда, по приговору «тройки». И это считалось везением, поскольку так же просто можно было получить место в расстрельном списке.
Сума
Сумой называли широкую холщовую сумку нищего, в которую он собирал подаяние. Это не котомка странника и не мешок путешествующего крестьянина, а именно символ нищеты.
И от сумы в России тоже никто никогда не был застрахован. Лишение имущества в качестве наказания за уголовное преступление отмечено впервые еще в «Русской правде» при князе Ярославе Мудром. За такие преступления, как поджог, разбой и конокрадство полагалось имущество виновного отдавать «на поток и разграбление». Лишение «всего, что нажито непосильным трудом» сохранилось в качестве наказания вплоть до наших дней, и, как правило, эта норма сопутствует лишению свободы. В старину, лишив всего, ссылали в Сибирь и преступника, и его семью, обрекая, тем самым, на нищету. В наши дни отправляют в колонию с конфискацией.
Но стать нищим можно было не только по приговору суда. Несколько столетий подряд в пределы России ежегодно вторгались для налетов и грабежа разнообразные кочевники, от половцев в XI веке до ногайцев и крымских татар — в XVIII. Каждый такой налет сопровождался грабежом и пожарами. Выжившие обитатели разграбленных деревень шли просить подаяния.
XIX век в России был отмечен массовым разорением дворянства. Беднели некогда богатые семьи в начале столетия, массовым разорение стало после отмены крепостного права, характер катастрофы разорение помещиков приняло в начале XX века. Крестьяне тоже вынуждены были идти с сумой, в особенности, в период реформ Александра II. Некрасов писал о падении крепостного права: «Распалась цепь великая, распалась цепь, ударила, одним концом по барину, другим – по мужику».
Таким образом, в Российской империи оказаться в положении нищего, живущего подаянием, мог абсолютно любой человек, от князя до крепостного крестьянина. И эта ситуация сохранялась на протяжении столетий.
Неудивительно, что горькое присловье про тюрьму и суму сохранило актуальность вплоть до наших дней.