ПРЕДМЕТЫ ДЕКОРАТИВНО-ПРИКЛАДНОГО ИСКУССТВА ИЗ ПАМЯТНИКОВ МОНГОЛЬСКОГО ВРЕМЕНИ ЛЕСОСТЕПНОГО АЛТАЯ
В течение последних нескольких лет автором проводится работа по сбору и систематизации археологических материалов монгольского времени (XII-XIV вв.), обнаруженных не только в Лесостепном Алтае, но и на сопредельных территориях. Полученные в ходе раскопок сведения и данные о случайных находках уже позволяют в определенной степени обобщить имеющийся массив материальных источников, а также отразить основные направления дальнейшей исследовательской работы на более высоком интерпретационном уровне. Среди обнаруженного инвентаря привлекают внимание пока немногочисленные образцы искусства, которые в свое время выполняли в основном декоративно-прикладную функцию. При этом некоторые такие изделия являлись показателями социального положения владельцев, отражали мировоззренческие представления эпохи, демонстрировали уровень развития ремесел, определяли характер и направления торговых связей, демонстрировали этнические различия и многое другое.
Несмотря на имеющиеся научные труды по искусству Евразии эпохи развитого средневековья, особенно в этом плане стоит отметить роскошное издание каталога выставки «Сокровища Золотой Орды» [2000], изучение предметов такого характера, найденных на Алтае в памятниках монгольского времени, только начинается. Поэтому главной задачей данной публикации является привлечение внимания исследователей и специалистов к уже имеющимся образцам искусства и определение их места среди обнаруженных комплексов разных вещей. Объем работы позволяет остановиться пока только на некоторых предметах из двух археологических объектов, где наряду с «импортными» вещами найдены и самобытные изделия. Последнее особенно касается фигурок животных, выполненных в так называемом «монгольском зверином стиле». Следует указать и на многочисленные остатки поделок из бересты (нашивки, детали женского головного убора и др.), анализ которых требует отдельной публикации.
При раскопках погребальных объектов памятника монгольского времени Телеутский Взвоз-I получен многочисленный материал, требующий всестороннего анализа [Казаков, 1995; Казаков, Тишкин, 1997; Казаков, Тишкин, Горбунов, 2001; Тишкин, Казаков, Горбунов, 1997; Тишкин, Горбунов, Казаков, 1998]. В сильно разграбленном захоронении кургана №6 обнаружены разрозненные скульптурные изображения животных (рис. 1.-2) и полумесяца (рис. 1.-5), назначение которых сразу было трудно определить. При исследовании кургана №14 в нетронутой части могилы, за деревянным ящиком, найдены принадлежности снаряжения верхового коня: удила и стремена, а также скопление деталей от седла (костяные накладки в виде антилопы, полумесяца и диска с металлическими гвоздиками для крепления (рис. 1-1,3,4), железные накладки с кольцами). Эти данные и привлеченные аналогии позволили выполнить реконструкцию седла (рис. 1.-6; работа В.В. Горбунова), на котором найденные вещи заняли свои места. Таким образом зафиксированные скульптурные изделия оказались украшениями передней луки седла. Семантика такого композиционного построения изображений нами пока не рассматривается. Единственное, на что можно указать, так это на повторение сюжета в двух случаях (курганы №6 и №14) и на различие деталей оформления схожих предметов.
Обнаруженный в кургане №1 памятника монгольского времени Телеутский Взвоз-I обломок «импортного» металлического зеркала (рис. 1.-10) включен в публикуемую сводку, 
Рис. 1. Находки монгольского времени из памятников лесостепного Алтая
1 - 5 – рог, железо; 6 – реконструкция седла; 7, 10 – цветной металл; 5 – 9 – ткань
главным образом, с целью уточнения хронологии бытования данной вещи. Исследователи, которым удается обнаружить подобные предметы в погребениях, часто для датировки их обращаются лишь к монографии Е.И. Лубо-Лесниченко [1975], не привлекая для анализа археологического материала другой научной литературы. В результате такого одностороннего подхода можно совершить существенные ошибки [см., например: Казаков, 1995]. Подобное заключение высказывает и К.Ш Табалдиев [1999, с.78], обращая внимание на то, что зеркало, найденное в погребении бесспорно монгольского времени, аналогично опубликованному Е.И. Лубо-Лесниченко предмету с датой III-V вв. н.э. В результате оказалось, что подобный факт ошибочной датировки не один [Мерц, Тишкин, 2000, с. 242]. Данное заключение относится к образцам, опубликованным в монографии «Привозные зеркала Минусинской котловины» под №14 (II 8) и №17 (II 9) [Лубо-Лесниченко, 1975, с. 41–42, рис. 10-11]. Указанное несоответствие подтверждается серией имеющихся находок [Anke, Moskalev, Soltobaev, Tabaldiev, 1997; Табалдиев, 1999, Мерц, Тишкин, 2000; и др.]
Из найденных на памятнике Усть-Алейка-5 [Тишкин, 2001] вещей наибольшее внимание, конечно же, привлекает предмет, который, вероятно, был частью и украшением головного убора (рис. 1.-7). Изделие изготовлено из скрепленных металлических листов. Полученные в Лаборатории минералогии и геохимии ТГУ результаты полуколичественного спектрального анализа пробы от этой вещи свидетельствуют о сложном сплаве, основу которого составляют медь и серебро при значительном содержании мышьяка и золота. В настоящее время изделие, находящееся в экспозиции Алтайского государственного краеведческого музея (г. Барнаул), сильно покрыта медным окислом и с внешней стороны орнамент очень плохо различим. Однако в некоторых местах виден металл беловато-желтого цвета, свидетельствующий о наличии в нем благородных компонентов. Для более тщательного изучения и должного музейного экспонирования этого своеобразного предмета обязательно необходима очистка корродированной поверхности, а затем консервация и реставрация. С внутренней стороны у рассматриваемой вещи медного окисла значительно меньше и поэтому хорошо просматриваются многие детали оформления всех составляющих частей предмета. С одной стороны к металлу «прикипели» остатки ткани, возможно, от несохранившегося головного убора. К основной металлической пластине в трех местах прикреплен дополнительный «козырек», оформленный аналогичным образом, как и сам «венчик». Кроме этого имеется еще одна маленькая неорнаментированная пластинка, удерживаемая двумя фиксаторами. Сквозные отверстия на основной пластине служили для пришивания всего изделия к основе головного убора.
Ближайшей аналогией рассматриваемому предмету из Усть-Алейки-5 является находка, зафиксированная в могиле «часовенногорского типа» № 17 памятника Кудыргэ в Горном Алтае: « Над черепом серебряное украшение шапки с тисненным орнаментом…» [Гаврилова, 1965, с. 44, 47–48; табл. XXVI.-1].
Оба изделия сближает не только характер использования, но и схожая форма, а также орнаментальное оформление. Хотя рисунок опубликованного предмета из Кудыргэ оставляет желать лучшего и требуется, конечно же, его более точная и качественная прорисовка, тем не менее предварительный сравнительный анализ все же провести можно. Изделие из могилы № 17 памятника Кудыргэ сохранилось не полностью, но общая форма вещи в виде «венца» (короны) устанавливается и демонстрирует близость с усть-алейской находкой. Гаврилова А.А. указывает, что изделие из Горного Алтая изготовлено тиснением, однако подтвердить или опровергнуть использование такой технологической операции ювелирного ремесла весьма трудно без рассмотрения самой вещи. Что касается усть-алейской находки, то здесь мы склонны считать, что нанесение орнамента осуществлялось несколько иной техникой. В связи с данным предположением рассмотрим такие приемы ювелирного дела, как тиснение и ручная чеканка.
Техника тиснения действительно широко использовалась мастерами в монгольское время. Однако это касалось в основном изготовления тонких нашивных бляшек, штампованных, как правило, для украшения одежды и некоторых других вещей [Табалдиев, 1996, рис. 48, 51]. Фрагменты таких декоративных изделий обнаруживались и на курганном могильнике Телеутский Взвоз-I [Тишкин, Казаков, Горбунов, 1997]. Поэтому рассмотрим данную технологическую операцию подробнее. Тиснение – это техника художественной обработки кожи, листового металла и т.д. вдавливанием на их поверхности рельефных изображений узора. При тиснении тонкую пластинку металла накладывали на подушку из вара, смолы или свинца, укрепленную на специальной мягкой наковальне. Ударяя деревянным молотком по штампу, наставленному на пластинку, получали четкий рельефный оттиск на металле. При тиснении более сложных изделий лист металла закладывался между матрицей с выпуклым рисунком и подушкой, по которой наносились удары. Многообразие имеющихся бляшек должно свидетельствовать о самых разнообразных штампах [Рындина, 1963, с. 222–223, 262]. Таким образом, при использовании техники тиснения необходимы были матрицы, которые позволяли получать массовую продукцию, очень экономно расходуя материал [Полякова, 1996].
В случае с усть-алейской находкой, судя по технике нанесения орнамента, на наш взгляд, использовалась чеканка, т.е. получение рельефных изображений на тонких металлических листах путем ручной выколотки. Это подтверждается еще и тем, что заполнение пространства взятой пластины после нанесения основных элементов далее происходило различными путями, в чем уже нашла отражение фантазия мастера-чеканщика. Однако не стоит исключать и вариант комбинирования технологических операций, когда часть элементов делалось тиснением, а затем дальнейшее оформление осуществлялась чеканкой. В данном случае мы излагаем предварительные наблюдения. Это изделие необходимо рассматривать по определенной программе изучения ювелирного ремесла эпохи средневековья [Ениосова, Сарачева, 1997].
При анализе металлического изделия из Усть-Алейки-5 остановимся еще на некоторых других аспектах. Так основным элементом орнамента рассматриваемого «венчика» является «шестилепестковый цветок». В центре большой пластины он крупнее, чем по краям и на «козырьке». Кроме того изделие имеет окантовку по контуру орнаментированных частей, повторяющую общую форму каждого листа с наличием дополнительного набора разных элементов. Следует еще отметить присутствие характерного для искусства кочевников развитого средневековья (и более позднего времени) мотива в виде «закрученных бараньих рогов» [Максимова, 1965, с. 91]. Некоторую схожесть имеющегося орнаментального оформления мы находим и на изделиях из Кудыргэ. А.А. Гаврилова [1965, с. 47–48] так описывает узор на металлическом украшении головного убора: « … по краю пластинки – тисненый ряд перлов между двумя тисненными же рядами, имитирующими зернь. В центре цветок в виде лотоса, у сохранившегося края шестилепестковый цветок». Последний элемент присутствует и на другом изделии из Кудыргэ – на серебряной пластине, которой была обтянута березовая палочка [Гаврилова, 1965, табл. XXVI.-3а,б]. Необходимо указать, что такой орнаментальный элемент, как многолепестковая розетка, является частым отражением одного из характерных вариантов растительного декора золотоордынского времени и встречается на самых разных изделиях: на поливных и металлических сосудах [Полякова, 1996], на бляхах для украшения одежды, уздечных ремней [Максимова, 1965, табл. I.-1; Табалдиев, 1996, рис. 46.-3, рис. 51.-5], на накладках луки седла [Гаврилова, 1965, с. 48; Могильников, 1981, с. 197], на зеркалах [Мерц, Тишкин, 2000] и т.д.
Традиция украшать головные уборы металлическими предметами была довольно распространена в монгольскую эпоху [Максимова, 1965; Федоров-Давыдов, 1966; Могильников, 1981, с. 198; Полякова, 1996; и т.д]. Данный факт в комплексе с другими показателями можно рассматривать как отражение определенного социального статуса погребенных людей. На это обратила внимание А.А. Гаврилова [1965, с. 45], указав на особое расположение «богатой» могилы № 17 на памятнике Кудыргэ в Горном Алтае. По поводу женских головных уборов монгольского времени есть уже серия работ, где приводятся не только письменные и графические свидетельства, но и даются возможные реконструкции внешнего вида таких изделий по найденным в археологических памятниках предметам [Федоров-Давыдов, 1966, с. 36–37; Табалдиев, 1996, с. 132–133; и др.]. Подобная перспектива имеется и на Алтае в связи с находками на курганном могильнике Телеутский Взвоз-I необходимых материалов [Тишкин, Казаков, Горбунов, 1997; Тишкин, Горбунов, Казаков, 1998; и др.].
Следует остановиться на обнаруженном в могиле Усть-Алейки-5 фрагменте ткани с вышивкой (рис. 1.-9). Подобный образец был обнаружен и на памятнике Телеутский Взвоз-I (рис. 1.-8). Аналогии таким вещам можно привести уже достаточное число. На разном исследовательском уровне уже проводились анализы некоторых тканей и изделий из них [Маргулан, 1959, с. 251, 257–258; Максимова, 1965; Гаврилова, 1965, с. 45, 48–49, 73, Викторова, 1980, с. 30–48; Могильников, 1981, с. 194–195, 197; Табалдиев, 1996, с. 132; и др.]. Однако нужна отдельная серьезная работа по накопленным данным. В этом плане важно указать на публикацию хорошо сохранившейся одежды в захоронении монгольского времени [Баяр, 2000].
Представленные в публикации находки и их предварительный анализ дают возможность дополнить имеющиеся сведения о культуре населения, проживавшего в монгольское время на территории Лесостепного Алтая.
Работа выполнена при поддержке РФФИ, проекты № 00-06–80393 и №02-06-80342
Список литературы
Баяр Д. Алтан ургийн язгууртны нэгэн булшийг судалсан нь. Улаанбаатар хот, 2000. 33-р тал, 31 зураг.
Викторова Л.Л. Монголы: Происхождение народа и истоки культуры. М., 1980. 224 с.
Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племен. М;Л.: Изд-во «Наука», 1965. 146 с.
Ениосова Н.В., Сарачева Т.Г. Средневековое ювелирное ремесло Европы: основные аспекты в истории изучения // Древности Евразии. М.: ГИМ; МГУ, 1997. С. 286-316.
Казаков А.Л. Аварийные работы в Павловском районе // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. Барнаул: НПЦ «Наследие», БГПУ и АКИПРО, 1995. Вып. V. Ч. 2. С. 182–188.
Казаков А.А., Тишкин А.А. Результаты раскопок в Барнаульском Приобье // Археологические открытия 1996 года. М.: Изд-во НПБО «Фонд археологии», 1995. С. 317–329.
Казаков А.А., Тишкин А.А., Горбунов В.В. Археологические исследования на памятнике Телеутский Взвоз-I в 1996 году // Древности Алтая: Известия лаборатории археологии. Горно-Алтайск: Изд-во ГАГУ, 2001. №6. С. 116–119.
Лубо-Лесниченко Е.И. Привозные зеркала Минусинской котловины. М., 1975. 165 с.
Максимова А.Г. Погребение воина XIV века // Вестник АН КазССР. Алма-Ата, 1965. № 5. С. 85–91
Маргулан А.Х. Раскопки погребения воина XIV века в долине реки Нуры // Труды Института истории, археологии и этнографии АН КазССР. Т. 7. Археология. Алма-Ата, 1959. С. 248–261.
Мерц В.К., Тишкин А.А. Погребение монгольского времени на берегу р. Шидерты в Казахстане // Сохранение и изучение культурного наследия Алтая. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000. Вып. XI. С. 238–242
Могильников В.А. Памятники кочевников Сибири и Средней Азии XIII-XIV вв. // Степи Евразии в эпоху средневековья. М.: Изд-во «Наука», 1981. С. 194-200.
Полякова Г.Ф. Изделия из цветных и драгоценных металлов // Город Болгар: Ремесло металлургов, кузнецов, литейщиков. Казань: Изд-во «Наука», 1996. С. 154-268.
Рындина Н.В. Технология производства новгородских ювелиров X-XV вв. // Новые методы археологии. Труды Новгородской археологической экспедиции. М.: Изд-во «Наука», 1963. Т. III. С. 200–268 (МИА, № 117).
Сокровища Золотой Орды: Каталог выставки. СПб.: АО «Славия». 346 с.
Табалдиев К.Ш. Курганы средневековых кочевых племен Тянь-Шаня. Бишкек: «Айбек», 1996. 256 с.: илл.
Тишкин А.А. Предметы материальной культуры монгольского времени из разрушенного захоронения памятника Усть-Алейка-5 // Проблемы изучения древней и средневековой истории. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2001. С. 127–133
Тишкин А.А., Горбунов В.В., Казаков А.А. Завершение раскопок курганов монгольского времени на памятнике Телеутский Взвоз-I // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий: Материалы VI Годовой итоговой сессии Института археологии и этнографии СО РАН, декабрь 1998 г. Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 1998. Т. IV. С. 365–368.
Тишкин А.А., Казаков А.А.. Горбунов В.В. Исследование курганов монгольского времени на могильнике Телеутский Взвоз-I // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Материалы V Итоговой сессии ИАиЭ СО РАН, посвященные 40-летию СО РАН и 30-летию ИИФиФ СО РАН. Декабрь 1997 г. Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 1997. Т. III. С. 301–305.
Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов: Археологические памятники. М.: Изд-во Московского университета, 1966. 274 с.
Anke B., Moskalev M.I., Soltobaev O.A., Tabaldiev K.S. Ausgrabungen auf dem Graberfeld von Suttu-Bulak, Raj. Kockorka, Kyrgystan // Eurasia Antiqua: Zeitschrift fur Archaologie Eurasiens. Band 3. Berlin, 1997. S. 513-570.