«Лёдкаст». Гость выпуска: Дмитрий Шикин

Гостем нового выпуска официального подкаста Континентальной хоккейной лиги стал вратарь «Витязя» Дмитрий Шикин.

В беседе с ведущими «Лёдкаста» Олегом Морозовым и Анной Андроновой Дмитрий рассказал о кофе в хоккейных раздевалках, вратарских щитках, которые надо бросать под автобус, любви к рыбалке, а также вспомнил легендарный финал МЧМ-2011 против сборной Канады.

0:00 — Гость выпуска: Дмитрий Шикин;
1:06 — Чем занимаются игроки, не попавшие в плей-офф?
6:15 — Дмитрий предлагает продлить регулярный чемпионат до ста игр; 
8:15 — Где вратари «Витязя» пьют кофе перед игрой?
10:16 — О хоккейном детстве в Электростали и школе «Кристалла»;
14:05 — Почему Дмитрий уже в три года захотел играть в хоккей?
15:35 — Зачем кидать вратарские щитки под автобус?
17:35 — О дебюте в команде мастеров в 15 лет;
21:18 — Дмитрий рассказывает об отношении к дракам и о несостоявшемся боем с Ильёй Ежовым;
23:30 — О переходе в «Амур» после драфта КХЛ;
28:30 — Сколько раз мама предлагала Дмитрию закончить с хоккеем и сколько раз он сам хотел закончить?
30:05 — Увлекательное время в Ангарске;
33:50 — О переходе из «Амура» в СКА;
35:00 — Молодёжный чемпионат мира 2011. Как это было?
40:20 — О замене на Игоря Бобкова в финальном матче против сборной Канады;
42:30 — Как праздновали ту победу?
46:30 — Как Дмитрий добивался места в КХЛ;
49:51 — У кого самый сложный для вратаря бросок в Лиге прямо сейчас?
51:33 — Может ли взрослый вратарь изменить стиль игры?
54:20 — Что такое «синдром Подомацкого»?
57:05 — Как играть за «Сочи», когда вокруг — курорт?
59:07 — Как попасть в «Куньлунь Ред Стар» после одного сообщения?
1:02:19 — Игра в Швейцарии за «Биль»;
1:08:45 — Дмитрий рассказывает о рыбалке, лучших рыбаках в КХЛ и фирменных рыбных блюдах;
1:14:44 — О коллекции шлемов и о том, как Дмитрий выбирает дизайн шлемов и экипировки;

Предлагаем вашему вниманию ответы Дмитрия на некоторые вопросы ведущих.

— Расскажите о своих первых шагах в хоккее.
— Я долго просился у родителей, чтобы меня отдали в хоккей, но как-то всё не получилось. Просился с трёх лет, отдали только около пяти-шести. В Электростали как только у тебя формируются колени, как раз в три года, тебя отправляют в тренажёрный зал, под соточку веса (смеётся). На самом деле, не всё так жёстко. Жил далеко, приходилось по полчаса, по сорок минут ходить пешком в любую погоду. Но я рад, что не покинул школу и дошёл до команды мастеров, получил очень хороший опыт на взрослом уровне. Та Высшая лига была совсем другая — там я играл с людьми старше моего папы! Например, Дима Вершинин у нас был капитаном. Очень благодарен «Кристаллу». Сейчас, насколько я знаю, у них не очень обстоят дела. Хочется, чтобы такая именитая школа не прозябала где-то в низших слоях. Желаю школе только идти наверх и выходить на высокий уровень.

— Почему вы уже в три года захотели играть в хоккей, что вас так впечатлило?
— Мы ходили на игры. У меня дедушка и отец ходили на игры, мы смотрели с трибуны. Помню времена Суперлиги, когда Электросталь там неплохо выглядела. Помню стыковые матчи за выход в Суперлигу, всё это в голову засело. Сразу ли хотел быть вратарём? Нет! Мог быть и защитником, и центральным, и, возможно, тафгаем (смеётся). Пришёл-то я в хоккей забивать голы, но потом что-то резко перевернулось. По нашему году не было вратаря, меня попросили встать, показали красивую красно-чёрную ловушку CCM Heaton. Это просто… Я с ней спал неделю, наверное! Из формы у меня была только ловушка, блин и клюшка. Щитки уже потом появились. Такие, из конского волоса, которые надо было бросать под автобус. Не помню, проезжал ли папа на машине по моим.

— Под автобус? Зачем?
— Раньше были тяжёлые щитки из конского волоса. И, чтобы их размять чуть-чуть, их бросали под командный автобус. Он под ним туда-сюда проедет, и щитки становятся помягче. А может, кто-то и на фарт бросал (улыбается). Один показал, остальные повелись. Это же вратари, нужно делать скидку.

— Вы сказали о том, что могли стать тафгаем. Были драки в карьере?
— По школе в «Кристалле» были. Я получал и матч-штраф, и как зачинщик командной драки. Однажды Никиту Зайцева блином в нокдаун отправил. Любил «покусаться». Было неприятно, когда кто-то задевал, провоцировал, мог ответить. Но со временем понимаешь, что этим лучше никому не сделаешь. У тебя есть работа — ловить шайбу. Но Миша Бердин молодец, мне понравилось! Последний раз скинуть перчатки подраться меня вызывал Илья Ежов — он тогда был в «Нефтехимике». Я играл, он сидел на лавке и вдруг начал меня провоцировать. Причём мы хорошо друг друга знаем, общаемся за пределами площадки. Я думаю: «сидишь там и сиди» (улыбается).

— На драфте КХЛ 2009 года вас под третьим номером выбрал «Амур». Как отнеслись к этому?
— За две недели до драфта я приезжал к ЦСКА, они хотели подписать контракт со мной и на драфте защитить. Но, посоветовавшись с агентом, всё же решил идти на драфт. Меня должен был забрать СКА первым номером — они хотели договориться с ЦСКА обменяться выборами и забрать меня. Приехал, как сейчас помню — розовая рубашка в серебряную полоску, чёрные брюки в белую полоску, папины макасы (смеётся). Начинается мероприятие — и тут какая-то суета за столами, первым номером в ЦСКА уходит Пашнин, ЦСКА отказал СКА. Не договорились. Представитель СКА говорит — мы тебя восьмым заберём. Но тут появляется Хабаровск. Первая мысль — а сколько туда ехать. Когда позвонил родителям, они спросили: «можно ли это отменить?» Но я очень благодарен «Амуру» и моему первому варварскому тренеру Олегу Филимонову. Он мне очень много дал. Когда я подписал контракт, от него сразу услышал: «забудь, что ты молодой и перспективный, начинаем работать». Как он только меня не гонял! В Высшей лиге у меня не было вратарского тренер, играл только на инстинктах. В Хабаровске Филимонов меня спросил, в каком стиле я играю. Я говорю: «А какие есть?» Потихоньку мне всё начали прививать. 

— При этом за «Амур» в КХЛ вы сыграли не так много матчей и были обменяны в СКА.
—  Играли в Екатеринбурге против «Автомобилиста» — после первого периода мне сказали: «Всё, ты больше не игрок Хабаровска». Надо было успеть на самолёт в Хабаровск забрать вещи, и улететь потом в СКА. Но всё же мне дали время слетать домой в Электросталь, там потренировался две недели и улетел уже на чемпионат мира. 

— Это был легендарный МЧМ-2011. Перед ним сборную России не считали фаворитом. Что вы чувствовали перед стартом турнира?
— Нам было сказано одно — время покажет. Мы готовились, у нас был план. Каких-то космических задач перед нами не ставили, мы просто играли в хоккей с удовольствием. У нас было время сыграться, узнать друг друга. До чемпионата Валерий Брагин дал нам возможность почувствовать себя востребованными, почувствовать, что мы можем. 

— Чемпионат начался плохо — проиграли канадцам, проиграли шведам…
— С чехами было очень сложно, непростая команда. В какой-то степени повезло. Наверное, матч с норвежцами дал нам возможность сбросить груз ответственности и раскрепоститься. И дальше пошло. Так сложилось. Невозможно вывести какую-то формулу. Очень много факторов сложилось, наложилось друг на друга, перевернулось и сделало сальто. 

— Что чувствовали в финальном матче, когда вас поменяли после трёх пропущенных?
— То, что я крикнул ребятам на лавку, не пропустят в эфир. Игорю Бобкову ничего не говорил — он прекрасно понимал, куда он идёт, и что сейчас будет. Но всё перевернулось. Вова Тарасенко выступил в раздевалке, Дима Орлов, никто не сдерживал эмоции. Да и Брагин тоже. Но всё хорошо, что хорошо заканчивается. Я был счастлив. Все были счастливы, думали о том, что нам это удалось вопреки и назло. Я не знаю, как комментировать тот финал. Может, я мог сделать больше. Но если всё так сложилось, нужно ли было делать что-то иначе? После чемпионата мира я вместе с ребятами должен был поехать на «Пусть говорят», но простыл очень в самолёте! Спал под кондиционером. Праздновали много, конечно. Кого-то ссаживали с самолёта? Кого-то, что-то, я не помню. Я Калинина возил на таратайке по аэропорту (смеётся).

— Даже после победы на МЧМ у вас долгое время не получилось закрепиться в КХЛ. 
— Не было мыслей о том, что я не закреплюсь в КХЛ. Первый год было вообще очень прикольно, в системе было много вратарей. Был план, что мы с Женей Иванниковым будем по месяцу играть за каждую команду — месяц в главной, месяц в Вышке, месяц в МХЛ, и обратно в главную. Но ты не успеваешь адаптироваться! Недели две надо, чтобы привыкнуть. Из МХЛ в КХЛ легко переходить. А вот обратно… Ты выходишь на игру, и там человек делает паузу как Серёжа Мозякин, но не потому что он Серёжа Мозякин, а потому что он не может оторвать шайбу. Тяжело. В КХЛ всё быстро, чётко, броски понимаешь. В Вышке и МХЛ я успевал шесть мыслей подумать, сесть, встать, упасть, отжаться, прежде чем человек бросит. А если она ещё и сходит… Когда нас с Женей начали менять, я немножко поругался с Михаилом Григорьевичем Кравцом — он тогда молодёжку тренировал. «Не надо меня в молодёжку, не хочу там больше играть». Он обиделся, больше не вызывал. И я три сезона в Вышке отыграл. Но потом начал больше времени проводить в СКА. 

— В СКА тогда тренером вратарей Юсси Парккила, в «Атланте», куда вы потом перешли — Сергей Наумов. Удалось что-то у них почерпнуть?
— У всех по чуть-чуть. Парккила давал определенные классические финские вещи. Первая реакция — отрицание. Я и так? Нет! Он всегда говорил: «Получится! Шикин нет маленький goalie, Шикин большой! Very strong ноги». В итоге он поменял меня — месяц ничего не получалось, потом раз, всё стало классно. Потом пришёл к Наумову — а у него уже не ноги, а руки! Половину сезона бились, вроде что-то почерпнул. Пришёл в «Сочи» — а там Юрий Саныч Шундров, царствие ему небесное. Легендарный вратарь! И он говорит: «Давай-ка ты через крест на полушпагат с толчком». И когда это всё происходит за год, тебя три тренера переворачивают… Меня хватило на месяц и я уехал на операцию с коленями. Но нашли общий язык, всё стало нормально. Был ещё Яри Каарела — по мне вот он идеальный вратарский тренер. Он понимал, что я уже сформировавшийся вратарь, что я вряд ли поменяюсь. Он скорее психолог. С ним можно было пообщаться, поговорить. Он говорил, что у меня «синдром Подомацкого» — так в Финляндии говорят про вратарей, которые пытаются поймать вообще всё. А нужно аккумулировать силы, не делать лишних движений. Чем больше движений, тем быстрее устаёшь, тем сложнее восстанавливаешься, тем сложнее тебе играть. Мне такая система нравится. Какие-то моменты можно подкорректировать, но нельзя зацикливаться. Ты должен развивать свои лучшие качества и подтягивать худшие. Тогда будет прогресс. Я стараюсь прогрессировать с каждым годом. Я становлюсь сильнее, опытнее, что-то новое для себя приобретаю. 

— Как играть в «Сочи», когда вокруг — курорт?
— Все так спрашивают! Тяжело первый год. Там что прикольно?  У тебя предсезонка — ты после тренировки через бассейн поднялся домой, покушал, лёг на лежачок, снова пошёл на тренировку. Тяжело тем, кто в тёплые месяцы туда приезжают играть. Я, честно, ни разу не купался в море за всё время. Собаки купались, а я нет. Мне медузы не нравятся (улыбается).

— В вашей карьере был и китайский клуб. Как вы оказались в «Куньлунь Ред Стар»?
— Отправил ссылку на свой профайл! Мне позвонил агент, сказал, что есть вариант с «Куньлунем». Но генменеджер Скотти Макферсон не берёт трубку, когда звонят агенты, но игроки могут ему написать напрямую. Я и написал — я такой-то, вот мой профайл, хочу к вам на просмотр. Через какое-то время он ответил, что меня ждут. Тогда шестьдесят человек русских приехало, но через четыре дня осталось уже тридцать, жёсткий отбор был. Из тех, кто пришёл, к концу сезона осталось всего пятеро. Начали играть, вошли в сезон с Сашей Лазушиным, но тут приезжает Шимон Грубец — Сашу убирают, мы играем с Шимоном. Потом Шимон уходит, приезжает Сапрыкин. Уезжает Сапрыкин, приезжает Смит. Всё постоянно менялось. Но я рад, что тогда выбрал «Куньлунь». У меня были возможности уехать в Финляндию, в Швецию, но «Куньлунь» дал мне возможность остаться в КХЛ, получить здесь много игровой практики и потом подписать контракт с «Автомобилистом», топ-клубом.