«Молчун с золотым сердцем»
Говоров родился 22 февраля 1897 года в деревне Бутырки Вятской губернии. Считалось, что это место — один из медвежьих углов старой России. Его отец был матросом, работавшим на речных судах, который большими трудами и самообразованием выбился на должность письмоводителя. Вероятно, именно от отца Говорову достались в наследство огромное трудолюбие и тяга к приобретению знаний, которая со временем стала для него подлинной страстью.
В юности он был очень далек от военного дела. С блестящим аттестатом выпускника Елабугского реального училища в 1916 году он приезжает в Петроград и поступает в Политехнический институт на кораблестроительное отделение.
Однако дальше следует крутой поворот судьбы. Студент-политехник по мобилизации попадает в Константиновское артиллерийское училище, а революция застает его в Томске — в чине подпоручика мортирной батареи. В 1918 году он возвращается к родителям в Елабугу, но тут же его мобилизуют в армию Колчака.
Затем с частью солдат своей батареи переходит на сторону красных, в дивизию Блюхера. С этого момента вся его жизнь связана с Красной армией. Первые десять лет служил Говоров в знаменитой Перекопской дивизии. За бои у Каховки и штурм Перекопа получил он свой первый орден — Красного Знамени.
При этом будущий маршал ставит перед собой цель стать профессиональным, высокообразованным военным. В первом же наборе попадает в Академию Генерального штаба. Изучает немецкий язык и получает диплом военного переводчика. Преподает и сам — являясь доцентом Артиллерийской академии имени Дзержинского, которую в мае 1941 года и возглавляет.
А через месяц начинается война.
В битве за Москву Говоров, сменивший раненого командарма Лелюшенко, проводит две большие наступательные операции и успешно преследует отступающего противника. Об этом пишет в его характеристике командующий фронтом Г.К. Жуков. Говорят, что его мнение сыграло решающую роль при назначении Говорова в осажденный Ленинград.
В Ленинграде же руководители обороны города восприняли это назначение без энтузиазма. Их смущало многое: служил у белых, беспартийный. В то же время его помнили как талантливого артиллериста, который во время советско-финляндской войны обеспечил прорыв линии Маннергейма. Однако в специалистах такого профиля город нуждался значительно меньше, чем в общевойсковых командирах.
Но через несколько месяцев Жданов скажет в кругу своих соратников: «Пожалуй, лучшего командующего, чем Говоров, для Ленинградского фронта не найти».
В короткое время он завоевывает в войсках сначала непререкаемый авторитет, а затем всеобщую любовь.
Он постоянно помнит о двух главных задачах, определенных ему Ставкой: первая — уберечь город от разрушения вражеской артиллерией, вторая — накопить силы для предстоящего удара по врагу.
Для решения первой задачи Говоров организует образцовую воздушную разведку с помощью самолетов и аэростатов, а также передвигает позиции наших батарей ближе к противнику. Одним из методов ленинградских артиллеристов становится вызывание огня на себя — количество снарядов, падающих на город, уменьшается.
Но полностью ликвидировать обстрелы можно было, лишь разгромив фашистские армии, окружившие город. Эта, вторая, задача долгое время казалась неразрешимой. Передний край был наполовину разрушен — огнем противника и весенней водой, заливавшей блиндажи, окопы и рвы.
Новый командующий напряженно размышлял над этой горестной ситуацией. За зиму 1941/42 годов фронт потерял от голода 11 тысяч человек — дивизию, а оставшиеся в живых были похожи на тени. Все войска — в первой и второй линиях, резервов нет. Новой техники мало, еще меньше боеприпасов.
В итоге у него рождаются планы, очень похожие на авантюру, которые он начинает осуществлять. Еще в одной из довоенных его аттестаций говорилось: «Склонен к самостоятельному принятию решений без боязни ответственности».
Здесь, под Ленинградом, им впервые применена система сплошных траншей, связавших узлы сопротивления в единое целое. По его приказу усилены противотанковые средства на южном фасе обороны, что позволило постепенно отводить с передовой некоторые части, формируя из них фронтовой резерв. Риск при этом был смертельный, малейшая ошибка означала катастрофу. Но осторожный Говоров не ошибался. Как писал Илья Эренбург, «есть в каждом артиллеристе великолепная трезвость ума, страстность, проверяемая математикой».
Одновременно по настоянию командующего военный совет принимает ряд решений, направленных на увеличение производства в городе оружия, боеприпасов и необходимого военного имущества.
Так невозможное становится возможным. Разваливающийся фронт, пораженный, как выразился один из контрбатарейщиков, «оборонным кретинизмом», превращается в боеспособный. Можно уже подумать о подготовке операции «Искра» по прорыву блокады.
Учились все без исключения. Штабные офицеры — на картах и больших макетах. На Токсовском и других полигонах пехота училась наступать за огненным валом, за танками, драться в рукопашном, в траншейном бою.
Незадолго до прорыва блокады в штабе фронта возник один интересный и важный вопрос. На первом этапе операции пехоте было необходимо преодолеть восемьсот метров по льду и заснеженному правому берегу Невы. А сможет ли вообще пробежать эти метры блокадный солдат-дистрофик? Эксперимент, проведенный в одной из дивизий, показал: к середине дистанции люди полностью теряли силы и боеспособность. Говоров, который хорошо знал, что война штука жестокая, что без крови, без потерь она не бывает, приказал начать тренировки. Бегали отделениями, взводами, ротами, батальонами и даже полками, таща за собой пулеметы и минометы, по приказу командующего поставленные на лыжи. Теряли силы, падали, хватали губами колючий снег, вскакивали, бежали снова. Говоров лично присутствовал на многих таких учениях.
Тренировки были мучительными, но дистанция в конце концов покорилась. А это имело очень большое значение. Когда 12 января 1943 года пехотные дивизии под свист реактивных снарядов и звуки Интернационала еще до сигнала атаки рванулись на невский лед, их потери оказались значительно меньше, чем можно было ранее предполагать.
О Говорове часто говорят, что в отличие от других советских военачальников он не бросал войска в огненные мясорубки, не добывал победы великой кровью.
Он был главным триумфатором 18 января 1943 года, когда Ленинград вместе со всей страной ликовал по поводу прорыва блокады.
Вероятно, еще большим триумфом для него стал тот момент, когда в небо над Ленинградом, живущим с начала войны в условиях полного затемнения, поднялись фонтаны праздничного фейерверка. 27 января 1944 года столица уступила право салюта Ленинграду, а приказ победившим войскам подписал не Сталин, как это было принято, а Говоров. Подобной чести Ставка не удостаивала никого за все годы войны.
Вложивший в освобождение Ленинграда, с которым он провел 670 из 900 блокадных дней, уйму сил, нервов и времени, Говоров в полной мере ощутил радость побед. Ведь он гнал фашистские армии, многие месяцы терзавшие город, до тех пор, пока в Курляндии не увидел, как их остатки поднимают белые флаги капитуляции...
Источник: И. Лисичкин. «Молчун с золотым сердцем. К 110-летию со дня рождения маршала Л. А. Говорова» // Санкт-Петербургские ведомости, № 033, 22 февраля 2007 г.
В юности он был очень далек от военного дела. С блестящим аттестатом выпускника Елабугского реального училища в 1916 году он приезжает в Петроград и поступает в Политехнический институт на кораблестроительное отделение.
Однако дальше следует крутой поворот судьбы. Студент-политехник по мобилизации попадает в Константиновское артиллерийское училище, а революция застает его в Томске — в чине подпоручика мортирной батареи. В 1918 году он возвращается к родителям в Елабугу, но тут же его мобилизуют в армию Колчака.
Затем с частью солдат своей батареи переходит на сторону красных, в дивизию Блюхера. С этого момента вся его жизнь связана с Красной армией. Первые десять лет служил Говоров в знаменитой Перекопской дивизии. За бои у Каховки и штурм Перекопа получил он свой первый орден — Красного Знамени.
При этом будущий маршал ставит перед собой цель стать профессиональным, высокообразованным военным. В первом же наборе попадает в Академию Генерального штаба. Изучает немецкий язык и получает диплом военного переводчика. Преподает и сам — являясь доцентом Артиллерийской академии имени Дзержинского, которую в мае 1941 года и возглавляет.
А через месяц начинается война.
В битве за Москву Говоров, сменивший раненого командарма Лелюшенко, проводит две большие наступательные операции и успешно преследует отступающего противника. Об этом пишет в его характеристике командующий фронтом Г.К. Жуков. Говорят, что его мнение сыграло решающую роль при назначении Говорова в осажденный Ленинград.
В Ленинграде же руководители обороны города восприняли это назначение без энтузиазма. Их смущало многое: служил у белых, беспартийный. В то же время его помнили как талантливого артиллериста, который во время советско-финляндской войны обеспечил прорыв линии Маннергейма. Однако в специалистах такого профиля город нуждался значительно меньше, чем в общевойсковых командирах.
Но через несколько месяцев Жданов скажет в кругу своих соратников: «Пожалуй, лучшего командующего, чем Говоров, для Ленинградского фронта не найти».
В короткое время он завоевывает в войсках сначала непререкаемый авторитет, а затем всеобщую любовь.
Он постоянно помнит о двух главных задачах, определенных ему Ставкой: первая — уберечь город от разрушения вражеской артиллерией, вторая — накопить силы для предстоящего удара по врагу.
Для решения первой задачи Говоров организует образцовую воздушную разведку с помощью самолетов и аэростатов, а также передвигает позиции наших батарей ближе к противнику. Одним из методов ленинградских артиллеристов становится вызывание огня на себя — количество снарядов, падающих на город, уменьшается.
Но полностью ликвидировать обстрелы можно было, лишь разгромив фашистские армии, окружившие город. Эта, вторая, задача долгое время казалась неразрешимой. Передний край был наполовину разрушен — огнем противника и весенней водой, заливавшей блиндажи, окопы и рвы.
Новый командующий напряженно размышлял над этой горестной ситуацией. За зиму 1941/42 годов фронт потерял от голода 11 тысяч человек — дивизию, а оставшиеся в живых были похожи на тени. Все войска — в первой и второй линиях, резервов нет. Новой техники мало, еще меньше боеприпасов.
В итоге у него рождаются планы, очень похожие на авантюру, которые он начинает осуществлять. Еще в одной из довоенных его аттестаций говорилось: «Склонен к самостоятельному принятию решений без боязни ответственности».
Здесь, под Ленинградом, им впервые применена система сплошных траншей, связавших узлы сопротивления в единое целое. По его приказу усилены противотанковые средства на южном фасе обороны, что позволило постепенно отводить с передовой некоторые части, формируя из них фронтовой резерв. Риск при этом был смертельный, малейшая ошибка означала катастрофу. Но осторожный Говоров не ошибался. Как писал Илья Эренбург, «есть в каждом артиллеристе великолепная трезвость ума, страстность, проверяемая математикой».
Одновременно по настоянию командующего военный совет принимает ряд решений, направленных на увеличение производства в городе оружия, боеприпасов и необходимого военного имущества.
Так невозможное становится возможным. Разваливающийся фронт, пораженный, как выразился один из контрбатарейщиков, «оборонным кретинизмом», превращается в боеспособный. Можно уже подумать о подготовке операции «Искра» по прорыву блокады.
Учились все без исключения. Штабные офицеры — на картах и больших макетах. На Токсовском и других полигонах пехота училась наступать за огненным валом, за танками, драться в рукопашном, в траншейном бою.
Незадолго до прорыва блокады в штабе фронта возник один интересный и важный вопрос. На первом этапе операции пехоте было необходимо преодолеть восемьсот метров по льду и заснеженному правому берегу Невы. А сможет ли вообще пробежать эти метры блокадный солдат-дистрофик? Эксперимент, проведенный в одной из дивизий, показал: к середине дистанции люди полностью теряли силы и боеспособность. Говоров, который хорошо знал, что война штука жестокая, что без крови, без потерь она не бывает, приказал начать тренировки. Бегали отделениями, взводами, ротами, батальонами и даже полками, таща за собой пулеметы и минометы, по приказу командующего поставленные на лыжи. Теряли силы, падали, хватали губами колючий снег, вскакивали, бежали снова. Говоров лично присутствовал на многих таких учениях.
Тренировки были мучительными, но дистанция в конце концов покорилась. А это имело очень большое значение. Когда 12 января 1943 года пехотные дивизии под свист реактивных снарядов и звуки Интернационала еще до сигнала атаки рванулись на невский лед, их потери оказались значительно меньше, чем можно было ранее предполагать.
О Говорове часто говорят, что в отличие от других советских военачальников он не бросал войска в огненные мясорубки, не добывал победы великой кровью.
Он был главным триумфатором 18 января 1943 года, когда Ленинград вместе со всей страной ликовал по поводу прорыва блокады.
Вероятно, еще большим триумфом для него стал тот момент, когда в небо над Ленинградом, живущим с начала войны в условиях полного затемнения, поднялись фонтаны праздничного фейерверка. 27 января 1944 года столица уступила право салюта Ленинграду, а приказ победившим войскам подписал не Сталин, как это было принято, а Говоров. Подобной чести Ставка не удостаивала никого за все годы войны.
Вложивший в освобождение Ленинграда, с которым он провел 670 из 900 блокадных дней, уйму сил, нервов и времени, Говоров в полной мере ощутил радость побед. Ведь он гнал фашистские армии, многие месяцы терзавшие город, до тех пор, пока в Курляндии не увидел, как их остатки поднимают белые флаги капитуляции...
Источник: И. Лисичкин. «Молчун с золотым сердцем. К 110-летию со дня рождения маршала Л. А. Говорова» // Санкт-Петербургские ведомости, № 033, 22 февраля 2007 г.