Интервью Веры Богдановой о том, как сюжеты приходят ей во сне
Маленький городок на Алтае, загадочные смерти, а может быть, убийства, молодых девушек, жуткие ритуалы секты — читателям нового романа Веры Богдановой «Семь способов засолки душ» предстоит отправиться в путешествие по русской провинциальной хтони. Писательница рассказала «Снобу» о том, что следует считать реальностью, какие сериалы она любит и почему решила написать роман о сектах.
Вера, ваш новый роман «Семь способов засолки душ» выходит в формате книжного сериала. Расскажите, как вы работали над этой книгой?
В октябре 2022 года я писала другой роман и не планировала делать ничего нового, но мне приснился интересный сон. Мне давно уже не снились сюжеты целиком. Такое было с первыми книгами лет 15 назад, но, как я думала, давно ушло. Оказалось, что я ошибалась. Наутро я поняла, что хочу прочесть этот крутой триллер и хочу написать его — срочно. Я записала название (название приходит вместе с идеей, всегда), составила поэпизодник и приступила к работе. Сериал должен был стартовать в ноябре 2023-го, но написать быстро не получилось по личным причинам, и вышел мой стандартный срок между книгами — полтора-два года. Сюжет тоже немного видоизменился, так как со временем горячка проходит и начинаешь четче понимать, что работает, а что нет.
Почему именно книжный сериал? Сейчас многие писатели свои новые произведения выкладывают в таком формате — тот же Алексей Сальников. Это какая-то новая писательская мода?
Действительно, «Семь способов засолки душ» выходит в аудио- и электронном формате в «Букмейте», по одному эпизоду каждую пятницу. Я всегда стремилась писать так, чтобы читателю было интересно, чтобы он открыл книгу и не мог от нее оторваться до последней страницы, в первую очередь потому, что сама люблю читать динамичные интересные истории. Сериал же я сделала еще более динамичным и кинематографичным, поэтому, наверное, многим читателям будет тяжело дожидаться продолжения.
После первого романа «Павел Чжан и прочие речные твари» в жанре антиутопии и «Сезона отравленных плодов», романтической истории из 1990-х, новый роман — довольно жесткое повествование, в духе «Настоящего детектива», где дочь основателя секты возвращается в маленький город на Алтае, чтобы попытаться разгадать тайну гибели молодых девушек, как-то связанных с этой сектой. Что заставило выбрать такой жанр?
Я бы не назвала «Сезон отравленных плодов» романтической историей — роман говорит о насилии, в том числе о домашнем насилии, механизм которого схож с механизмом контроля и промывки мозгов в тоталитарных организациях наподобие той, что описана в «Семи способах засолки душ». «Павел Чжан» говорит о насилии сексуализированном, о педофилии, о том, как общество может закрывать глаза на несправедливость и боль.
Цитируя Ханну Арендт, каждый раз я говорю о банальности зла, и «Семь способов засолки душ» не намного жестче других моих работ. Я хотела показать, как один измотанный человек, лишенный голоса и сил, пытается изменить происходящее вокруг. Я хотела написать о беспомощности и зыбкости того, что мы считаем реальностью.
Только незначительность, незаметность и молчание спасают героиню Нику от внимания со стороны секты и журналистов, только благодаря лжи и отказу от своего имени она может ненадолго стать собой, а не тенью преступлений своего отца. Так как она числится недееспособной, за нее всегда планируют, решают, а ей остается лишь подстраиваться, хоть она и готова к самостоятельности. Даже несмотря на диагноз. Она не знает, чему верить, ведь даже своим глазам она доверять не может, поэтому она не спорит, но и не верит ничему, остается наблюдателем и свидетелем, а не актором. Это западня, из которой сложно выбраться. Но в итоге благодаря желанию помочь другим людям Ника отбрасывает прежнюю стратегию выживания и начинает действовать, доказывая себе тем самым: я личность, я существую.
Вы осознанно не стали развивать успех, писать еще один роман о 1990-х?
Я в целом не считаю, что самоповтор — даже повтор успешной стратегии или темы, ставшей популярной, — необходим. Все, что я хотела сказать о 1990-х, я уже сказала. Возможно, в каком-нибудь из будущих романов действие тоже будет в 1990-х — например, часть событий в «Семи способах засолки душ» происходит как раз в это время. Но у меня накопилось слишком много интересных историй, не связанных с постперестроечным периодом, которые хочется рассказать.
Насколько сложным оказалось для вас писать в жанре тру-крайм? Есть ли какие-то книги или фильмы, которые вы держали в голове, когда писали свой роман, — иными словами, кто на вас повлиял и кто вдохновил написать «Семь способов засолки душ»?
Я фанат скандинавских детективов и первого сезона «Настоящего детектива», сериалов «Мост» и «Охотники за разумом». Конечно, это не могло не отразиться на книге. Также я смотрела и читала все, что могла, от интервью с бывшими сектантами и их детьми до интервью с экспертами и психологами, которые рассказывают, как выйти из секты. На сайтах с услугами в том числе: там много предложений от «шаманов» почистить энергетические каналы за две тысячи рублей.
Мне очень помогали мои редакторы Ксения Грициенко, Лена Васильева и Вероника Дмитриева, они не раз страдали от моего фирменного «концепция поменялась, теперь бежим в другую сторону, вот дополнительные правки на сорок страниц». Также помогал мой муж, мои алтайские друзья.
Современные писатели достаточно часто обращаются к теме сект как необычных сообществ, построенных на ограничениях, запретах. Но почему-то секты продолжают быть притягательными для людей. «Долина красоты» Марии Панкевич или «Кракен» Чайны Мьевиля тоже о сектах. Чем привлекает эта тема, как вам кажется? Есть ли у вашей истории реальные прототипы?
В «Семи способах засолки душ» я описываю религиозный культ, основанный на шаманизме, буддизме, других верованиях и всем, что создатель этого культа, Леонид Дагаев, и его близкие последователи могли придумать. В послушниц Дагаев принимал в основном молодых женщин, которые отписывали все свое имущество секте и жили в общежитиях. Дагаев и «высшие наставники» склоняли девушек к участию в оргиях, были эпизоды физического и эмоционального насилия, доведение до самоубийства.
В 1990-х сект было много и они пользовались популярностью. «Сияние» и связанные с ней секты и шаманские организации — это собирательный образ. Главный прототип — это секта «Ашрам Шамбалы» (организация запрещена на территории РФ. — Прим. ред.), по некоторым данным до сих пор действующая под другими названиями. Сутью этого «учения» как раз была смесь религий, йоги, шаманизма, медитативных практик. В организации культивировалось негативное отношение к семье, отказ от образования, воспитания детей и ухода за престарелыми родителями. Одним из условий вступления в секту считался разрыв семейных уз.
Наиболее внушаемых адептов Константин Руднев и его подручные отбирали на открытых семинарах и тренингах. Новичкам присваивали статус «садхака», селили по несколько человек в комнате — так называемом «Преддверии Ашрама». Как указано в материалах обвинения, «для полного подавления воли в секте применялись психическое и психологическое насилие, изнурительные физические упражнения».
Таких случаев немало и сейчас: когда на тренингах обещают наладить отношения в семье и «раскрыть женственность», а заканчивается все тотальным разрывом всех близких связей и сексуализированным насилием. Не нужно думать, что с девяностыми все это ушло: из недавнего можно вспомнить дело Надежды Антоненко и лечение онкобольных клизмами. Или убийство последователями Земфиры Гайнуллиной девятилетнего мальчика в Екатеринбурге.
Также мне было важно показать «замыливание» названия региона Алтай и всего, что с ним связано. Это используется повсеместно для обозначения чего-то целительного и натурального. «Магия Алтая» и все в таком духе. По факту регион превратили в аттракцион для скучающих обеспеченных граждан, чем и пользуются разного рода мошенники.
Хочу спросить о вашем предыдущем романе «Сезон отравленных плодов». Насколько я знаю, книга не получила никаких крупных премий. При этом большинство людей из моего окружения ее прочитали, и у нее поистине культовый статус среди поколения 30-летних. Как вы относитесь к тому, что стали автором культовой книги поколения?
Я безумно рада, что роман получил такой отклик у читателей и вдохновил других молодых писательниц и писателей. Для меня важно знать, что не я одна задумываюсь о насилии и молчании во всех их проявлениях. В прошлом году «Сезон отравленных плодов» стал лауреатом Московской Арт-премии в номинации «Литература», поэтому сказать, что роман не получил премий, нельзя. Но в целом вкусы читателей и жюри премий редко пересекаются.
А над чем работаете сейчас? Уже знаете, о чем будет ваш следующий роман?
Сейчас я работаю над романом, который я поставила на паузу в 2022 году из-за «Семи способов». Больше ничего не могу сказать — в основном потому, что концепция может измениться на середине работы, результат окажется совсем иным и получится, что я ввела читателей в заблуждение.
Какие два-три произведения современных российских авторов вы порекомендовали бы читателям «Сноба»?
Тем, кому понравился «Сезон отравленных плодов», я смело могу посоветовать «Его последние дни» Рагима Джафарова, «Протагонист» Аси Володиной, «Золотинку» Евгении Некрасовой и «Холодные глаза» Ислама Ханипаева.
Беседовал Владислав Толстов