«Была большая надежда на то, что Ян занервничает к концу». «Матч ТВ» общается с Анишем Гири
Нидерландский шахматист до конца боролся с Яном Непомнящим за победу в турнире претендентов, а после него дал эксклюзивное интервью «Матч ТВ».
Прошедший турнир претендентов стал самым длинным в истории. Он начался в марте 2020-го, затем прервался на год из-за пандемии и возобновился в апреле 2021-го. От начала и до конца прошло 400 дней.
Экс-российский, а ныне нидерландский шахматист Аниш Гири к вынужденному перерыву подошел с отставанием в одно очко от лидеров: Максима Вашье-Лаграва и Яна Непомнящего. Остановке соревнований Аниш тогда был не рад. Говорил, что турнир только начинал складываться. Однако когда розыгрыш возобновился, Гири заиграл еще мощнее: три выигранных партии и две ничьи. К заключительному выходному дню он был главным конкурентом Непомнящего в борьбе за итоговую победу на турнире. Аниш отставал от Яна всего на 0,5 очка.
Но тринадцатый предпоследний тур убил интригу. Непомнящий сыграл вничью с Максимом Вашье-Лагравом, а Гири уступил Александру Грищуку, лишив себя даже теоретических шансов на первое место. После церемонии закрытия Аниш дал эксклюзивное интервью корреспонденту «Матч ТВ» Михаилу Кузнецову. В этом материале:
- Как Гири оценивал свои шансы на итоговую победу перед возобновлением турнира
- Появилась ли у него дополнительная злость по отношению к Грищуку
- Почему твиттер — главная соцсеть шахматистов
- Что он думает насчет того, чтобы помогать Непомнящему или Карлсену готовиться к матчу за шахматную корону
— Год назад вы рассказывали, что было мало времени на подготовку к турниру претендентов. Удалось ли лучше подготовиться ко второй части турнира?
— Да, хотя подготовки много не бывает. Всегда во время и после соревнований обнаруживаешь моменты, где ты недоработал. У меня еще не было ни одного турнира, на котором я бы почувствовал, что подготовка была идеальной.
— Как провели этот год между первой и второй частью турнира?
— Было много онлайн-турниров. На большинстве из них я играл успешно. Получилось, что за год два раза готовился к турниру претендентов. Его же сначала хотели возобновить в ноябре. Вообще это хороший опыт. Да, мы ко всем турнирам готовимся, но подготовка к турниру претендентов проходит с двойным напряжением, с двойным эффектом. Ты вкладываешь в нее больше времени и энергии. Думаю, что это было очень полезно. Надеюсь, что в будущем скажется.
— Из Нидерландов за это время часто выезжали?
— Очень редко. Один раз на машине поехали в Париж по шахматным делам. В основном был дома.
— Насколько тяжелая была обстановка в Нидерландах? Видел новости, что люди в стране протестовали против ограничений, за что получали очень жесткий ответ от полицейских.
— Я протестов не заметил. Зависит от того, где ты находишься. Если пойдешь в центр, где они проходят, то увидишь. Но я находился дома. В какой-то момент условия стали жесткими: закрылись рестораны, появился комендантский час, когда после 21:00 ты не должен был выходить из дома. На моей жизни это не очень сильно отразилось. Играл дома в онлайн-турнирах. Совершал прогулки, но всегда особо далеко не ходил. Я в принципе не большой любитель мероприятий.
— Когда приехали в Екатеринбург, не было ощущения, что вернулись в доковидные времена?
— Немножко было такое. Большинство людей все равно в масках, но чувствуют себя расслабленней. Тут часто дело не в правилах, а в отношении людей к этим правилам. В Нидерландах тоже были разные периоды. Был период, когда все очень серьезно к этому относились. Например, не было такого, что ты идешь по дороге и кто-нибудь не отошел от тебя на расстояние. Все буквально расходились. После был период, когда люди практически обо всем забыли, затем снова вспомнили. Все идет волнообразно. Думаю, так в большинстве стран. Не могу сказать, что Нидерланды сильно отличаются.
— Вы не были довольны остановкой турнира. Что думаете о ней сейчас?
— Был не прав. Я тогда предугадал, что пауза сыграет на руку Яну. Однако она еще помогла и мне: подошел к турниру в хорошей форме, удалось выиграть несколько партий, вмешаться в борьбу за первое место. В этом плане, конечно, повезло. Но Яну повезло больше. Он снова обрел хорошую форму.
И, конечно, не повезло Вашье-Лаграву. Мало того что он был в блестящей форме год назад, так еще и в первой партии второго круга его удивил в дебюте Фабиано Каруана. Такая дебютная идея очевидно требует много времени для подготовки. Возможно, если бы партия состоялась год назад, то Фабиано не был бы к ней так хорошо готов, как он был готов сейчас. Максиму сделали такую подножку. Мне же жаловаться не приходится. В какой-то момент у меня появились реальные шансы, которые год назад так бы и не появились. Тогда я играл с гораздо меньшим напором.
— Как оценивали свои шансы на победу перед началом второй половины турнира?
— Довольно плохо. Считал, что у меня где-то 5 процентов на победу. Но этого достаточно, чтобы сохранялась мотивация. Я делал ставку на вторую партию второго круга. Когда эта ставка оправдалась (Гири выиграл у Ван Хао. — «Матч ТВ»), то я, конечно, еще больше поверил в свой шанс. Важно было начать побеждать. А затем я выиграл еще две партии.
— Перед двумя заключительными турами чувствовали, что до победы можно дотянуться рукой?
— Нет. У меня такого не было. Я ни разу не стоял фаворитом. Ян всегда был впереди. Единственной момент, когда казалось, что ситуация благоприятная, — это когда я выиграл у Каруаны, а Ян еще не одолел Ван Хао. Тогда позиция на доске у него была ничейная. Да, имелся небольшой перевес Непомнящего, но можно было защищаться. Если бы Ян тогда сыграл вничью, то, учитывая относительно благоприятную жеребьевку для меня и относительно неблагоприятную для него, моя ситуация выглядела бы очень даже неплохо. Но как только Ян победил Ван Хао, стало понятно, что мне будет сложно. Поэтому было примерно полдня, где мне казалось, что шансы хорошие.
— Перед 13-м туром вы отставали от Яна всего на пол-очка, но, можно сказать, что на целое очко, ведь при равенстве учитываются результаты в личных встречах, где у Непомнящего было преимущество над вами. Этот вопрос широко обсуждался на турнире: нужно ли при равенстве очков определять победителя по различным дополнительным показателям (результат личных встреч, количество побед, коэффициент Бергера) или же надо сразу проводить между участниками тай-брейк?
— Это надо обсуждать вне контекста конкретного турнира. Если бы при равенстве очков не учитывали эти показатели, то все бы играли совсем по-другому. Возможно, Ян больше рисковал в партии со мной, когда играл белыми. Может быть, я рисковал бы меньше в игре с Каруаной. О том, при каких условиях проводится тай-брейк, все знали до начала турнира.
Для меня очень сложно было принять решение о том, как играть партию против Яна во втором круге. Если бы я выиграл у него, мы бы сравнялись в показателе личных встреч. Но проиграв ему, я бы потерял все шансы. Получилась ситуация, когда выигрыш — это очень хорошо, а проигрыш — это конец турнира. Было сложно понять, насколько надо брать на себя риск, тем более я играл черными. Сделав ничью, понимал, что ситуация тяжелая, но я хотя бы остался в борьбе. И была большая надежда на то, что Ян занервничает к концу. Но этого не произошло. Он заиграл все лучше и лучше, проиграв только последнюю партию, которая уже ничего не решала.
— Вы не занервничали к концу?
— Дело в том, что в предпоследнем туре Ян в партии с Вашье-Лагравом получил с дебюта выгодную позицию, поставив меня в такую ситуацию, что надо выигрывать у Грищука. При этом Грищук играл очень хладнокровно, имея безопасное положение. Самое худшее, что тебе надо выигрывать, имея худшую позицию. По сути, ее надо защищать, а ты вместо этого думаешь, где получить шанс. Все в итоге заканчивается плохо. Поэтому, думаю, дело было не в нервах.
— Мне вообще нервничать особо не приходилось. В плане психологии у меня была идеальная ситуация: я был в тени. Как будто впереди на велосипеде едет человек, который берет весь ветер на себя. Так и Ян брал на себя все психологическое бремя. Все давление было на нем. Мне же было довольно просто в ситуации, когда надо было играть только на выигрыш, ведь терять нечего. Поэтому проблемы нервов не стояло. Проблема была в том, что не хватало очков.
— Когда поняли, что все?
— Когда получил проигрыш с Грищуком.
— Не во время этой партии?
— С самого начала этой партии я думал, что все плохо. Но все равно не терял надежду, что смогу выиграть у Грищука. Я недооценил один маневр — маневр коня. Мне казалась позиция безопасной: без больших шансов на выигрыш, при этом без больших шансов на проигрыш. Думал, что мы будем ходить туда-сюда, а где-то под цейтнот я рискну, и, может, что-нибудь получится. Но оказалось, что хождение туда-сюда продолжалось недолго. Там уже я понял, что проиграю, а Ян просто сделает ничью. Ему даже выигрывать не пришлось.
— На церемонии закрытия показывали кусочек пресс-конференции Грищука после этой партии, где он говорил, что терроризировал вас ничьей, зная, что вам нужно побеждать. Как отнеслись к этим словам?
— Это он забавно сформулировал. Конечно, была понятна его стратегия. Он все делал правильно. Я это, в принципе, предугадывал. Оказалось, что он чувствовал позицию лучше. После партии он мне сказал, что анализировал ее раньше с очень сильным гроссмейстером.
— С Виши Анандом?
— Да. Ты никогда не в курсе, что знает твой соперник. Для меня лично этот вариант был редким. Считал, что его никто особо не изучал. Оказалось, что он его знает. Здесь мне не повезло.
— Не показалось ли вам, что Грищук в этой партии играл больше за Яна, а не за себя?
— Не знаю. На мой взгляд, что шахматы — это настолько индивидуальный вид спорта, что даже если игроки в глаза будут называть друг друга братьями, все равно у них есть трения. Я общался с разными шахматистами довольно близко, мне не кажется, что там есть такое искреннее чувство того, что мы одна команда. Каждый хочет выиграть сам. Не думаю, что Грищук боролся за Яна. Он боролся за себя.
— Какой-то дополнительной злости к Грищуку после партии у вас не появилось?
— Конечно, нет. Это нормально. У меня была похожая ситуация с Фабиано. Он должен был играть на выигрыш, а меня, в принципе, устраивала ничья. В какой-то момент он мог форсировать ничью, но я знал, что этого делать он не будет. В итоге и не сделал, из-за чего проиграл. Это стандартная ситуация, когда ты играешь от соперника. Конечно, всем неприятно проигрывать. Но к Грищуку у меня нет совершенно никакой неприязни. Это очень сильный и уважаемый шахматист. Мне очень импонируют многие его шахматные качества. Я не люблю проигрывать никому, а не только Грищуку.
— На той пресс-конференции он еще сказал, что если бы вы играли в матче за первенство мира, то всем пришлось бы читать от вас по 20 твитов в день. Не обиделись?
— Он пару раз отпускал шутки в мой адрес, которые могли меня слегка задевать. Но мне кажется, что Александр делает шутки ради шуток. Они не преследуют цели кого-то обидеть.
— Кстати, о твиттере. Почему именно эта соцсеть является главной у шахматистов?
— Я тоже об этом думал. Тут две причины. Большая часть любителей шахмат достаточно консервативная. Они как сидели в твиттере, так и сидят. Инстаграм — это для них что-то новое, чего они не хотят принимать. Во-вторых, твиттер — это удобная соцсеть для шахмат. В инстаграме — фотографии. Что ты скажешь фотографией? А в твиттере можно обсудить шахматные новости, партии. Есть пространство для текста. Можно выразить какую-то мысль. Шахматисты же люди думающие. Они любят мысли формулировать коротко. Твиттер для этого подходит. Также в нем удобно следить за турнирами. Можно просто пролистать шахматный твиттер и увидеть все хайлайты сегодняшнего дня. Во время важных турниров люди активно обсуждают партии. Некоторые разбирают поверхностно, другие пишут длинные варианты. В этом плане жаль, что в России твиттер замедлили. Как-то не очень приятно сидеть и ждать, когда картинки загрузятся.
— После партии с Грищуком вы пришли на пресс-конференцию, пообщались с ФИДЕ. Что было дальше?
— Проблема была в том, что у меня появилось ощущение, которое бывает после турнира, — просто все силы уходят. А надо было играть еще на следующий день. Я понимал, что надо, но было физическое опустошение. Когда ты в процессе, то ничего не чувствуешь. Например, во время партии я не чувствую голода, а после сразу понимаю, что пять часов ничего не ел и очень голодный. Во время турниров не чувствую усталость. Могу быть вдрызг изнеможенным, но почувствовать это только после окончания.
Так же и здесь. Мое тело решило, что турнир закончился, хотя головой я понимал, что надо еще завтра играть и неплохо бы выиграть. Я, конечно же, хотел победить в последней партии. Все для этого делал. Но не было внутреннего ощущения напряжения. Оно пропало. Было невозможно себя мобилизовать.
— С Яном после партии общались?
— Нет. Не удалось. Если бы я его встретил, то, безусловно, поздравил бы.
— Даже после окончания турнира?
— Так уж получилось. Это не значит, что мы вообще не общаемся. Когда где-то видимся, то можем перекинуться парой фраз. Его, безусловно, надо поздравить.
— Куда вы сейчас?
— Домой.
— В родной Санкт-Петербург не планируете?
— Нет. В современных условиях не стал строить дополнительных планов. В принципе, до Петербурга можно долететь из Амстердама.
— Какие дальнейшие планы?
— Май — приятный месяц. У меня запланирован небольшой отдых, надо перестроиться и снова начать подготовку. Потом, начиная с июня, будет снова напряженный график, куча турниров.
— Если чемпион мира или претендент позовут вас в команду для подготовки к матчу на первенство мира, то вы согласитесь?
— Если честно, у меня уже был контакт с командой Карлсена через каких-то общих секундантов. Но все, что ты делаешь к матчу, является секретом. Ты не можешь использовать эти наработки, которые важны для тебя. Мне удалось поработать с несколькими чемпионами мира: с Анандом, Крамником. Уже был этот опыт. И я просто не знаю, когда им буду помогать. У меня нет времени, напряженный график, надо играть турниры. Когда ты готовишься к матчу на первенство мира, твоя карьера на этот период замораживается. Я не могу себе это позволить. Поэтому вряд ли буду принимать какое-то участие в этом матче.
— Не думаете, что во время просмотра матча у вас будет чувство, что на месте Непомнящего должны быть вы?
— Не надо преувеличивать. На этом турнире я был не настолько близок. Но, естественно, когда ты смотришь матчи, то переносишь все на себя. Хочется самому бороться за эти звания.
С другой стороны, это ощущение редкое и мимолетное. В целом, любители шахмат, в том числе топ-игроки, следят за матчем, потому что это интересно с профессиональной точки зрения. Нам интересно, какие новые идеи будут, какие дебютные заготовки, кто кого удивит. Эти ребята потратят столько времени и сил на подготовку, поэтому хочется увидеть, что эти ресурсы дадут.