Музейные палаты: Йорданс в ГМИИ

Тема передачи «Музейные палаты» в субботу,21 сентября – выставка «Русский Йорданс» в ГМИИ им. Пушкина.

Гость передачи – заведующий отделом старых мастеров ГМИИ Вадим Садков.

Что за название? Мы же в курсе, что Якоб Йорданс (кстати, в письмах он, как выяснилось, подписывался на французский манер – Jacques, то есть Жак) – художник фламандский?

А дело в том, что показаны те работы Йорданса, которые имеются в российских музеях. Это, естественно, прежде всего Эрмитаж (из Петербурга прибыла, помимо этого, и еще одна работа, постоянно находящаяся в Александро-Невской лавре). Далее следует ГМИИ, где тоже имеется несколько его живописных работ. Еще три музея – обладатели Йорданса – ожидаемо оказались в «музейных» городах с хорошими собраниями: это Нижний Новгород, Екатеринбург и Пермь.

Всего таким образом набралось 18 живописных работ и три десятка графических (что также весьма интересно). Причем выставка, несмотря на камерность (хотя слово не лучшее – есть работы в буквальном смысле монументальные), получилась представительной: есть работы и ранние, и поздние. Есть исторические, мифологические и религиозные сюжеты, есть жанровые сценки. Есть даже варианты сотрудничества с авторами натюрмортов – числом два, и очень при этом разные и любопытные.

Начнем, как положено, с самого раннего. Это ориентировочно 1615 год, то есть автору от силы лет двадцать.

Это «Автопортрет с родителями, братьями и сестрами», написанный по случаю получения художником звания мастера Гильдии святого Луки в Антверпене. Сам Якоб-Жак, старший сын, изображен здесь с лютней. Так его с тех пор не первое столетие и воспринимают.

А собака здесь, между прочим – не просто домашний любимец, а еще и символ верности. Во фламандской живописи вообще много символики.

Также из раннего, уже на религиозную тему: «Апостолы Павел и Варнава в Листре».

Сюжет о двух апостолах, которые пришли проповедовать евангелие в языческий город и сами были там приняты за языческих же богов, был, суля по всему, популярен. Во всяком случае, художник вновь обратится к нему почти через три десятка лет, в середине 1640-х – и уже в совсем другой манере.

Но вернемся пока к раннему периоду. Замечательный «Сатир в гостях у крестьянина», переложение басни Эзопа на фламандские реалии. Недавняя ее реставрация в ГМИИ помогла выявить особенности исходного колорита.

И как многие другие живописцы, Йорданс нередко эксплуатирует своих близких, заставляя позировать. Крестьянка с ребенком в углу картины – это его собственная жена Катарина со старшей дочерью Елизаветой.

Да и вот этот этюд – портрет все той же малышки. Ее черты искусствоведы не раз будут выявлять в детских образах на картинах Йорданса.

Раз уж речь зашла о родственниках (да мы, собственно, никак от них и не отойдем), нельзя не коснуться вот этого портрета. Заказных портретов Йорданс, в принципе, писал немало. Данный обозначен формально как «Портрет неизвестного» или «Портрет старика». Есть, однако, предположение, что изображен здесь художник Адам ван Ноорт, старейшина Гильдии святого Луки, а Йордансу (как и чуть раньше Рубенсу) непосредственный учитель. И более того – еще и тесть (да, Йорданс женился как раз на дочери ван Ноорта). 

Пример ранней работы на мифологическую тему – «Мелеагр и Аталанта».

У этой работы, приехавшей из Екатеринбурга, помимо ярких образов главных героев есть еще одна особенность. Долгое время картина вообще не имела автора. Конец спорам положила реставрация – на полотне обнаружилась под потемневшим лаком собственноручная подпись Йорданса.

Еще интересный пример мифологического сюжета – «Одиссей в пещере Полифема». Это уже, что называется, «зрелый Йорданс» - работа датирована серединой 1630-х годов.

Из религиозных сюжетов примерно того же времени – «Бегство в Египет».

Как видим, художник мастерски проявлял себя во многих жанрах. Однако и ему случалось – что было тогда, впрочем, делом обычным – прибегать к сотрудничеству с «узкими специалистами». Вот «Мадонна с младенцем в венке из цветов» – автором цветочного орнамента выступил здесь антверпенский живописец Андрис Даниэльс.

А вот другой пример – «Повар у стола с дичью». Собственно, от Йорданса здесь только сам веселый повар. Весь натюрморт со снедью (а также забавными сценками с животными) – это Пауль де Вос, известный анималист. Причем подпись последнего на картине также удалось обнаружить относительно недавно, в процессе реставрации.

Ну, и к «позднему» периоду. Это 1650-е – 1660-е годы. Пример религиозной живописи этого времени – «Оплакивание Христа» – интересен еще и тем, что прибыл не из музея. Это монументальных размеров полотно находится обычно в Александро-Невской лавре в Санкт-Петербурге – в дар Троицкому собору лавры оно было передано Екатериной II.

Из поздних исторических сюжетов – «Пир Клеопатры».

А из жанрово-фольклорных – «Бобовый король».

Нельзя не упомянуть хотя бы вскользь о еще одном открытии, сделанном в преддверии выставки. Это «Христос и самаритянка», считавшаяся произведением «мастерской Йорданса». Мнение же кураторов – это все-таки Якоб Йорданс. Только не тот, о котором тут идет речь, а его сын, носивший то же имя.

Ну, и не забудем о трех десятках графических работ Йорданса – они тоже очень любопытны.

Где все это: в главном здании ГМИИ, в залах 9 и 10, то есть в привычном «фламандском» крыле. До конца ноября.

Текст: Татьяна Пелипейко