Как устроена система воровства государственных средств на Кавказе
Очередная серия задержаний чиновников в Дагестане напомнила, что борьба с коррупцией на Северном Кавказе очень далека от завершения. Преступная группа, занимавшаяся земельными махинациями, поставила под свой контроль активы стоимостью (по скромным оценкам) 20 млрд рублей. Таких коррупционных ниш на Кавказе еще немало. Как устроена эта система и на чем воруют больше всего?
Земля: главный ресурс кавказской коррупции
Новое кавказское дело демонстрирует, что самым ликвидным активом на Кавказе остается земля. Его фигурантами стали бывший глава управления Росреестра по Дагестану Сафиюла Магомедов, нынешний и. о. руководителя этого ведомства Шамиль Гаджиев, влиятельный депутат парламента республики Фикрет Раджабов и другие лица, По данным следственных органов, общая стоимость арестованного имущества подозреваемых в земельных махинациях составляет 20 млрд рублей. Речь идет более чем о трех сотнях земельных участков, которые незаконно отчуждались из федеральной и муниципальной собственности в пользу частных лиц и компаний, а затем использовались в коммерческих целях.
Не исключено, что реальная стоимость земли гораздо выше. Средняя кадастровая стоимость сотки земли в Махачкале под индивидуальное жилищное строительство, утвержденная правительством Дагестана в начале 2013 года, составляет 97,6 тысячи рублей за сотку. Рыночная же цена сотки под частное жилье в перенаселенном городе может составлять несколько миллионов рублей.
Как утверждают правоохранители, группа, занимавшаяся земельными махинациями, действовала с 2000 года, то есть сложилась вскоре после того, как мэром Махачкалы стал Саид Амиров, ныне отбывающий пожизненное заключение за особо тяжкие преступления. Некоторые из задержанных участников группы входили в ближний круг Амирова, который, предположительно, и был главным бенефициаром схемы.
Если связь Амирова с этими махинациями подтвердится, это будет большой шаг вперед в расследовании его деятельности на посту мэра Махачкалы. Шесть лет назад, когда Амиров был задержан по подозрению в организации терактов и заказных убийств, много говорилось о том, что вне поля зрения следствия остались крупные махинации с махачкалинской землей, про которые в Дагестане знают даже дети. То, что правоохранители добрались и до них, можно считать большим прогрессом в борьбе с коррупцией в республике. После ареста Амирова и смены во главе Махачкалы целой серии сити-менеджеров эти махинации продолжались как ни в чем не бывало.
В 1998 году, когда Саид Амиров впервые стал мэром Махачкалы, население города составляло 335 тысяч человек. Спустя 15 лет оно выросло до 576 тысяч. И это лишь официальная оценка – в действительности количество жителей в Махачкале и ее пригородах давно подобралось к миллиону человек. Основной причиной взрывного роста населения считается миграция горцев на равнину, которую после распада СССР перестали сдерживать, но в этот процесс изначально был встроен механизм коррупционного распределения земель.
Все прекрасно знали, что для получения участка под строительство дома или бизнеса в Махачкале надо «по-человечески» решать вопросы с конкретными чиновниками, а во главе этой системы находится лично мэр Амиров. Результатом столь своеобразного подхода к градостроительству стало быстрое превращение Махачкалы в типичный город третьего мира со стихийной жилой и коммерческой застройкой и кварталами, напоминающими латиноамериканские фавелы. Какие доходы приносил чиновничий бизнес по теневому распределению земель, сказать затруднительно – речь идет как минимум о десятках миллиардов рублей.
Подобная ситуация с землей характерна для Дагестана в целом. В сельских районах республики возможность бесконтрольно выделять земли давно позволяет местным главам и близким к ним бизнесменам зарабатывать сотни миллионов рублей на теневых предприятиях – как сельскохозяйственных (теплицах, виноградниках, скотоводческих фермах), так и промышленных (главным образом по производству стройматериалов). Рынок сбыта у этих гешефтов фактически расположен под рукой – перенаселенные города предъявляют постоянно растущий спрос на овощи и фрукты, мясо, кирпич, отделочный камень, металлоконструкции и т. д.
В значительной степени такую ситуацию сохраняет и стимулирует отсутствие качественного земельного учета. При бывшем главе Дагестана Рамазане Абдулатипове о необходимости навести порядок в этой сфере заявлялось регулярно, но на практике попытки инвентаризировать земли республики обратились в фарс. За четыре с половиной года пребывания Абдулатипова во главе Дагестана в правительстве республики сменилось шесть чиновников, курировавших земельно-имущественные отношения, регулярные метаморфозы претерпевала и возглавляемая ими структура, превращаясь из министерства в комитет и обратно.
Нынешний глава Дагестана Владимир Васильев решил подойти к делу радикально, доверив инвентаризацию земель не дагестанцу, а внешнему специалисту – бывшему замминистра образования и науки РФ Екатерине Толстиковой. В начале прошлого года она стала одним из наиболее влиятельных членов правительства Дагестана, получив одновременно должности вице-премьера и министра по земельным и имущественным отношениям. Однако в последней должности Толстикова, пообещавшая провести ревизию земель в сжатые сроки, продержалась чуть больше года. Закулисные интриги вокруг должности главного дагестанского землемера продолжаются, и нынешние аресты чиновников Росреестра и Кадастровой палаты явно не последние в сфере, связанной с дагестанской землей.
Энергоресурсы: кровеносная система теневой экономики
Черный рынок энергоресурсов – нефти, газа и электроэнергии – на Северном Кавказе до недавнего времени также приносил его «операторам» десятки миллиардов рублей. Как утверждает следствие по нашумевшему «делу Арашуковых», начиная с 2007 года преступная группа во главе с советником гендиректора компании «Газпром межрегионгаза» Раулем Арашуковым похитила газа на сумму более 31 млрд рублей, главным образом – при поставках все в тот же Дагестан.
Объемы хищений электроэнергии на Северном Кавказе оценить сложнее, поскольку они складываются из нескольких составляющих. Прежде всего, это безучетное и бездоговорное потребление, которые поддаются замерам и выявляются довольно эффективно. Однако основная часть хищений электроэнергии в СКФО замаскирована под сетевые потери. Если в среднем по России доля потерь в электросетях составляет порядка 10%, то в республиках СКФО он кратно выше, вплоть до 50%.
С одной стороны, проблема потерь носит объективный характер – электросети на Северном Кавказе находятся в крайне изношенном состоянии. С другой, при наличии кланово-родственных связей на уровне низовых сетей выдавать хищения за потери очень просто. Именно поэтому, кстати, в республиках СКФО так много мелких территориальных сетевых организаций (ТСО), контролируемых местными кланами.
Долгое время на Кавказе остро стояла и проблема хищений нефти из магистрального трубопровода Баку – Махачкала – Новороссийск, который благодаря деятельности местных умельцев покрылся десятками несанкционированных врезок. Похищенная нефть перекачивалась на кустарные «самовары», которые гнали низкокачественное горючее, а сама врезка считалась в том же Дагестане достойным подарком «уважаемому человеку». Однако в последние годы масштабы этого бизнеса заметно снизились – сказались как усилия компании «Транснефть» по борьбе с хищениями, так и сокращение транспорта нефти по трубопроводу вместе с резким падением местной нефтедобычи.
Запасы собственного газа на Кавказе, впрочем, тоже невелики, но именно газ стал предметом самых крупных махинаций. Для легкости хищений голубого топлива в республиках СКФО изначально был ряд предпосылок. Во-первых, в этих регионах очень мало крупных промышленных потребителей, газ (как и электричество) потребляется в основном населением. Во-вторых, общий уровень газификации достаточно высок – подведение газа в отдаленные населенные пункты еще с советских времен на Кавказе считалось лучшим подарком от тех, кто добился больших успехов в городе или столице. Проконтролировать столь разветвленную сеть газопроводов достаточно сложно, а организовать врезки, из которых газ поступает на энергоемкие производства типа теплиц или кирпичных заводов, легко. В-третьих, как и в электроэнергетике, степень износа газопроводов очень высока, поэтому можно списывать газ на потери или так называемый разбаланс.
Бюджет: бездонная дотационная кормушка
Оценить реальные масштабы хищений бюджетных средств в республиках Северного Кавказа невозможно в силу многообразия реализуемых схем. При этом громкие коррупционные дела зачастую не дают адекватного представления о размерах похищенного. Например, в феврале прошлого года поводом для задержания премьер-министра Дагестана Абдусамада Гамидова стали выявленные хищения в сфере недвижимости всего на 30 млн рублей. Формально это «особо крупный размер», но в сравнении с реальными масштабами воровства бюджетных средств – капля в море.
Еще одна знаменитая дагестанская схема бюджетного распила – оформление фиктивной инвалидности с дальнейшим получением пенсий совершенно здоровыми людьми. Как сообщил в феврале главе республики Владимиру Васильеву врио руководителя территориального бюро медико-социальной экспертизы Шамиль Рамазанов, после проверочного переосвидетельствования инвалидов и выявления тех, кто получил категорию необоснованно, удалось сэкономить порядка 1 млрд рублей. Но сколько было выплачено лжеинвалидам до того момента, как схема была выявлена, можно только догадываться.
Не поддается точному подсчету и объем махинаций с материнским капиталом. Можно лишь утверждать, что схемы его обналичивания носили массовый характер – соответствующие объявления в Махачкале одно время висели на каждом столбе, а клиентуры для этих услуг в регионах с самой высокой рождаемостью в стране хоть отбавляй. Именно поэтому
кресла руководителей регионального управления Пенсионного фонда на Кавказе считаются одними из самых хлебных, и за них идет постоянная межклановая борьба.
По-прежнему популярны в СКФО и такие мелкие, казалось бы, нарушения, как приписки в сельском хозяйстве, сохранившиеся еще с советских времен. Однако их совокупный масштаб может быть весьма впечатляющим – взять хотя бы нашумевшую дагестанскую историю с «воздушными баранами». Официальная сельхозстатистика утверждает, что в Дагестане поголовье овец составляет 4,5 млн животных, однако независимые оценки, основанные на данных ветеринарных служб, дают вдвое меньше. Значительные приписки, по некоторым сведениям, есть и в посадках винограда. Стимулируют такую деятельность субсидии, которые на Кавказе осваивают весьма творчески.
Возможно, из этой картины, обрисованной очень общими штрихами, сложится ощущение, что на Северном Кавказе никакой иной экономики, кроме теневой, не существует, а все попытки побороть коррупцию в этом регионе лишь приводят к выявлению очередных махинаций. Отчасти это действительно так. Но самая главная беда заключается в том, что коррупционный бизнес мешает прежде всего тем компаниям и предпринимателям, которые пытаются работать честно и добросовестно, а на Кавказе таких немало – в сельском хозяйстве, строительстве, торговле и других отраслях.
Если же говорить о несомненных успехах в пресечении крупных очагов теневой экономики, то здесь прежде всего следует отметить ликвидацию нескольких десятков мелких банков СКФО, которые специализировались на обналичивании гигантских сумм. Более того, всероссийская банковская чистка в свое время начиналась именно с Кавказа. Но в целом ликвидация теневой экономики на Кавказе действительно только начинается, и простым этот процесс точно не будет.
Софья Незванова