Год легких сотрясений: каким был 2024-й для силовиков и криминального Татарстана

Главные события и смыслы прошедшего года для правоохранительной системы

Татарстан пережил небывалый по количеству коррупционных дел и околополитических скандалов год. В наручниках побывали трое бывших глав районов, в СИЗО и под домашним арестом — РИКи, руководители ведомств и даже худрук драмтеатра. Управленческая элита республики находится под впечатлением от того, что «прийти» теперь могут к каждому. Как мы пришли к такой ситуации? Насколько все серьезно? И что нас ждет в 2025-м? Об этом рассуждает корреспондент «БИЗНЕС Online».

Как быстро сформировался новый блок

Если политическую карту Татарстана представить как сукно покерного стола, то на нем в 2024-м сложилось каре. Четыре главных силовых органа теперь возглавляют четыре человека, к республике до того отношения не имевшие.

К этому шло. Такую мощную комбинацию начали складывать еще в 2020-м. За месяц до локдауна республиканское управление ФСБ России возглавил Игорь Хвостиков, следкома — Валерий Липский. В сентябре 2023-го предельный срок дослужил Илдус Нафиков и в кресле прокурора РТ его сменил Альберт Суяргулов. В марте МВД возглавил Дамир Сатретдинов.

Последнее назначение было самым непредсказуемым. Неожиданной была и отставка Артема Хохорина (о ней стало известно в декабре 2023 года). Для коллектива это был шок, загадка. Подноготная стала приоткрываться в первые рабочие дни января. Выяснилось, что троюродный племянник министра попался с наркотиками, а из полиции его отпустили по таинственному звонку из УВД. Эхо скандала не утихло по сей день.

Поразительно, как быстро четверка руководителей-варягов нашла общий язык — словно сыгравшаяся за стартовую смену хоккейная тройка. В итоге в первом полугодии в кругах определенных элит психологически штормило. Вот лишь несколько резонансных фактов: впервые за 13 лет задержан действующий глава района (Фаил Камаев), впервые в современной истории РТ в СИЗО попал пусть бывший, но вице-премьер (Энгель Фаттахов).

Новый инструмент

Многое в прошлом году было впервые. Например, Суяргулов представил публике новый инструмент давления — антикоррупционные иски. Сказать, что это его ноу-хау, конечно, нельзя — механизм «раскулачивания» чиновников использовался задолго до него, но Суяргулов резко поднял планку.

Глава Бугульминского района Линар Закиров. Ректор КАИ Тимур Алибаев. Наконец, Сергей Миронов, который из-за иска сначала лишился поста главы администрации Кировского и Московского районов, а затем — во многом из-за упрямой позиции ближайшего окружения — оказался в СИЗО.

Как заметил один из наших высокопоставленных собеседников, Суяргулов смог переосмыслить этот инструмент. Для понимания: прокуратура обладает, возможно, самыми широкими полномочиями среди всех правоохранительных структур, включает в себя и общий надзор, и надзор за следствием. Прокурор вправе вмешиваться в расследование любого уголовного дела и даже его отменять. Но он обделен двумя функциями — ОРД (оперативная работа) и следствие. Да, формально прокуратура вправе настаивать на возбуждении уголовного дела в порядке специальной статьи УПК (37-й), вот только следственный орган может в этом требовании отказывать.

А теперь прокуратуре и следком, кажется, не так нужен. Да и задача намного проще, чем у СКР: ведомству Александра Бастрыкина нужно доказывать факт преступления, совершенного чиновником, а прокуратуре — лишь доказать, что нажитое он не мог получить законным путем (как он это все «заработал», уже неважно, пусть доказывает, что «не верблюд»).

Вообще стоит отметить, что Суяргулов за год стал олицетворением всей четверки силовых органов. Сложилось несколько факторов. Личный: Суяргулов умеет играть в публичность, у него сильная харизма, он способен рождать запоминающиеся афоризмы.

Объективный фактор: его коллеги по цеху в публичности связаны. Хвостиков — по роду профессии, Сатретдинов — в силу институции центрального МВД. Пожалуй, по степени свободы слов и действий Суяргулова можно сравнить лишь с Липским.

Насколько все серьезно

В какой-то момент показалось, что неприкасаемых больше нет. Но так ли это? Легко понять в сравнении.

Да, арест Камаева, конечно, был болезненным. Но разве сравнишь главу Тукаевского района с мэром Сочи, которому не удалось спастись от ареста даже на СВО? Уголовное дело Фаттахова, конечно, резонансно, но он, как бы грубо ни звучало, сбитый летчик — 6 лет, как не вице-премьер, и два года, как не глава.

Оглянемся на соседей. В Башкортостане в наручники упаковали вице-премьера по ЖКХ. Говорят, Алан Марзаев вообще важный член команды Радия Хабирова, а главное — действующий. В Краснодарском крае вообще задерживают заместителя губернатора по стройке. В Свердловской области — только что ушедшего с поста мэра Среднеуральска. В ЯНАО — недавнего мэра Нового Уренгоя. В СИЗО попал министр строительства Чувашии. И это лишь краткая сводка с антикоррупционных полей страны.

А что тем временем у нас? Худрук Буинского драмтеатра. Уволенный глава КирМоса. Домашний арест бывшей главы республиканского загса. РИК Актаныша. Да, число громких арестов растет, но в общей (по стране) картине нет ничего сверхординарного, и, если говорить простым языком, республика за этот год просто взяла курс на уравнивание с другими регионами. Теперь будет как везде.

Кстати, то же самое касается и назначения силовиков на руководящие должности. Общественность РТ всегда ищет в приходе варяга конспирологический смысл. Но вообще-то это общефедеральная практика: ротация первых лиц из региона в регион — обыденность и правило. Тот же Садретдинов до РТ руководил министерством в ХМАО, Липский был в Башкортостане, Хвостиков — в Чечне. Для всех эти регионы также были неродными.

Что дальше

В истории Татарстана были намного более громкие посадки. Роберт Мусин, Ильшат Гафуров, в какой-то степени — Ринат Ханбиков. Все они по статусу несравнимо выше. И все же тревога политической элиты республики небеспочвенна. Противовесов почти не осталось. Например, приход Сатретдинова сорвал «пломбу» с огромного потока оперативных материалов. Они теперь «почему-то реализуются», как несколько месяцев назад выразился один наш собеседник в погонах.

Пожалуй, последней опорой местных элит теперь выглядит суд. Удивительно, но вертикаль Фемиды в столь непростое время республике удалось в какой-то мере отстоять. И даже намека на варяга не возникало: все трое дошедших до выборов кандидатов были местными, а Азат Гильмутдинов довольно легко прошел сквозь фильтр кадровой комиссии в администрации президента России.

Но прямой конфронтации между силовым блоком и политической системой ждать не стоит: все-таки оба вектора находятся в правовом поле, законы для всех одни, даже если это законы джунглей. Впрочем, отметим нюанс. Говорят, силовики, особенно местные, почувствовали вкус крови. Рассказывают, что в системе, где часто главное — это «палки» (показатели), теперь появился новый неофициальный маркер: задержанные главы и высокопоставленные чиновники. «Оказывается, можно было», — с иронией говорит один из силовиков.

На что уповать республике? Конечно, на закон. В октябре, подводя итоги года работы Суяргулова, мы писали: «Республика пока пытается нащупать точку равновесия в новой реальности». Кстати говоря, невидимой точкой равновесия может стать функционирование системы — все-таки нынешняя модель республики с точки зрения экономики и уровня жизни в стране одна из самых эффективных, и построена она на невидимых нюансах, неформальных договоренностях, доверии власти внутри и вовне системы, функционировании бизнеса, который всегда носил в РТ некомпрадорский характер (главная его характеристика — капитал вкладывался не в Лондонах, а по месту жительства и заработка).

Кажется, эта задача — нащупать точку равновесия — актуальна и она одна из главных на 2025 год.