Поселение Повалихино и его обитатели
Избрание уборщицы Марины Удгодской главой администрации деревни Повалихино, затерянной где-то в Костромской глуши, стало громкой новостью в России и мире. Многие увидели здесь иронию, нелепость, красоту, тупик, а заодно и выход из него, а может быть, даже целое особое предзнаменование. Сама Марина Удгодская сначала пряталась от внимания людей и прессы, потом охотно давала интервью, а потом, по слухам, решила оставить свой пост. Что вообще происходит в этом Повалихино? На месте побывал наш корреспондент.
Поселение Повалихино
В России ровно столько километров, насколько хватает фантазии. Это только кажется, что она такая уж бесконечная. На самом деле иногда нужно каких-нибудь полдня, чтобы попасть в самую ее глушь по дороге собственного воображения. Через утренние сумерки, заправку бензином и кофе, повороты, которые пока еще кажутся плавными, и мысли, прямые, как обочины. Но часа через полтора на пути появляются все эти раки, фейерверки, тыквы и ягоды, пончики, шашлыки, полотенца с бессовестными женщинами, флаги ВМФ и гигантские плюшевые игрушки, однажды как будто уже купленные, но сбежавшие от дальнобойщиков, их жен и детей, и спрятанные теперь от стыда в полиэтилен. Наконец мелькнет какая-нибудь народная мудрость, написанная на пролете моста и похожая на последний поцелуй в лоб, насильно данный милиционером: «Быстро едешь — медленно понесут». Вот, собственно, и все разнообразие известного нам русского мира, дальше — только пустой лес сравнений, догадок и тревог.
Здесь мысли сами начинают тяготеть к обобщениям — зацепиться за что-то конкретное им уже сложно. Вот русский народ, как он все-таки похож на свои осенние березы. Серые, голые, растут где попало, жмутся друг к другу. Мысли черные, жесткие, как розги. И только на рассвете, под спящим еще небом, в этой проклятой пустоте и тишине, вместе с невинным, только что созданным из темноты мира солнцем, они вдруг вспыхивают розовым, невиданным светом, немыслимым, как жизнь, и простительным, как мечта.
Господи, как может существовать такая красота?! Откуда она, зачем она здесь? Солнце выходит в небо, освещает все эти Беспорядовки, каждое Тугодумово, Верхнюю и Нижнюю Высь. Реки становятся мелкими и злыми, как будто несут в себе последние крики врагов перед смертью. Жма, Пырна, Суньга. Дорога превращается в наказание, каждая выбоина — в приговор. Связь не работает. Косятся, слепнут и рушатся деревянные дома брошенных и забытых деревень, мрачнеют пейзажи.
Воображать и мечтать больше не о чем. Остается только надеяться и верить.
«Это и есть итог любого путешествия в глубины русского мира. Россия всегда заканчивается там, где начинается вера в нее. Смысл исчезает там, где появляется надежда. Например, надежда на то, что где-то там, в глухом тупике сознания, в 525 километрах от Москвы, за Ярославлем, за Костромой, за Судиславлем, за Галичем, за Чухломой, в деревне Повалихино в просторной синей избе администрации ждет нас красивая уставшая женщина. Женщину зовут Марина Удгодская, она бывшая уборщица, которая неожиданно для себя и остальной России, каким-то чудом или глупостью выиграла выборы на пост главы поселения на краю представлений о России. И теперь только она всех нас, заблудших, пропавших в Отечестве, выслушает, простит и спасет.
Марина Викторовна Удгодская
Марина Викторовна Удгодская, закутавшись в теплую клетчатую шаль, действительно сидит за столом в синей, чистой и просторной избе администрации поселения Повалихино Чухломского района Костромской области на улице Центральная, 14. Перед Мариной Викторовной — большая, обитая вагонкой, комната со стульями для заседаний вдоль стен. На одном из них — ее розовая сумка, на вешалке — розовый пуховик. За спиной — застекленный полированный шкаф с документами и грамотами прежнего главы администрации Николая Локтева, растение с большими зелеными листьями, флаги России и Костромской области, выцветший портрет президента Путина в возрасте, в котором еще никто и не предполагал, что он так долго продержится на стене в деревне Повалихино, а также гербы России, Костромы и Чухломы. На гербе Чухломы на синем фоне перекрещиваются две пятизубые остроги, похожие на грабли. Что это означает, Марина Викторовна еще не разобралась.
Марине Викторовне 35 лет. Последние полтора месяца из них она приходит в этот кабинет не так, как всегда. Раньше она прибирала его, а теперь поддерживает его государственную, управленческую чистоту. Прежний руководитель Николай Локтев, бывший, кстати, милиционер, накануне недавних сентябрьских выборов предлагал всей деревне стать его соперниками, но никто не согласился, не было печали, а дураков и подавно нет. Тогда он упросил стать альтернативным кандидатом от Партии пенсионеров молодую уборщицу Удгодскую. Она победила его на выборах абсолютным большинством голосов — 87 против 46 при 6 испорченных бюллетенях.
Эта история сразу стала мировым информационным событием. Многие почувствовали здесь иронию, поняли нелепость и красоту России XXI века, уткнулись в политический тупик бывшей империи, а заодно нашли и выход из него, а может быть, даже почувствовали какое-то особое предзнаменование. В любом случае, каждый увидел тут что-то свое, включая саму Удгодскую. Глядя теперь в ее уставшие, с деревенской хитринкой глаза, кажется, что только знание Марины Викторовны о Повалихино правдиво, глубоко и оттого печально:
никакого выбора на самом деле не было и нет. Во всем мире под портретом Путина осталась только она одна.
Никто больше не живет на всех пяти улицах известного нам русского мира — Центральной, Зеленой, Кооперативной, Молодежной и Лесной. Синяя деревенская изба нашего сознания потеряна в Повалихино, безлюдна, безнадежна и пуста. Спасает нас только то, что хоть кто-то еще остается в ней прибираться.
Впрочем, как и всегда в России, все это только кажется. В темной прихожей администрации вдруг слышатся чьи-то веселые голоса и на фразе «тук-тук» дверь в кабинет распахивается. Входят двое мужчин, а вместе с ними атмосфера величия и непредсказуемости Отечества. Это начальство, как всегда случайно проезжавшее мимо. Глава администрации Чухломского района Владимир Бахвалов и глава Петровского сельского поселения Алексей Зиновьев (естественно, дальний родственник опального философа Александра Зиновьева, уроженца местной глуши, мировоззрение которого, как известно, отличали одиночество, трагизм и пессимизм, а прах был развеян с вертолета над Чухломским районом).
Мужчины, как всегда, мотаются по окрестностям в поисках не то труб, не то счастья, вот и зашли проведать, что тут и как.
Глаза у мужчин самой природой русского совершенства сделаны как бы из кристаллов диалектического материализма.
Они темны, но святятся единством и борьбой противоположностей — знанием жизни и невежеством, надменностью и простотой, мудростью и идиотизмом.
— Надо тебе, Марина, повесить стенд, чтобы вешать туда, какая пресса к тебе приезжала, — говорит потомок философа Зиновьева и улыбается золотыми зубами. — Это я тебе как коллега говорю, я работаю главой поселения с 1987 года.
— Слушайте, смысл в следующем, — как бы подтверждает эти мудрые слова глава Чухломского района Владимир Бахвалов, показывая на Марину Удгодскую. — Человека избрали — пусть он работает. Второй момент. Почему такой вот хайп или как его назвать? Почему, мол, уборщица? Смотрите: Марина — человек у нас молодой. Она делает свое дело. Значит, проекты инициатив у нас на конкурсы подготовлены, правильно, Марина? Так. Второе: субботник и так далее. Поэтому все в процессе. Я доволен. Значит, смотри, Марина, сегодня у нас в 11.30 губернаторский штаб по этому… Как его? В любом случае я вечером тебе позвоню. Ну а завтра тогда навестим Екатерину Владимировну. Поняла? Так что, вот так. Ладно, не будем вам мешать.
Мужчины уходят. В Повалихино опять ни души. Закипает чайник. Марина Викторовна Удгодская может теперь спокойно посмотреть в окно, вздохнуть и немного рассказать о себе:
«Я родилась в деревне Лаврентьевское, чуть подальше, как в Чухлому ехать, может, километров семь или восемь отсюда. В семье нас было четверо. Мама, папа, я и мой младший брат. Правда, сейчас у меня еще один брат. Просто когда отца у меня не стало — мне было семь лет, когда его зарезали, — мать стала с другим жить, вот брат и родился.
В школу я пошла в Повалихино, мы сюда переехали. Здесь народу побольше, триста с лишним человек. Когда-то был колхоз, работа. Но он закрылся, может, лет десять, может, больше назад. Три коровы сейчас только во всей деревне. Так что, сейчас народ летом за ягодой ходит, осенью — за клюквой, у кого работы нет. Остальные в Чухломе устраиваются истопниками, в магазине, в школе. Или ездят по Москвам, на стройку, как мой муж. Две недели там, неделя дома.
Замуж я тут вышла — как именно, уже не помню.
Мы здесь с детства все друг друга знаем. Живем теперь вместе в доме у бабушки мужа, бабушка умерла. Двое детей у нас, Вадику пятнадцать, Вике двенадцать. Хозяйство. Курицы, кролики, утки, гуси. Дети в школу ездят в Чухлому, тут у нас теперь школа только до четвертого класса. Автобус за ними приезжает, вот с этим автобусом я сейчас решаю, не знаю, что получится. Он рано приезжает — в семь часов утра дети уже уходят из дома. У нас тут таких школьников сейчас девять человек. В Чухломе они без двадцати где-то восемь и сидят почти полтора часа до начала занятий, до девяти, ждут. А потом уроки у них заканчиваются в двадцать минут третьего, может быть. И до десяти минут четвертого сидят опять, ждут. Вот с директором школы я пытаюсь решить вопрос — может, этот автобус будет делать другие рейсы.
Я пока здесь только обвыкаюсь. Просыпаюсь в пять утра. Печки надо истопить, птицу покормить, детей отправить в школу. Потом я сама собираюсь. Прихожу к полдевятого и тут сижу до пяти. А что еще тут делать? Ездила, правда, недавно в Чухлому, подписывать договоры на уборку дорог от снега. Сейчас пока его нет, но надо будет потом расчищать — тут у нас не только дома, но еще два магазина, школа, библиотека, клуб и медпункт. Или вот приезжали из Нестерово, это небольшая деревня, тут недалеко. У них автобусная остановка с одной стенкой. Должна быть с двумя, а она с одной — холодно. Ветер, дождь. Вот я вчера звонила в Чухлому. Обещали, сделают. Не сразу, конечно. Пока заявку рассмотрят, потом еще железо надо же где-то найти.
Медленное все, как наш компьютер в администрации. Долго думает, ничего по нему никуда не отправишь.
Я на самом деле в какой-то момент решила бросить все это и уйти. Муж был на заработках, дети заболели. Я переживала из-за этого, считай — одни дома. Но они быстро поправились, стало все нормально, и я передумала. Работаю пока. Дети из школы приезжают около четырех, я в пять домой прихожу. Пока уроки сделать, пока покушать, вот и вечер.
Планы какие? Никаких. Без денег что здесь сделаешь? А денег нет. Так и живем.
Молодежь уезжает — чего ей здесь? А нам в деревне лучше, в городе нас никто не ждет. Тут у нас спокойно. Библиотека. Клуб. Пойдемте в клуб, а то у Елены Юрьевны и девочек в час уже обед».
Елена Юрьевна Афанасьева
Елена Юрьевна Афанасьева — заведующая Повалихинским клубом. Мы застаем ее за приготовлениями ко Дню матери, культурному событию времен эпидемии в России загадочного COVID-19. Народу в клуб ходить не велено, пускают только по десять человек. Сама завклубом в COVID-19 не верит, но подчиняется ему, как указанию свыше. Так что, у нее сейчас много хлопот. В прихожей большой зеленой избы клуба, перед входом в нетопленный и темный зрительный зал на 120 человек, расставили немного стульев. Вместо занавеса на веревке натянули плотную золоченую ткань, которой не стыдно было бы обивать изнутри гробы для торжественных похорон. Человечество делает что может в трудный для него момент истории.
