«Расстреляйте меня». Почему объединились террорист, маньяк и киллер?
Из своих 62 лет Олег Иконников провел за решеткой 38. Из них 28 – по последнему приговору.
«Я убил шесть человек, из них двое – из милиции», – говорит он.
Иконников был осужден в Чите по 16 статьям Уголовного кодекса, среди которых, кроме убийств, и организация вооруженной банды, и разбои, и вымогательства, и кражи. Последние полтора года он содержится в «Снежинке», ИК-6, расположенной в поселке Эльбан. Это самая новая из всех восьми колоний для пожизненно осужденных в России – в ноябре ей будет пять лет.
«Жил по закону джунглей»
«Первый раз я обокрал магазин и получил 6 лет, второй раз – 4 года. Вышел, десять лет провел на свободе. Женился, сын родился. Начались 90-е. Помню, сын пришел с улицы поесть. Я наливаю ему суп, а он спрашивает – «а суп с мясом?» А суп-то без мяса! Денег нет. Вот в тот момент все и началось. Я организовал банду. Сначала мы грабили магазины в Забайкалье, потом занимались рэкетом», – вспоминает осужденный Олег Иконников.
В феврале 1993 года во время налета на турбазу – последнего в истории группировки – Иконников был ранен и задержан. Реанимация, СИЗО, скамья подсудимых. В декабре 1996 года он вместе с младшим братом Эдуардом, входившим в банду, был приговорен к расстрелу. Однако с апреля 1997-го начал действовать мораторий на смертную казнь. Высшую меру заменили пожизненным заключением.
«В камере смертников мы сидели вместе с братом. Я был готов к расстрелу – смертная казнь лучше и справедливее, и я за то, чтобы меня расстреляли. Но сложилось иначе. Брата спустя 15 лет освободили – сейчас у него трое детей, он занимается музыкой. А я сначала сидел в «Черном дельфине» в Оренбургской области. Это было ужасно, как будто бы меня убили и оживили много раз. Там чудовищные условия – нам не давали даже помыться. А здесь очень хорошо, условия отличные. И отношение, и быт, и еда – мы не заслуживаем, чтобы к нам так хорошо относились», – говорит Иконников.
В «Снежинке» он пишет книги о своих преступлениях, отмечая, что хотел бы, чтобы события тех лет экранизировали. Первая – «Большая медведица» – уже завершена. Пишет вторую и публикует по мере готовности в читинской газете, с помощью которой встретил свою нынешнюю жену Дарью. Они поженились в колонии два месяца назад. Интересуется Иконников и происходящим в мире, узнавая новости по телевизору в камере.
«Я Путина очень уважаю как государственного деятеля. Казну наполнил, внешние долги выплатил, из армии сделал конфетку. Я считаю, что если бы его указы на местах исполнялись губернаторами и чиновниками, то у нас в стране была бы не только сильная армия, но и экономика», – отмечает осужденный.
Несмотря на то, что отбыв 25 лет, можно подать прошение об условно-досрочном освобождении, Иконников говорит, что делать этого не будет – считает наказание заслуженным.
«Мне открылся Бог в 1998 году – я уверовал. А до этого Бога не было. Меня в школе убедили, что человек произошел от обезьяны. Раз я обезьяна, значит, животное. Я жил по закону джунглей – и вот я в клетке», – говорит Иконников.
«Пойду делать зло»
21 августа 2006 года на Черкизовском рынке в Москве произошел теракт. В результате взрыва погибли 14 человек, из них двое детей, и еще 52 получили ранения. Взрывное устройство сделал своими руками и установил 19-летний московский студент Илья Тихомиров. Он входил в националистическую террористическую группировку, созданную тренером спортивного клуба Николаем Королевым. Взрывных устройств, созданных Тихомировым, было несколько, и только по случайности сработало лишь одно из них.
Трое из четырех участников группировки, совершивших теракт, включая тренера и Тихомирова, отправились отбывать пожизненное лишение свободы, один был приговорен к 20 годам тюремного срока.
Сейчас Илья Тихомиров в «Снежинке». Ему 34 года. С тренером после приговора не общался. Поддерживает хорошие отношения с родителями. Через десять лет, когда по закону появится такая возможность, хочет подать на УДО и, по его словам, начать жизнь с чистого листа.
«Я сделал бомбы и совершил серию взрывов, в том числе взрыв на Черкизовском рынке. В подростковом возрасте я попал в группу людей в Москве, которая исповедовала национализм, когда пошел заниматься в спортивную секцию в детском юношеском центре. Инструктор, который вел эту секцию, тоже осужденный Николай Королев, вел работу с детьми, которые у него занимались, не только в спортивном ключе. Устраивал спортивные летние лагеря с выездом. И как-то незаметно, само собой, меняется полярность в голове, меняются понятия добра и зла, искажается восприятие реальности, люди начинают делиться на категории по национальному признаку. По нарастающей шло, и в конце концов вылилось в преступления, за которые я сейчас осужден», – рассказывает Илья Тихомиров.
По его словам, переосмысление заняло долгий период:
«Я остался наедине с тем, что сделал. И понял, что это сделал я, своими руками, осознанно. Но в том состоянии мышления, в котором я находился, я считал, что это правильно. И это самое ужасное – человек не осознает, что делает что-то плохое. Никто из тех, кто состоит в таких группах, не говорит: «Я сегодня проснулся и пойду делать зло». В искаженной реальности кажется наоборот. И я не отдавал себя отчета. Неловко даже вспоминать, насколько это все теперь кажется глупым».
До того, как стать террористом, Тихомиров планировал быть художником. В «Снежинке» он пишет иконы в составе «артели» из трех человек. Кроме него, туда входят киллер из 1990-х – говорит, за его плечами два доказанных заказных убийства и одно покушение, и молодой серийный убийца, лишивший жизни четырех девушек.
«Мы все здесь больные»
Сейчас в «Снежинке» 269 пожизненных жильцов. Прозвище, под которым колония широко известна в народе, она получила за характерное расположение корпусов – они расходятся от основания в виде семи лучей. Изначально здание строили в качестве следственного изолятора, но затем перепрофилировали, и с 2017 года сюда отправляются на вечное наказание со всей страны.
Здание, светлое и просторное, построено по современным европейским стандартам. Пожизненно осужденные содержатся в отдельных камерах, до четырех человек в каждой.
«Я сижу в одной камере с братом – мы вместе состояли в ОПГ в 1990-е. Здесь сразу попросились вместе сидеть. Тут администрация в этом вопросе всегда идет на уступки: кто-то хочет вместе с родственником, как мы, кто-то наоборот устал от сокамерников и хочет отселиться. С одними и теми же людьми тяжело постоянно, да и не со всяким уживешься – мы же все здесь больные», – рассказывает осужденный за бандитизм и 7 убийств С.В.
Все находятся под круглосуточным наблюдением видеокамер. Изображения выводятся на пульт и занимают всю стену. В любой момент можно увидеть, кто чем занят. Один читает книгу, другой делает записи – в «Снежинке» пишут огромное количество писем, третий смотрит телевизор – они разрешены, но приобретаются после одобрения запросов осужденных их родственниками. В одной из камер идет дружеская беседа: сокамерник долго что-то объясняет соседу, похлопывая по плечу. Но большинство просто ходит из угла в угол.
Спать и лежать на кроватях после подъема в 6 утра и до отбоя в 22 часа нельзя, если нет медицинских показаний.
Если что-то в одной из камер идет не так, вмешиваются сотрудники учреждения. Но, по их словам, драки, например, огромная редкость – осужденные предпочитают жаловаться на соседей, даже если конфликта не было.
Условия содержания разные, в зависимости от приговора – строгий режим, общий и облегченный. Это сказывается на привилегиях, в частности, на количестве свиданий – кому-то в год положено четыре краткосрочных и два долгосрочных на трое суток, кому-то два и одно соответственно.
Раз в две недели осужденный имеет право на 15 минут разговора по телефону. Это может быть и один звонок, и три по 5 минут – зависит от пожеланий.
Каждый день – прогулка на свежем воздухе в специально оборудованном дворе. По желанию – занятия с психологом, которые помогают разобраться в себе.
Кроме поисков себя, осужденные могут и работать. Те, кто это делают, отмечают, что им это нравится: помогает отвлечься и разнообразить будни. В «Снежинке» с учетом особенностей контингента возможно только камерное производство, так что действуют камеры, оборудованные под швейную мастерскую – там по заказам государственных организаций и коммерческих предприятий шьют одежду, постельное белье, полотенца – и деревообработка, где изготавливается мебель.
«В первую очередь на работы направляются те, у кого есть финансовые обязательства по искам – суд обязал взыскать определенную сумму в пользу государства и потерпевших. Кроме того, смотрим, есть ли необходимая квалификация для выполнения таких работ. Работы оплачиваются, часть удерживается на оплату исков, остальное переводится на счет осужденного», – рассказывает начальник производственно-технического отдела ИК-6 УФСИН по Хабаровскому краю Сергей Тарасов.
При колонии есть магазин, где продаются продукты и канцелярия – заработки часто тратят там.
Питаются осужденные в камерах, а не в общей столовой. Обязательно каждый день на столе – и рыба, и мясо, суп.
«Сегодня у нас на обед будет жареная навага. Очень вкусная, кстати», – отмечает осужденный повар из хозотряда.
«Меня пытают самолетами»
Условия в «Снежинке» хвалят все осужденные, отдавая должное и быту, и питанию, и организации. Многие отмечают человечный подход администрации – по словам одного из осужденных за серию убийств, «тут все по закону и справедливости, ничего лишнего, но относятся все очень вежливо к нам». При этом почти все собеседники эмоционально поминают недобрым словом предыдущие свои места лишения свободы, особенно достается «Черному дельфину».
«Там морально невозможно находиться, за людей не считают. Условия бесчеловечные – мы как-то трое суток сидели без света. Кормят плохо, воды нет, помыться не давали. Грязно, темно», – вспоминает осужденный Е.Д.
«Какими бы не были условия, многие осужденные судятся из-за них с колониями, причем иногда даже не успев доехать до места отбытия наказания. Очень даже хорошо, когда за судебной защитой своих прав осужденные обращаются в суд обоснованно. Свобода обращения в суд – неотъемлемое конституционное право и признак демократии. Но зачастую происходит так, что осужденные злоупотребляют своим правом на судебную защиту. Наша национальная система правосудия в таких случаях отказывает в исках с необоснованными требованиями. Осужденные далее обращаются в Европейский суд по правам человека, где в очередной раз происходит переоценка нарушенного права осужденного и достаточно абсурдное исковое требование получает право на жизнь. Часто советы посудиться дают сокамерники. Я как адвокат обычно отговариваю от таких идей, но подзащитные не всегда прислушиваются. Ведь их убедили, что иск – хорошая возможность и заработать, и развлечься», – рассказал адвокат Константин Бондаренко.
Как выяснилось, проводят время за сутяжничеством и осужденные в «Снежинке».
«Да, действительно, иски подают очень активно. В 2019 году было 65 исков. В прошлом году – 148 исков на сумму более 34 млн рублей, из них 26 исков на сумму 419 тысяч рублей удовлетворено», – подтвердил начальник ИК-6 Андрей Власенко.
Один из «жильцов» «Снежинки», увидев на прогулке пролетающий над колонией самолет, вдохновился и написал жалобу о том, что его пытают самолетами. Другой, оказавшись после заселения в камере без сокамерника, тут же обратился в суд с иском компенсировать моральные страдания от пыток одиночеством. Третий, наоборот, посчитал, что страдает от соседей: он видел сны, в которых они замышляли недоброе. Четвертый, прибыв в колонию вечером, когда прогулка по расписанию уже была завершена, не успев осмотреться сел за написание иска о пытках лишением прогулки. Пятый посчитал, что имеет право на компенсацию страданий из-за кровати: в заправленном виде она показалась ему похожей на гроб. Права шестого, по его мнению, нарушает присутствие видеокамеры.
А седьмой вдруг понял, что лишен горячей воды в камере. При этом обеспечение непрерывным доступом к принятию теплых ванн не предусмотрено никаким из российских регламентов, а мыться в баню осужденные ходят исправно. Мало того – горячей воды нет во всем поселке Эльбан. Этого блага лишены не только дома жителей, но и больница, школа и детский сад. Однако суд встал на сторону осужденного – по этому иску Министерство финансов выплатило ему 5 тысяч рублей. Вдохновившись его примером, аналогичные иски следом подали еще 20 человек и тоже выиграли по такой же схеме. К слову, на оплату подобных исков идут бюджетные деньги, получаемые, в том числе, из налогов населения.