В Забайкалье «заклеймённый»

Недавно с супругой мы были гостями III фестиваля «Литература Тихоокеанской России», что проходил в конце сентября во Владивостоке. В день прилёта нас, участников этого форума из разных регионов Дальневосточного федерального округа и Москвы, повезли на экскурсию по этому интереснейшему городу и бастионам Владивостокской крепости. Тогда и припомнилось, что военный губернатор Забайкальской области Иван Павлович Надаров до Читы служил в этой самой крепости. А потому, когда одно из мероприятий фестиваля проходило в музее города, увидев книгу об истории этой крепости, взял её и, быстро пролистав, обнаружил большой очерк об этом человеке, причём часть информации для меня оказалась новой, закрывающей большие пробелы в знании об этой интересной и для Забайкалья исторической личности. Собирая по крупицам Краеведы в чём-то напоминают коллекционеров, которые годами, а то и десятилетиями собирают свои раритеты, подбирая марку к марке, монету к монете, значок к значку. К некоторым историям и краеведы, держащие их в голове, возвращаются спустя годы, а то и десятилетия. Тем более, что в истории Забайкалья таких «белых пятен» предостаточно, будь то забытые события или личности. Так обстоят дела и со сведениями о военных губернаторах Забайкальской области, что правили нашим краем до революционных потрясений 1917 года. В советские времена отдельных из них просто клеймили как «сатрапов самодержавия», а о большинстве просто не вспоминали. Не было даже известно, а сколько их вообще было. Настоящим прорывом в этой теме стала изданная в 2001 году в Чите книга архивиста Татьяны Андреевны Константиновой «Губернаторы Забайкалья. 1851-1917 гг.». Ей удалось собрать максимум доступной на тот момент, прежде всего архивной, информации, рассказав о каждом (!) из них. Понятно, что многое и ей было не известно. Не было даже фотографий некоторых из губернаторов. Но было положено начало поиску, в котором, как оказалось, участвуют краеведы не только Забайкалья, но и многих других регионов. Бывший военным губернатором Забайкальской области с мая 1901 по февраль 1904 года Иван Павлович Надаров в этом отношении - классический пример. Его не забывали в советский период и даже упомянули в «Очерках по истории Читинской областной организации КПСС», изданных в 1975 году. А как иначе, если его заклеймил ещё на страницах ленинской «Искры» Емельян Ярославский, самый именитый в руководстве коммунистической партии уроженец Читы. При этом понятно, что никакой информации об этом «сатрапе» не приводилось. В книге Константиновой рассказывалось о нём впервые, правда, и ей тогда не удалось найти его фотографии. Не был известен и финал его судьбы, её очерк заканчивался отъездом генерала на русско-японскую войну. Татьяна Андреевна первой напомнила о том, что годы его правления были заклеймены тогда ещё местной интеллигенцией как период «надаровщины». Это было связано с его разгоном отделения Географического общества, закрытием краеведческого музея, гонениями на бурятскую интеллигенцию и гимназистов-евреев. Правда, ни тогда, ни позже никто не пытался понять причины, заставлявшие так поступать губернатора. Когда же Татьяна Андреевна готовила его биографическую справку для «Энциклопедии Забайкалья», удалось найти первую фотографию Надарова. В статье «Загадка надаровщины», написанной мной и напечатанной в мае-июне 2007 года в «Забайкальском рабочем», удалось впервые рассказать о том, с чем была связана его жёсткая позиция в отношении к революционерам, в том числе и жившим на поселении в Чите. К тому времени удалось также узнать, что в 1906 – 1908 годах Надаров занимал должность генерал-губернатора Степного края, был наказным атаманом Сибирского казачьего войска и командующим войсками Омского военного округа. Дальнейшая его судьба была и мне неизвестна. Несколько штрихов к его «портрету» было мной добавлено в книге «Стража. Очерки истории деятельности спецслужб России в Забайкалье в начале ХХ века (1901-1917)», напечатанной в 2008 году. А в 2009 году в газете «Забайкальская магистраль» появилась статья краеведа Валерия Филоненко «В особо крупных размерах», в которой он рассказал о деятельности Надарова в Харбине во время русско-японской войны, но и этот автор не знал, что было с этим человеком после 1908 года. «А дальше его след в истории теряется», - констатировал Валерий Павлович. И вот теперь благодаря работе владивостокских исследователей Р.С. Авидова, Н.Б. Аюшина и В.И. Калинина, авторов изданной во Владивостоке в 2013 году книги «Владивостокская крепость: войска, фортификация, события, люди», многие белые пятна в биографии Ивана Павловича Надарова удалось заполнить, получив максимально полный его биографический очерк. Стали ясны и мотивы ряда его поступков в Чите, которые прежде вызывали только возмущение и недоумение. Всего добился сам Уйдя в отставку и поселившись в родных местах на Полтавщине, Иван Павлович ежегодно 6 декабря участвовал в торжественных мероприятиях, связанных с годовщиной его родного Петровского Полтавского кадетского корпуса. В официальной истории этого корпуса есть описание того, как отмечался этот день в 1911 году, и то, что сказал кадетам их именитый однокашник: «Похвалив кадет за молодецкий и прекрасный вид в строю, генерал Надаров обратился к ним со следующими словами: «Господа, я поступил сюда в этот родной для меня и для вас корпус таким же маленьким кадетом, как вот этот кадет. Окончив корпус, вышел в офицеры и никогда не имел никакой протекции, а лишь благодаря тому, чему научил меня наш родной корпус. Именно быть точным, быть твёрдым душой и не требовать над собой палки. Если что приказывали исполнить, делал точно, не заботясь о том, наблюдает кто за мной или нет. Делайте тоже и вы, когда выйдете на службу, будьте крепки духом и никогда не требуйте над собой палки, которая присматривала бы. Тогда вы будете настоящими сынами Царя и Родины. И если бы вам впоследствии пришлось претерпеть за Царя и Отечество, то все мучения переносите твёрдо, мужественно и как старший сын гоголевского Тараса Бульбы, Остап, вспомните вашу мать корпус и произнесите: «чи чуеш мамо». Сердце сердцу весть подаёт, и сердце родного корпуса услышит ваш возглас и порадуется вашему мужеству. А придётся умирать за Царя, за Русь святую, смело идите на смерть, - Церковь Бога молит. За благоденствие и драгоценное здравие Государя Императора и за вечное процветание нашего дорого, родного корпуса. Ура!» Зал вновь огласился восторженным ура». Иван Надаров родился 3 января 1851 года в городке Константиноград Полтавской губернии в незнатной дворянской семье (первым дворянином в их роду стал его дед — авт.). «Несомненно, - констатируют краеведы из Владивостока, - что И.П. Надаров был этническим украинцем. Он называл себя не иначе как «природным малороссом», знал и любил культуру своего народа. Сохранилась его юношеская фотография в украинском национальном костюме, а также книга Тараса Шевченко «Кобзарь» с дарственной надписью одному из своих внуков, датированной 1921 г., и вложенными в неё вырезками из газет, посвящёнными творчеству поэта. В книге сделаны критические пометки о том, что предисловия (их несколько) написаны на галицийском наречии, а не на малороссийском. Это свидетельствует о том, что Иван Павлович разбирался в диалектах украинского языка до тонкостей». Это «малоросство» также сыграло свою роль в его деятельности в Чите. Начальное военное образование Иван Надаров, как уже выше отмечалось, получил в Полтавской военной гимназии (впоследствии Полтавский Петровский кадетский корпус). В августе 1867 года он поступил во 2-е Константиновское военное училище, из которого был выпущен подпоручиком в июле 1869 года в лейб-гвардии Гатчинский полк. Однако начало военной карьеры у Ивана Павловича не заладилось - уже в декабре 1869 года юный подпоручик был вынужден уйти в отставку. Семейные предания гласят, что это было связано с тем, что он… влюбился. Его избранницей стала младшая сестра жены генерала Славутина, польская дворянка Анна Валериановна Вержбилович (её отец был надворным советником, что равнялось подполковнику в армии). Вся её родня была категорически против брака шляхтянки с хохлом. Но влюблённые преодолели все препоны, женились и прожили долгую и счастливую семейную жизнь, вырастив четверых сыновей и дочь. Чтобы содержать молодую семью Иван Надаров устроился на службу помощником полицейского пристава 2-го участка в Полтаве. В конце-концов родные его супруги вынуждены были капитулировать. И в 1871 году Иван вернулся в родной полк. Служил, учился, окончил Николаевскую академию Генерального штаба, участвовал в русско-турецкой войне 1877-1878 годов. В 1879 году штабс-капитан Генерального штаба Иван Надаров за участие в той войне был награждён своим первым орденом - Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом. На следующий год он получил назначение на должность правителя Канцелярии военного губернатора Владивостока. Исследователь и строитель «Старожил и патриот», «выдающийся исследователь Дальнего Востока» и один из «основателей Владивостокской крепости», - так пишут о нём краеведы Владивостока. Это и понятно, ведь Иван Надаров - автор многих статей и книг, в том числе и единственной статьи, посвящённой 25-летию Владивостока, без упоминания которой не обходится ни одна книга об этом городе. Его работы удалось чудом сохранить в тот период, когда в 1920-годы чекисты изымали из библиотек работы царских «сатрапов», уничтожая их. Его исследовательские работы обратили на него внимание военного губернатора и командующего войсками Приморской области генерал-майора Иосифа Баранова, который приблизил к себе молодого офицера, назначив его на должность штаб-офицера для поручений при командующем войсками. Почти 6 лет (с 4 октября 1881 года по 21 декабря 1887 года) служил он в этой должности, давшей ему огромные возможности для изучения Дальнего Востока. Достаточно сказать, что за свои научные работы Иван Павлович в 1887 году был удостоен малой серебряной медали Императорского Русского географического общества, а в 1890 году – малой золотой медали. В тот период Надаров стал подполковником. После создания в 1884 году Приамурского генерал-губернаторства, которому вскоре была подчинена и Забайкальская область, и Приамурского военного округа первый генерал-губернатор и командующий войсками генерал- адъютант барон Андрей Николаевич Корф приблизил к себе этого опытного офицера-генштабиста, которому с семьёй пришлось перебраться в Хабаровск. По его указанию Иван Надаров участвовал в так называемых Съездах сведущих людей. Причём он же стал и летописцем первых съездов, и его работами исследователи пользуются по сей день. В 1887 году он получил звание полковника. В эти же годы он принимал участие и в изысканиях будущей трассы Транссибирской железной дороги и работами, связанными со строительством Владивостокской крепости. 21 декабря 1887 года молодой полковник (ему было всего 36 лет) назначен начальником Штаба ещё формирующейся Владивостокской крепости. «На его долю, - пишут исследователи из столицы Приморья, - выпал нелёгкий труд формирования Штаба и налаживание его повседневной работы, но справился он с этим делом вполне успешно, тем более что фактически ему пришлось руководить Штабом крепости уже второй раз». Через некоторое время у Надарова случилась размолвка с генерал-губернатором Корфом (дело касалось того, как правильнее проложить часть трассы Уссурийской железной дороги). В итоге за три с половиной месяца до официального поднятия флага над его крепостью Иван Надаров получил новое назначение. В мае 1889 года его отправили служить от Японского моря к Балтийскому – в Ригу. Здесь он стал начальником штаба 29-й пехотной дивизии и прослужил более 6 лет. Затем его направили в Харьков, где он стал командиром 122-го Тамбовского пехотного полка. И вновь Дальний Восток 23 июня 1897 года Иван Надаров получил новое назначение - помощником «начальника Штаба Приамурского военного округа с переводом в генеральный штаб». Их семья вернулась на Амур, в знакомый Хабаровск. 6 декабря того же года Ивана Павловича за отличие по службе произвели в генерал-майоры. В конце июля следующего года его назначили окружным интендантом. А в 1899 году в Китае вспыхнуло народное восстание против иностранного засилья, названное на Западе «боксёрским». Для его подавления европейские державы, в том числе и Россия, направили свои войска. В 1900-1901 годах состоялся военный поход русских войск в Манчжурию. Основу их составляли части Забайкальского, Амурского и Уссурийского казачьих войск, а также части Приамурского военного округа. И воевать им пришлось не с плохо вооружёнными восставшими, а с регулярными китайскими частями. Интендантская служба в округе к тому времени была хорошо налажена, и русские войска во время военных действий в Китае, в отличие от многих предыдущих кампаний, испытывали минимум затруднений. Известный военный писатель Александр Васильевич Верещагин, брат знаменитого художника, познакомившийся с Надаровым во время Китайского похода, характеризовал его следующим образом: «Иван Павлович – так звали Надарова – был оригинал. Небольшого роста, широкоплечий, ходил переваливаясь. Голос имел басистый. Фуражка его, с длиннейшим козырьком, была известна всему Хабаровску. Надаров, как и генерал Селиванов, хотя с виду был суровый, но в душе был добрый человек, почему подчинённые очень его любили и ценили». За отличие по службе 31 января 1901 года Надарова произвели в генерал-лейтенанты. Исследователи из Владивостока отметили ещё один важный факт: «Служа в Хабаровске, генерал И.П. Надаров продолжал проводить исследования, писать научные статьи, выступать с лекциями и докладами. Весь период службы в Хабаровске он также был председателем Приамурского отдела Императорского Русского географического общества». 9 мая 1901 года генерал-лейтенанта Надарова назначили на должность военного губернатора Забайкальской области, а также командующим войсками Забайкальской области и наказным атаманом Забайкальского казачьего войска, переведя соответственно из Хабаровска в Читу. Главные причины «надаровщины» Татьяна Андреевна Константинова писала об этом правителе:«…новый губернатор имел жёсткий характер, который сильно отличал его от предшественника, что вскоре почувствовали жители вверенной ему Забайкальской области. Самым запомнившимся событием был разгром краеведческого музея и отделения Географического общества; до сих пор в истории Забайкалья этот период называют «надаровщиной». Такой оценки не заслужил не один из губернаторов». И это действительно так. Создавалось впечатление, что в Читу приехал какой-то другой человек. В чём же дело? Какие метаморфозы, радикально изменившие мировоззрение этого человека, произошли в его судьбе на рубеже двух веков? Но начать надо с того, что интеллигенция Читы тогда разительно отличалась от хабаровской и владивостокской, так здесь значительную часть в отличие о тех городов, составляли бывшие каторжане и ссыльные. Так, по данным Всероссийской переписи 1898 года в Забайкальской области проживало 14 312 ссыльных поселенцев, в числе которых было много народников. Непосредственно в Чите в тот период проживало около 70 известных бывших членов партий «Земля и воля» и «Народная воля», вышедших сюда на поселение после отбытия срока каторги на Каре, в Акатуе и других каторжных тюрьмах. Среди них были, по выражению Емельяна Ярославского, «люди с большим прошлым», имена которых для читинской молодёжи были окружены ореолом героизма. Понятно, что для прибывшего губернатора имели несколько иной ореол. Объединяющими центрами для такого рода интеллигенции в Чите и были тогда краеведческий музей и отделение Географического общества. Это впоследствии в своих воспоминаниях, написанных в 1920-е годы, признал создатель этих двух учреждений Алексей Кириллович Кузнецов. По ним то и нанёс удар новый губернатор. «Если для Мациевского, - писала Татьяна Константинова, - директор музея А.К. Кузнецов был подвижником, просветителем, активно творящим добро человеком, то для Надарова он был, в первую очередь, бывшим ссыльнокаторжным. Трудно представить как Надаров, будучи хорошо образованным человеком, мог так мстительно расправиться не только с людьми, а с музеем, который был гордостью всех горожан (эту мысль стоит особо запомнить – А.Б.). С 1901 по 1904 годов деятельность Отдела Географического общества и музея практически прекратилась. А.К. Кузнецов из-за нападок Надарова вынужден был оставить обязанности директора и до 1904 года не принимал участия в работе Географического общества. Новым губернатором были созданы невозможные условия для развития культуры Забайкалья». Но при этом Иван Павлович оставался поклонником науки и культуры. Побывавший в Чите в 1902 году генеральный секретарь Общества коммерческой географии Франции Поль Лаббе, в книги «У лам Сибири» рассказал, что губернатор Надаров не только лично сводил его на экскурсию в музей, но и дал возможность несколько дней в нём поработать. Тогда же забайкальский губернатор пару раз попал на страницы издававшейся в Германии «Искры». В начале 1902 года за границей прибыл читинец Емельян Губельман (в будущем Емельян Ярославский). Он установил связи с заграничными русскими социал-демократическими группами и без колебания примкнул к «Искре», став её постоянным и активным сибирским и забайкальским корреспондентом. Надарову досталось и за разгон первой первомайской даже не демонстрации, а так встречи в пригородном лесу. Ну, и за закрытие музея, включая его павильон, построенный в виде дацана, его «отхлестали» по полной. В связи с последним досталось и епископу Забайкальскому и Нерчинскому Мефодию, который де и подбивал Надарова прикрыть музей. «Он (И. Надаров – авт.) нашёл горячее сочувствие в местном архиерее Мефодии, - писал читинский «искровец», - человеке грубом, неразвитом». К слову сказать, именно владыка Мефодий, с 1898 года возглавлявший местную епархию, в 1901 году был избран председателем комитета по сбору средств для помощи семьям воинам, принимавшим участие в китайском походе. По его же инициативе во время русско-японской войны для раненных предоставляются помещения миссионерского училища и женского Богородицкого монастыря. А в период подавления так называемой «Читинской республики» 1905 года он выступил в качестве ходатая перед бараном Павлом Ренненкампфом за отмену смертных приговоров (в том числе и для директора краеведческого музея Алексея Кирилловича Кузнецова). Недавний исследователь Дальнего Востока Иван Надаров, любивший когда- то коллекционировать предметы культа народов этого огромного региона и соседней Маньчжурии, стал за прошедшие годы более верующим и одновременно более нетерпимым не только к революционерам, но и вообще к либералам. Похоже, для этого у отца большого семейства имелись серьёзные личные мотивы. Как уже отмечалось, Иван Павлович имел большое семейство. У них с Анной Валерьевной было пятеро детей. Понятно, что каждый отец мечтает, чтобы его стали достойными продолжателями его дела. Его сын Борис окончил военное училище, стал офицером, поступил в Михайловскую артиллерийскую академию и оказался в рядах… революционеров-террористов. Сведения о нём обнаружились в воспоминаниях, оставленных бывшим начальником Московского охранного отделения, жандармским полковником Александром Мартыновым (они включены в изданный в 2004 году в Москве двухтомник «Охранка»: Воспоминания руководителей охранных отделений»). «Если мне не изменяет память, - писал этот мемуарист, - весной 1903 года Петербургское охранное отделение арестовало двух офицеров, слушателей Артиллерийской академии, препроводило в наше управление «досье» на них, где значилось, что они вошли в подпольную террористическую организацию, руководимую названным Гершуни и замышлявшую ряд политических убийств». Сразу отмечу, что речь шла о так называемой Боевой организации созданной в 1901 году партии социалистов-революционеров (эсеров), возглавляемой до 1903 года Григорием Гершуни (Исааком Гершем). «Арестованные, поручик Григорьев и поручик Надаров (его отец занимал высокий командный пост в Забайкалье), были немедленно доставлены в управление из Петропавловской крепости для допроса, - рассказывал А. Мартынов. - …Показания этих офицеров, совсем ещё молодых людей, сводились к подробному описанию вовлечения их в подпольную «эсеровскую» организацию, имевшую задачей использование их в качестве террористов». Обоих горе-террористов, как написал А. Мартынов, судили и «разжаловали в рядовые с зачислением на службу где-то в Туркестанских частях». Хотя отца в должности и оставили, ему пришлось с полна ответить за сына. В этом, как можно предположить, и крылась одна из важнейших причин появления «надаровщины». Что же касается его конфликтов с евреями и бурятами, то тут причины надо искать в его украинских корнях. Он, как многие выходцы в большие чины не великороссы, как в империи именовали русских, часто старался быть, по выражению Ленина, «большим русским, чем сами русские». Ну и все требования закона (в том числе и реформирования бурятского самоуправления) выполнял неукоснительно, наказывая всех сопротивлявшихся. Вместе с тем и в годы его правления происходили положительные перемены и события, тем более, что в то время только начинала свою работу Забайкальская железная дорога, шло строительство Читинского вокзала и строился целый посёлок железнодорожников на Чите I. Губернатор оказывал посильную помощь в этих и других преобразованиях в крае. Наконец в 1904 году вспомнили о его интендантском опыте. В тылу Маньчжурской армии Но прежде стоит сказать несколько слов о его Борисе. Как удалось установить исследователям из Владивостока, его действительно разжаловали в рядовые и отправили служить в Туркестанский военный округ. Примерно через год вернули офицерский чин. Уже в 1903 году Борис Надаров оказался в Чите, где «засветился» в местной прессе как член благотворительного музыкально-драматического кружка (такие начинания его отец поддерживал). В 1904 году он уже был поручиком в 33-й артиллерийской бригаде, дислоцированной в Киеве, в феврале 1904 года его перевели в Восточно-Сибирский стрелковый артиллерийский дивизион, дислоцировавшийся в Порт-Артуре, развёрнутый в 3-ю Восточно-Сибирскую стрелковую артиллерийскую бригаду, которую вывели из Порт-Артура и отправили на реку Ялу. Довелось ему принять участие в боях русско-японской войны. В 1906 году он уже оказался во Владивостоке старшим офицером 2-й батареи 3-й Восточно-Сибирской стрелковой артиллерийской бригады в чине штабс-капитана. Начало той войны показало, что нормальной интендантской службы в Маньчжурии у русских армий нет. Воровать все близкие к интендантству стали буквально с первого дня войны. Вот навести порядок и направили Ивана Надарова, который стал начальником военно-окружных управлений Маньчжурской армии, то есть лицом, ответственным за снабжение войск всем необходимым. Он занимал эту должность с 12 апреля 1904 года по 23 февраля 1905 года, а с 23 февраля 1905 по 25 апреля 1906 года в связи с реорганизацией системы управления войсками был Главным начальником тыла Маньчжурских армий. Как констатировал читинский краевед Валерий Филоненко, «Иван Надаров, благодаря своей железной воле, сумел навести на складах учёт и порядок, а затем и снабжение постоянно отступавшей армии». Огромную помощь он оказывал и системе госпиталей. Но пресечь воровство своих подчинённых он так и не смог. И за это уже после войны главную ответственность попытались возложить именно на него. В результате Ивану Надарову, бывшему в тот момент генерал-губернатором Степного края, пришлось уйти в отставку. 8 июня 1908 года Ивана Павловича произвели в генералы от инфантерии с увольнением от службы с мундиром и пенсией. Однако через пару лет после его отставки в 1910 году расследованием безобразий с военными поставками занялась ещё одна комиссия, которую возглавил сенатор Антон Глищинский. Он лично задал прямой вопрос харбинскому предпринимателю И.В. Кулаеву: «А начальник тыла Надаров брал взятки или нет?», на который последовал совершенно определённый ответ: «Из главной администрации интендантства я знаю только двух лиц, безупречных в этом отношении: это генерал Надаров и заведующий передвижением войск полковник Захаров». Какого-либо прямого компромата на Надарова ревизующий сенатор не нашёл. Печальный финал Приморским историкам удалось установить, чем занимался после отставки Иван Павлович, и как сложилась его судьба в годину революционных потрясений. С супругой они поселились в родном Константинограде. На своём участке земли он построил большой двухэтажный дом, рассчитанный на одновременное размещение всех детей с их семьями. А для мамы Пелагеи Фёдоровне, которая всю жизнь прожила в глинобитной мазанке и категорически отказывалась жить с ними в доме, в саду он построил традиционную украинскую хату. В отставке Иван Павлович много занимался придомовым садом. Сохранилась фотография, на которой он демонстрирует подросшую яблоню. Но вскоре началась Первая мировая война и Надаровы жили с тревогой об отправившихся на фронт сыновьях. А затем пришёл 1917 год, а за ним растянувшаяся на несколько лет кровопролитная гражданская война. Владивостокским историкам удалось выяснить, что их сыновья Борис и Глеб были активными участниками белого движения на Юге России. «В 1918 г. Борис умер от тифа в Екатеринодаре, его семья осталась в России. Другой его сын, военный инженер полковник Глеб Иванович Надаров, эвакуировался в 1920 г. из Крыма в Югославию, но его семья не смогла за ним последовать и осталась в России. В Югославии оказался и его сын Павел, а сын Виктор остался в Китае. Его внук Владимир Васильевич Коренев, совсем ещё молодой человек гимназического возраста, на глазах родителей неожиданно прыгнул в отходящий поезд с войсками Добровольческой армии, отступил вместе с ней в Крым и оказался в конечном итоге во Франции, а обезумевшие от ужаса отец и мать никогда больше его не увидели». Часть родных продолжала жить с ними в большом доме Ивана Павловича. В 1920 году Ивана Павловича средь бела дня забрали прямо из дома и повели на расстрел в местную ЧК. Именно этот факт дал основание известному приморскому историку Амиру Хисамутдинову в ряде работ начала 21-го века написать о том, что Иван Надаров и был тогда расстрелян. Однако, как удалось установить авторам книги про Владивостокскую крепость, тогда он выжил. «Из дома выскочили многочисленные домочадцы и подняли шум, - рассказывается в их очерке. - На шум выскочили соседи и присоединились к процессии, также поднимая шум и крик, на которые уже выскочила из домов целая улица. К зданию ЧК направилась огромная и шумная процессия, носящая характер несанкционированного шествия. Совершено случайно в этот момент в Константинограде оказался один из руководителей украинского правительства, председатель Оргбюро по восстановлению промышленности Украины и член Всеукраинского революционного комитета Влас Чубарь. Этот комиссар, встревоженный таким развитием событий, подошёл к толпе, поинтересовался поводом шума и распорядился старика-генерала отпустить, а чекистам приказал как можно скорее ретироваться. Торжествующая толпа с генералом во главе двинулась обратно. С горечью и изумлением читал потом Иван Павлович заголовок заметки в одной из местных газет, которую ещё не успели закрыть большевики: «Генерала Надарова спасли константиноградские жиды!». Этот эпизод свидетельствует о том, что старый генерал пользовался огромным авторитетом в своём городе, в том числе и среди евреев, простивших ему антисемитские выходки в Забайкалье». А вот его верная супруга Анна Валериановна без последствий этот ужас пережить не смогла и в том же 1920 году умерла. В 1922 году умерла его дочь Ольга Ивановна Коренева, проживавшая со своей семьёй в их доме. Этого удара судьбы уже Иван Павлович пережить не смог. И умер в том же 1922 году (точная дата смерти пока неизвестна). Его родным в разных местах страны и мира пришлось тоже, как говорится, хлебнуть горя сполна. Но это уже другая история. *** Главным наследием Ивана Павловича Надарова стали его работы по географии, истории и этнографии. Они послужили своего рода учебниками для многих его последователей, занимавшихся и продолжающих заниматься исследованиями Дальнего Востока.