Штурм Хайларской крепости. Советско-японская война
Наткнулся на довольно любопытную статью читинского историка Нины Беломестновой от 2015 года. Статья о об одном из эпизодов советско-японской войны 1945 года. Кто желает с полной версией статьи может ознакомиться ТУТ.
Я воспользовался только теми фрагментами, которые мне показались интересными и важными.
Японский типовой железобетонный пулеметный ДОТ
Неожиданный поворот события приняли у скалистой гряды гор на подступах к Хайлару. Здесь передовой отряд 36-й армии Забайкальского фронта натолкнулся на непредвиденную преграду – вражескую цитадель, упрятанную в недрах сопок. Штурм Хайларской крепости длился 10 дней, бои были кровопролитными: в боях за японский подземный бастион погибло 1238 красноармейцев.
Вот что пишет полковник в отставке Алексей Бариленко (во время боевых действий он был комсоргом батальона 205-й танковой бригады):
«Наша бригада сейчас сосредоточена близ села Старый Цурухайтуй у реки Аргунь; нам поставлена задача на рассвете 9-го августа переправиться через Аргунь и в составе передового отряда 36-й армии вести наступление в направлении Хайлара.
Состав передового отряда 36-й армии: 205-я танковая бригада, 152-й стрелковый полк, 491-й самоходно-артиллерийский дивизион, 158-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион, 97-й артполк, по одному дивизиону 176-го миномётного и 32-го гвардейского миномётного полков, а также зенитно-артиллерийского полка и одной роты инженерно-саперного батальона. Возглавил формирование генерал-майор Бурмасов.
9 августа ранним утром танки один за другим двинулись к Аргуни, и по подготовленной саперами понтонной переправе перешли на правый берег реки, устремились к Хайлару. На пути к китайскому городу наш передовой отряд сопротивления японцев не встречал, не считая стычки разведчиков с японской охраной у моста через речку Хайлархе.
В этот же день ближе к вечеру на подступах к Хайлару подразделения бригады развернулись в боевой порядок, устремились вперёд. Но при атаке на город встретили плотный огонь японских батарей.
Огнём из пулеметов японцы вынудили наших бойцов приостановить атаку и залечь.
Советские мотострелки сражались храбро, но японцы, занимая более выгодные и хорошо оборудованные огневые позиции (размещённые в дотах и дзотах орудия и пулемёты японцев были заранее пристреляны по ориентирам), не давали возможности подняться бойцам, они несли большие потери. Последовала команда комбрига, и батальоны направились в обход артиллерийских позиций японцев. Выйдя к реке, с ходу ведя огонь из пушек и пулемётов, мотострелковый батальон устремился к железнодорожной станции.
После взятия Хайлара бригада продолжила наступление вдоль железной дороги в направлении на Большой Хинган. Уничтожение японского гарнизона Хайларского укрепрайона было поручено подошедшей стрелковой дивизии под командованием генерала Замахаева».
Город Хайлар
10 августа в 22.00 командир 94-й стрелковой дивизии генерал-майор И. В. Замахаев прибыл в Хайлар и принял от генерал-майора В. А. Бурмасова командование частями, ведущими бой за Хайларский укрепрайон.
Японцы имели явное преимущество в расположении войск, они засели в утробе скалистых сопок за толщей природных гранитных стен, выведя на их поверхность множество наблюдательных пунктов и огневых точек. Но выяснить это удалось далеко не сразу.
Первые четыре дня наши бойцы несли большие потери, нарываясь на прицельный обстрел из вражеских дотов, противник же оставался практически неуязвимым.
О том, что в районе железнодорожной станции Хайлар скопилось большое количество японских войск, было известно из авиаразведки. Но вот наличие подземной крепости в горах на подступах к Хайлару явилось для командования 36-й армии полной неожиданностью.
"Агентура доносила о секретном объекте, - пишет Беломестнова. - Сотруднику отдела военной разведки 36-й армии Забайкальского фронта, китайцу по национальности, в 1942 г. удалось узнать, что японцы расстреляли несколько тысяч рабочих-китайцев после завершения строительства важного стратегического объекта под Хайларом. Уже одно это должно было насторожить командование Забайкальского фронта и Генштаб при планировании наступательной операции – к подобной практике японские военные прибегали при создании особо секретных объектов. Но к сообщению китайца-разведчика не было проявлено должного внимания".
Просчёты разведки и, как оказалось, переоценка мощи «танкового кулака» дали о себе знать.
Японцы практически без боя уступили нашим войскам значительную территорию Маньчжурии от границ СССР до подступов к Хайлару, где был сооружён мощный военный объектХайларская подземная крепость, предназначенная (впервые в военной истории!) не только для обороны, но и для нападения.
Вот как вспоминает об этом житель Читы, танкист Георгий Кряжев, воевавший в составе передового отряда 36-й армии:
«Наши танки двигались по низине, а японцы укрепились на сопках<…>. Японец, помню, подпустил наши танки на четыреста метров, и на тебе: ловушка! Нашим танкам ни вперёд, ни назад не двинуться: японцы вырыли под горой Ао-Бао (в советских источниках встречается разночтение: эта сопка именуется как Аботу, или Оботу – Беломестнова.) траншеи глубиной где-то в полтора метра, наполнили их водой – протоки провели от близлежащей речушки. <…> Тут мы и застопорились, а японцы бьют нас прямой наводкой, заранее, гады, пристрелялись. Пришлось спешно организовывать дымовую завесу, но дым быстро ветром развеяло, нашу танковую колонну противник хорошо просматривал. Как на ладони… Командир отдал приказ выйти из зоны обстрела, двигаться в обход на станцию Хайлар».
Артиллерийские орудия также оказались бесполезными. Уместно здесь привести свидетельство фронтовика-артиллериста Михаила Юринского:
« …y японцев – Хайларский укрепрайон: минное поле, за ним двухэтажные шестиамбразурные доты. А в глубине территории – водонапорная башня, на которой очень много миномётных расчётов. Мы на открытой местности, они – примерно в километре от нас. Все наши позиции – как на ладони, а у японцев все квадраты для ведения огня уже пристреляны. И когда с водонапорной башни огонь по нам открыли, столько людей за два дня положили…
Я был командиром 45-миллиметрового орудия, но стояли мы вместе с пехотой, так что наравне со всеми под разделку попали. Очень много людей погибло.
Через два дня наши артиллеристы эту башню сбили. Мы вздохнули посвободнее, начали атаковать доты. Стреляем 45-миллиметровыми бронебойными снарядами. Рикошетят. Стреляем подкалиберными. Рикошетят. Потом выдвинули на позицию несколько тяжёлых танков КВ («Клим Ворошилов»), они открыли огонь из 76-миллиметровых пушек. Бесполезно. Очень толстые бетонные стены, которые нашей артиллерии были не по зубам …».
Японский расчет пулемета
Семья эмигранта, забайкальского казака Перминова, жила на окраине Хайлара. 9 августа 1945 года начался налёт советской авиации. Авиация бомбила город Хайлар и мост через реку – в три захода, – такую наводку получили военные лётчики. На сопки ни одна бомба не была сброшена. Вадим Перминов, в то время пятилетний мальчишка (в настоящее время –житель Читы), вспоминает:
«Cосед наш, Женя Бурмас, тогда он был ещё совсем молодым парнем, работал у японцев водителем, посадил наше семейство – отца в это время дома не было – в японский грузовик, накрыл сверху брезентом. Бурмас привёз нас к деду на заимку за городом. Там поспокойнее было. Правда, не так далеко, у посёлка Кудахан, это в пяти километрах от Хайлара, стояли советские гаубицы – “обрабатывали” крепость в сопках. Пацаны, что постарше меня, после того как бои утихли, лазили на сопку Амбон (Обату – авт.), под которой бои развернулись, находили невзорвавшиеся снаряды. Снаряды лишь бороздили скальные породы на склонах горы и отлетали в сторону на десятки метров, не взорвавшись. <…> Я это от старших слыхал. Родители ещё несколько лет после запрещали нам к сопке приближаться – там опасно было из-за снарядов».
Тактика, сотни раз оправданная в сражениях на Западном фронте, рассчитанная на то, что авиация и артиллерия подготовят плацдарм для наступления, танки усилят эффект и сметут на своём пути заградительные укрепления, а пехота завершит штурм военного объекта или стратегической высоты, – на этот раз не сработала, - считает Беломестнова. Основной удар в первые дни штурма Хайларской крепости пришёлся на пехоту.
Но атаки пехотинцев захлёбывались – одна за другой: подходы к дотам и дзотам в горе Обату, на Западной и Северной сопках были заминированы. В этих тяжелейших условиях, когда наши войска несли большие потери, командование Советской Армии применило новую тактику ведения боя: инженерно-сапёрным подразделениям было приказано обеспечивать проходы в минных полях, а пехоте – уничтожать вражеские огневые точки: взрывать их гранатами, динамитом, жечь огнём.
О том, как это происходило, вспоминает участник боёв, артиллерист Михаил Юринский:
«И тогда отдали приказ привезти динамит. От каждого подразделения выбрали несколько человек. И ночью мы потащили к дотам ящики с взрывчаткой. Сапёры предварительно сделали нам проходы, чтобы мы на минах не рвались. Всю ночь работали. А на рассвете весь динамит разом взорвали. Так они (японские солдаты – авт.), бедненькие, кто жив остался, с поднятыми руками повыскакивали из дотов. Из ушей, из носа кровь течёт –
очень мощный взрыв получился».
С 12 по 14 августа воины 94-й и 210-й стрелковых дивизий вели упорные бои за овладение основными узлами сопротивления Хайларского укреплённого района, они сумели уничтожить десятки долговременных оборонительных сооружений. Но такой метод ведения боёв – кровопролитный, советская сторона несла большие потери. Не раз случалось, что взорванный и, казалось бы, обезвреженный дот противника оживал снова. Будто из-под земли там появлялся артиллерийский расчёт и вновь вёл огонь по нашим бойцам. Такое повторялось не единожды и заставляло искать ответ: где находятся подходы к вражеским долговременным огневым точкам.
Красноармейцы, сумевшие в ходе атак прорваться на склоны сопок, временами слышали подземный гул.
Вот как об этом пишет участник битвы, житель Агинского аймака, Читинская
область, Дугаржап Жапхандаев:
«<…> В японских окопах никого не оказалось. Будто сквозь землю провалились. И живые, и мёртвые. Вот уже полчаса я отдыхаю на вершине, возле кучи наваленных серых камней. Становится жарко. Что-то неясное тревожит мою душу. В который раз прижимаю ухо к щербатой поверхности камня, и мне кажется, что где-то далеко-далеко ровно работает мотор. Звук вибрирует в камнях. <…> А вдруг тут всё взорвётся? Мне становится страшно.<…> Да ведь под землёй мотор работает!».
Другой участник штурма Хайларской крепости житель Ононского района Забайкальского края, Иван Петрученко вспоминает:
«Я к разведроте был прикреплён, и мы тем временем к японцам с тыла зашли, обогнули сопку. Наше задание: уничтожать японских пулеметчиков-камикадзе. Они с пулемётами на горе под запаянными металлическими колпаками сидели, пулей такую оболочку не пробьёшь. Так мы изловчились со спины к ним подбираться и под колпак тлеющую телогрейку подсовывали, они там вскорости от удушья погибали. Никак мы поначалу не могли понять, как эти самые камикадзе под железный колпак попали – никаких подходов не видно. Оказалось, тайные лазы шли из глубины горы».
Бурят из Агинского аймака старший лейтенант Дугаржап Жапхандаев в своей документальной повести рассказал далее о том, как впервые был обнаружен ход под землю:
«Чёрный дым над полем развеялся и обнажил на склоне горы серый прямоугольник. На нас, почти над самой землёй, косо смотрела чёрная дыра в сером бетоне. <…> ДОТ мы взяли. Говорят, что пришли сапёры и будут взрывать. Присев в неглубоких окопах, ждём. Ухнуло! Показалось, что земля разверзлась под ногами. Слышно, как падают камни и куски бетона. <…> Мы побежали и вдруг остановились, как вкопанные, набегая друг на друга. Траншея вдруг оборвалась, перед нами громоздилась и дымилась груда искорёженного бетона, железных прутьев. Кажется, в гору есть отсюда ход… Видна железная дверь. Теперь понятно, почему на поле была такая твёрдая и каменистая почва. Она вся была вытащена из горы. Выровняв, на ней посадили пшеницу. А ДОТ охраняет вход в гору. Японцы живут в горе и выходят оттуда по ночам, как волки на охоту! <…> Сейчас в этой горе о чём-то совещаются японцы. Что они замышляют? Мы видели только один вход в гору. А сколько их всего? Может быть, под горой целый город? Надо взять «языка». Но какой из смертника «язык»? Живым ни один из них не сдастся. Иначе, наши бы давно всё разузнали об этой горе».
14 августа командующий армией генерал-лейтенант А. А. Лучинский создал оперативную группу в составе 94-й и 293-й стрелковых дивизий и двух отдельных артиллерийско-пулеметных бригад, усиленных тяжёлой артиллерией. Группе было приказано уничтожить противника в узлах сопротивления и овладеть Хайларской крепостью.
Миномётные орудия, наши прославленные «катюши», пробили вершину горы Ао-Бао – здесь толщина природного гранитного потолка была лишь 2 метра, толщина стен у подножия гор – около 5–7 метров. Отверстия для воздуха в крепости японцев оказались забитыми осколками и каменной пылью: в казармах, лазарете и штабе 80-й бригады стало нечем дышать.
А главное, сотни, тысячи крыс наводнили рукотворные пещеры в сопках. Грызунов привлёк запах крови раненых при миномётном обстреле и обвале скальных пород японских солдат.
Крысы обгладывали трупы убитых, нападали на пациентов лазарета и, вконец обнаглев, накидывались на забывшихся во сне нынешних обитателей крепости. На место застреленных или растоптанных тварей из щелей и нор тотчас выкатывались новые несметные стаи грызунов. Сдаться в плен казалось менее унизительным, чем быть заживо обглоданными крысами.
Комендант крепости генерал Номура вывел на поверхность своих уцелевших при миномётном обстреле подчинённых, признал полное поражение. В этот день войскам группы генерала Фоменко сдались в плен 2200 человек, в том
числе 80 японских офицеров.
Советские документы, рассекреченные в конце ХХ в., в их числе протоколы допросов военачальников японской Квантунской армии, лишь теперь в полной мере позволяют оценить масштаб и значимость происшедшего события.
На допросе командир 80-й отдельной смешанной бригады, комендант Хайларского укреплённого района генерал-майор Номура рассказал, что плана отступления у японских военных, засевших в подземном бастионе, не существовало.
Выдержка из протокола допроса:
Вопрос:
- С какого времени Вы вступили в командование 80-й отдельной смешанной бригадой?
Ответ:
С марта месяца 1945 года. <…> 80-я отдельная смешанная бригада должна была оборонять Хайларский УР до последнего солдата, и в приказе даже не указывалось, куда бригада должна отходить в случае невозможности удержать позиции…
Вопрос:
- Вы догадывались, почему 119 пд уходит из Хайлара и могли из этого сделать вывод о планах и намерениях японского командования?
Ответ:
- Нет. Видимо, так нужно было (...) Я считаю, что Хайларский укрепрайон был одним из лучших укреплённых районов в Маньчжурии. Он строился с 1934 года и по последнему слову техники. Средств израсходовано на его строительство много. Хайларский УР состоит из ряда узлов сопротивления, железобетонных сооружений, дерево-земляных сооружений, огневых точек, зенитно-артиллерийских точек, нарыто много ходов сообщения, много противотанковых рвов, много наблюдательных пунктов. Оборона построена круговая, рассчитанная на длительное сопротивление, с учётом рельефа местности (сопки).
Вопрос:
- Почему же так: Вы собирались оборонять такой важный район, как Хайларский УР, а плана обороны не имели?
Ответ:
- … Я не знал истинного намерения вышестоящего командования. Знал только одно: я со своей бригадой должен был удержать хайларские позиции.
Вопрос:
- На какой срок сопротивления было рассчитано боеприпасов, горючего, продовольствия Хайларского УРа? Ответ:
- Продовольствие – на месяц, боеприпасов было много, но сколько – не знаю.
По мнению Беломестниковой у японского гарнизона не было плана отступления потому что Хайларский УР прикрывал лаборатории по созданию бактериологического оружия.
Один из филиалов по производству бактериологического оружия, «отряд 543», был расположен непосредственно в Хайларе, а головной «отряд 731» – в двадцати километрах от Харбина, ближайший укрепрайон – Хайларский. Отряды № 731 и 100 имели густую сеть филиалов, приданных частям и соединениям японской Квантунской армии, расположенных на основных стратегических направлениях на границе с Советским Союзом.
Арсенал бактериологического оружия к лету 1945 года был огромен – позволял уничтожить с помощью смертельных болезней не одну армию. Только в филиале № 543 в Хайларе летом 1945 года одновременно содержалось около 13 тысяч крыс, предназначенных для разведения чумных блох – путём вскармливания их на грызунах. По заключению судебно-медицинской экспертизы, производственная мощность отряда № 731 и 100 (располагался в 10 км южнее г. Чанчунь) и характер их деятельности были рассчитаны на ведение активной бактериологической войны.
Удар готовился против Красной армии. Главнокомандующий японской Квантунской армии генерал Ямада Отодзо в своих показаниях на Хабаровском процессе не скрывал этого:
«(…)Отряд 731 был организован в целях подготовки бактериологической войны главным образом против Советского Союза…»
"Врачи" японского «отряда 731» на банкете в Харбине
Крепость пала. Но угроза распространения чумы по-прежнему оставалась вполне реальной. И под ударом были не только наши красноармейцы, но и мирные жители маньчжурского города Хайлар, близлежащих китайских деревень и городков.
Фронтовик Иван Петрученко вспоминает:
«В катакомбах Хайларской подземной крепости трупы японских солдат начали гнить, расплодились крысы в немыслимых количествах. Когда мы спускались вниз, прямо по ним шли. Кто из наших без сапог – худо пришлось… Крысиные стаи из подземного убежища японцев набеги к реке Иминьхэ и на город Хайлар начали делать. А хайларцы-то наслышаны были о замыслах японцев извести противника с помощью болезней: эпидемии чумы уж очень опасались – в соседнем городке жители от чумных блох чуть не в одночасье повымерли… Обратились к нашему командованию за помощью. Пришлось нам и сапёрам срочно расчищать завалы в крепости, трупы японцев наружу вытаскивать, все помещения в подземном бастионе хлоркой и дезраствором заливать. Наши солдаты всем этим занимались. Только так с нашествием крыс справились».
Битва за Хайларскую крепость длилась 10 суток. Десять дней, что, по сути, спасли азиатский мир от нашествия чумы…
Я воспользовался только теми фрагментами, которые мне показались интересными и важными.
Японский типовой железобетонный пулеметный ДОТ
Неожиданный поворот события приняли у скалистой гряды гор на подступах к Хайлару. Здесь передовой отряд 36-й армии Забайкальского фронта натолкнулся на непредвиденную преграду – вражескую цитадель, упрятанную в недрах сопок. Штурм Хайларской крепости длился 10 дней, бои были кровопролитными: в боях за японский подземный бастион погибло 1238 красноармейцев.
Вот что пишет полковник в отставке Алексей Бариленко (во время боевых действий он был комсоргом батальона 205-й танковой бригады):
«Наша бригада сейчас сосредоточена близ села Старый Цурухайтуй у реки Аргунь; нам поставлена задача на рассвете 9-го августа переправиться через Аргунь и в составе передового отряда 36-й армии вести наступление в направлении Хайлара.
Состав передового отряда 36-й армии: 205-я танковая бригада, 152-й стрелковый полк, 491-й самоходно-артиллерийский дивизион, 158-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион, 97-й артполк, по одному дивизиону 176-го миномётного и 32-го гвардейского миномётного полков, а также зенитно-артиллерийского полка и одной роты инженерно-саперного батальона. Возглавил формирование генерал-майор Бурмасов.
9 августа ранним утром танки один за другим двинулись к Аргуни, и по подготовленной саперами понтонной переправе перешли на правый берег реки, устремились к Хайлару. На пути к китайскому городу наш передовой отряд сопротивления японцев не встречал, не считая стычки разведчиков с японской охраной у моста через речку Хайлархе.
В этот же день ближе к вечеру на подступах к Хайлару подразделения бригады развернулись в боевой порядок, устремились вперёд. Но при атаке на город встретили плотный огонь японских батарей.
Огнём из пулеметов японцы вынудили наших бойцов приостановить атаку и залечь.
Советские мотострелки сражались храбро, но японцы, занимая более выгодные и хорошо оборудованные огневые позиции (размещённые в дотах и дзотах орудия и пулемёты японцев были заранее пристреляны по ориентирам), не давали возможности подняться бойцам, они несли большие потери. Последовала команда комбрига, и батальоны направились в обход артиллерийских позиций японцев. Выйдя к реке, с ходу ведя огонь из пушек и пулемётов, мотострелковый батальон устремился к железнодорожной станции.
После взятия Хайлара бригада продолжила наступление вдоль железной дороги в направлении на Большой Хинган. Уничтожение японского гарнизона Хайларского укрепрайона было поручено подошедшей стрелковой дивизии под командованием генерала Замахаева».
Город Хайлар
10 августа в 22.00 командир 94-й стрелковой дивизии генерал-майор И. В. Замахаев прибыл в Хайлар и принял от генерал-майора В. А. Бурмасова командование частями, ведущими бой за Хайларский укрепрайон.
Японцы имели явное преимущество в расположении войск, они засели в утробе скалистых сопок за толщей природных гранитных стен, выведя на их поверхность множество наблюдательных пунктов и огневых точек. Но выяснить это удалось далеко не сразу.
Первые четыре дня наши бойцы несли большие потери, нарываясь на прицельный обстрел из вражеских дотов, противник же оставался практически неуязвимым.
О том, что в районе железнодорожной станции Хайлар скопилось большое количество японских войск, было известно из авиаразведки. Но вот наличие подземной крепости в горах на подступах к Хайлару явилось для командования 36-й армии полной неожиданностью.
"Агентура доносила о секретном объекте, - пишет Беломестнова. - Сотруднику отдела военной разведки 36-й армии Забайкальского фронта, китайцу по национальности, в 1942 г. удалось узнать, что японцы расстреляли несколько тысяч рабочих-китайцев после завершения строительства важного стратегического объекта под Хайларом. Уже одно это должно было насторожить командование Забайкальского фронта и Генштаб при планировании наступательной операции – к подобной практике японские военные прибегали при создании особо секретных объектов. Но к сообщению китайца-разведчика не было проявлено должного внимания".
Просчёты разведки и, как оказалось, переоценка мощи «танкового кулака» дали о себе знать.
Японцы практически без боя уступили нашим войскам значительную территорию Маньчжурии от границ СССР до подступов к Хайлару, где был сооружён мощный военный объектХайларская подземная крепость, предназначенная (впервые в военной истории!) не только для обороны, но и для нападения.
Вот как вспоминает об этом житель Читы, танкист Георгий Кряжев, воевавший в составе передового отряда 36-й армии:
«Наши танки двигались по низине, а японцы укрепились на сопках<…>. Японец, помню, подпустил наши танки на четыреста метров, и на тебе: ловушка! Нашим танкам ни вперёд, ни назад не двинуться: японцы вырыли под горой Ао-Бао (в советских источниках встречается разночтение: эта сопка именуется как Аботу, или Оботу – Беломестнова.) траншеи глубиной где-то в полтора метра, наполнили их водой – протоки провели от близлежащей речушки. <…> Тут мы и застопорились, а японцы бьют нас прямой наводкой, заранее, гады, пристрелялись. Пришлось спешно организовывать дымовую завесу, но дым быстро ветром развеяло, нашу танковую колонну противник хорошо просматривал. Как на ладони… Командир отдал приказ выйти из зоны обстрела, двигаться в обход на станцию Хайлар».
Артиллерийские орудия также оказались бесполезными. Уместно здесь привести свидетельство фронтовика-артиллериста Михаила Юринского:
« …y японцев – Хайларский укрепрайон: минное поле, за ним двухэтажные шестиамбразурные доты. А в глубине территории – водонапорная башня, на которой очень много миномётных расчётов. Мы на открытой местности, они – примерно в километре от нас. Все наши позиции – как на ладони, а у японцев все квадраты для ведения огня уже пристреляны. И когда с водонапорной башни огонь по нам открыли, столько людей за два дня положили…
Я был командиром 45-миллиметрового орудия, но стояли мы вместе с пехотой, так что наравне со всеми под разделку попали. Очень много людей погибло.
Через два дня наши артиллеристы эту башню сбили. Мы вздохнули посвободнее, начали атаковать доты. Стреляем 45-миллиметровыми бронебойными снарядами. Рикошетят. Стреляем подкалиберными. Рикошетят. Потом выдвинули на позицию несколько тяжёлых танков КВ («Клим Ворошилов»), они открыли огонь из 76-миллиметровых пушек. Бесполезно. Очень толстые бетонные стены, которые нашей артиллерии были не по зубам …».
Японский расчет пулемета
Семья эмигранта, забайкальского казака Перминова, жила на окраине Хайлара. 9 августа 1945 года начался налёт советской авиации. Авиация бомбила город Хайлар и мост через реку – в три захода, – такую наводку получили военные лётчики. На сопки ни одна бомба не была сброшена. Вадим Перминов, в то время пятилетний мальчишка (в настоящее время –житель Читы), вспоминает:
«Cосед наш, Женя Бурмас, тогда он был ещё совсем молодым парнем, работал у японцев водителем, посадил наше семейство – отца в это время дома не было – в японский грузовик, накрыл сверху брезентом. Бурмас привёз нас к деду на заимку за городом. Там поспокойнее было. Правда, не так далеко, у посёлка Кудахан, это в пяти километрах от Хайлара, стояли советские гаубицы – “обрабатывали” крепость в сопках. Пацаны, что постарше меня, после того как бои утихли, лазили на сопку Амбон (Обату – авт.), под которой бои развернулись, находили невзорвавшиеся снаряды. Снаряды лишь бороздили скальные породы на склонах горы и отлетали в сторону на десятки метров, не взорвавшись. <…> Я это от старших слыхал. Родители ещё несколько лет после запрещали нам к сопке приближаться – там опасно было из-за снарядов».
Тактика, сотни раз оправданная в сражениях на Западном фронте, рассчитанная на то, что авиация и артиллерия подготовят плацдарм для наступления, танки усилят эффект и сметут на своём пути заградительные укрепления, а пехота завершит штурм военного объекта или стратегической высоты, – на этот раз не сработала, - считает Беломестнова. Основной удар в первые дни штурма Хайларской крепости пришёлся на пехоту.
Но атаки пехотинцев захлёбывались – одна за другой: подходы к дотам и дзотам в горе Обату, на Западной и Северной сопках были заминированы. В этих тяжелейших условиях, когда наши войска несли большие потери, командование Советской Армии применило новую тактику ведения боя: инженерно-сапёрным подразделениям было приказано обеспечивать проходы в минных полях, а пехоте – уничтожать вражеские огневые точки: взрывать их гранатами, динамитом, жечь огнём.
О том, как это происходило, вспоминает участник боёв, артиллерист Михаил Юринский:
«И тогда отдали приказ привезти динамит. От каждого подразделения выбрали несколько человек. И ночью мы потащили к дотам ящики с взрывчаткой. Сапёры предварительно сделали нам проходы, чтобы мы на минах не рвались. Всю ночь работали. А на рассвете весь динамит разом взорвали. Так они (японские солдаты – авт.), бедненькие, кто жив остался, с поднятыми руками повыскакивали из дотов. Из ушей, из носа кровь течёт –
очень мощный взрыв получился».
С 12 по 14 августа воины 94-й и 210-й стрелковых дивизий вели упорные бои за овладение основными узлами сопротивления Хайларского укреплённого района, они сумели уничтожить десятки долговременных оборонительных сооружений. Но такой метод ведения боёв – кровопролитный, советская сторона несла большие потери. Не раз случалось, что взорванный и, казалось бы, обезвреженный дот противника оживал снова. Будто из-под земли там появлялся артиллерийский расчёт и вновь вёл огонь по нашим бойцам. Такое повторялось не единожды и заставляло искать ответ: где находятся подходы к вражеским долговременным огневым точкам.
Красноармейцы, сумевшие в ходе атак прорваться на склоны сопок, временами слышали подземный гул.
Вот как об этом пишет участник битвы, житель Агинского аймака, Читинская
область, Дугаржап Жапхандаев:
«<…> В японских окопах никого не оказалось. Будто сквозь землю провалились. И живые, и мёртвые. Вот уже полчаса я отдыхаю на вершине, возле кучи наваленных серых камней. Становится жарко. Что-то неясное тревожит мою душу. В который раз прижимаю ухо к щербатой поверхности камня, и мне кажется, что где-то далеко-далеко ровно работает мотор. Звук вибрирует в камнях. <…> А вдруг тут всё взорвётся? Мне становится страшно.<…> Да ведь под землёй мотор работает!».
Другой участник штурма Хайларской крепости житель Ононского района Забайкальского края, Иван Петрученко вспоминает:
«Я к разведроте был прикреплён, и мы тем временем к японцам с тыла зашли, обогнули сопку. Наше задание: уничтожать японских пулеметчиков-камикадзе. Они с пулемётами на горе под запаянными металлическими колпаками сидели, пулей такую оболочку не пробьёшь. Так мы изловчились со спины к ним подбираться и под колпак тлеющую телогрейку подсовывали, они там вскорости от удушья погибали. Никак мы поначалу не могли понять, как эти самые камикадзе под железный колпак попали – никаких подходов не видно. Оказалось, тайные лазы шли из глубины горы».
Бурят из Агинского аймака старший лейтенант Дугаржап Жапхандаев в своей документальной повести рассказал далее о том, как впервые был обнаружен ход под землю:
«Чёрный дым над полем развеялся и обнажил на склоне горы серый прямоугольник. На нас, почти над самой землёй, косо смотрела чёрная дыра в сером бетоне. <…> ДОТ мы взяли. Говорят, что пришли сапёры и будут взрывать. Присев в неглубоких окопах, ждём. Ухнуло! Показалось, что земля разверзлась под ногами. Слышно, как падают камни и куски бетона. <…> Мы побежали и вдруг остановились, как вкопанные, набегая друг на друга. Траншея вдруг оборвалась, перед нами громоздилась и дымилась груда искорёженного бетона, железных прутьев. Кажется, в гору есть отсюда ход… Видна железная дверь. Теперь понятно, почему на поле была такая твёрдая и каменистая почва. Она вся была вытащена из горы. Выровняв, на ней посадили пшеницу. А ДОТ охраняет вход в гору. Японцы живут в горе и выходят оттуда по ночам, как волки на охоту! <…> Сейчас в этой горе о чём-то совещаются японцы. Что они замышляют? Мы видели только один вход в гору. А сколько их всего? Может быть, под горой целый город? Надо взять «языка». Но какой из смертника «язык»? Живым ни один из них не сдастся. Иначе, наши бы давно всё разузнали об этой горе».
14 августа командующий армией генерал-лейтенант А. А. Лучинский создал оперативную группу в составе 94-й и 293-й стрелковых дивизий и двух отдельных артиллерийско-пулеметных бригад, усиленных тяжёлой артиллерией. Группе было приказано уничтожить противника в узлах сопротивления и овладеть Хайларской крепостью.
Миномётные орудия, наши прославленные «катюши», пробили вершину горы Ао-Бао – здесь толщина природного гранитного потолка была лишь 2 метра, толщина стен у подножия гор – около 5–7 метров. Отверстия для воздуха в крепости японцев оказались забитыми осколками и каменной пылью: в казармах, лазарете и штабе 80-й бригады стало нечем дышать.
А главное, сотни, тысячи крыс наводнили рукотворные пещеры в сопках. Грызунов привлёк запах крови раненых при миномётном обстреле и обвале скальных пород японских солдат.
Крысы обгладывали трупы убитых, нападали на пациентов лазарета и, вконец обнаглев, накидывались на забывшихся во сне нынешних обитателей крепости. На место застреленных или растоптанных тварей из щелей и нор тотчас выкатывались новые несметные стаи грызунов. Сдаться в плен казалось менее унизительным, чем быть заживо обглоданными крысами.
Комендант крепости генерал Номура вывел на поверхность своих уцелевших при миномётном обстреле подчинённых, признал полное поражение. В этот день войскам группы генерала Фоменко сдались в плен 2200 человек, в том
числе 80 японских офицеров.
Советские документы, рассекреченные в конце ХХ в., в их числе протоколы допросов военачальников японской Квантунской армии, лишь теперь в полной мере позволяют оценить масштаб и значимость происшедшего события.
На допросе командир 80-й отдельной смешанной бригады, комендант Хайларского укреплённого района генерал-майор Номура рассказал, что плана отступления у японских военных, засевших в подземном бастионе, не существовало.
Выдержка из протокола допроса:
Вопрос:
- С какого времени Вы вступили в командование 80-й отдельной смешанной бригадой?
Ответ:
С марта месяца 1945 года. <…> 80-я отдельная смешанная бригада должна была оборонять Хайларский УР до последнего солдата, и в приказе даже не указывалось, куда бригада должна отходить в случае невозможности удержать позиции…
Вопрос:
- Вы догадывались, почему 119 пд уходит из Хайлара и могли из этого сделать вывод о планах и намерениях японского командования?
Ответ:
- Нет. Видимо, так нужно было (...) Я считаю, что Хайларский укрепрайон был одним из лучших укреплённых районов в Маньчжурии. Он строился с 1934 года и по последнему слову техники. Средств израсходовано на его строительство много. Хайларский УР состоит из ряда узлов сопротивления, железобетонных сооружений, дерево-земляных сооружений, огневых точек, зенитно-артиллерийских точек, нарыто много ходов сообщения, много противотанковых рвов, много наблюдательных пунктов. Оборона построена круговая, рассчитанная на длительное сопротивление, с учётом рельефа местности (сопки).
Вопрос:
- Почему же так: Вы собирались оборонять такой важный район, как Хайларский УР, а плана обороны не имели?
Ответ:
- … Я не знал истинного намерения вышестоящего командования. Знал только одно: я со своей бригадой должен был удержать хайларские позиции.
Вопрос:
- На какой срок сопротивления было рассчитано боеприпасов, горючего, продовольствия Хайларского УРа? Ответ:
- Продовольствие – на месяц, боеприпасов было много, но сколько – не знаю.
По мнению Беломестниковой у японского гарнизона не было плана отступления потому что Хайларский УР прикрывал лаборатории по созданию бактериологического оружия.
Один из филиалов по производству бактериологического оружия, «отряд 543», был расположен непосредственно в Хайларе, а головной «отряд 731» – в двадцати километрах от Харбина, ближайший укрепрайон – Хайларский. Отряды № 731 и 100 имели густую сеть филиалов, приданных частям и соединениям японской Квантунской армии, расположенных на основных стратегических направлениях на границе с Советским Союзом.
Арсенал бактериологического оружия к лету 1945 года был огромен – позволял уничтожить с помощью смертельных болезней не одну армию. Только в филиале № 543 в Хайларе летом 1945 года одновременно содержалось около 13 тысяч крыс, предназначенных для разведения чумных блох – путём вскармливания их на грызунах. По заключению судебно-медицинской экспертизы, производственная мощность отряда № 731 и 100 (располагался в 10 км южнее г. Чанчунь) и характер их деятельности были рассчитаны на ведение активной бактериологической войны.
Удар готовился против Красной армии. Главнокомандующий японской Квантунской армии генерал Ямада Отодзо в своих показаниях на Хабаровском процессе не скрывал этого:
«(…)Отряд 731 был организован в целях подготовки бактериологической войны главным образом против Советского Союза…»
"Врачи" японского «отряда 731» на банкете в Харбине
Крепость пала. Но угроза распространения чумы по-прежнему оставалась вполне реальной. И под ударом были не только наши красноармейцы, но и мирные жители маньчжурского города Хайлар, близлежащих китайских деревень и городков.
Фронтовик Иван Петрученко вспоминает:
«В катакомбах Хайларской подземной крепости трупы японских солдат начали гнить, расплодились крысы в немыслимых количествах. Когда мы спускались вниз, прямо по ним шли. Кто из наших без сапог – худо пришлось… Крысиные стаи из подземного убежища японцев набеги к реке Иминьхэ и на город Хайлар начали делать. А хайларцы-то наслышаны были о замыслах японцев извести противника с помощью болезней: эпидемии чумы уж очень опасались – в соседнем городке жители от чумных блох чуть не в одночасье повымерли… Обратились к нашему командованию за помощью. Пришлось нам и сапёрам срочно расчищать завалы в крепости, трупы японцев наружу вытаскивать, все помещения в подземном бастионе хлоркой и дезраствором заливать. Наши солдаты всем этим занимались. Только так с нашествием крыс справились».
Битва за Хайларскую крепость длилась 10 суток. Десять дней, что, по сути, спасли азиатский мир от нашествия чумы…