Махмуд Фуад Туктаров: под псевдонимом Злой

5 февраля исполнилось 140 лет со дня рождения известного татарского политика, юриста, публициста

О том, как молодой политик оказался совсем рядом со смертью, почему книгу о парламентариях-мусульманах начала ХХ века подписал псевдонимом Усал (Злой), к чему он призывал совещание КОМУЧа в 1921-м, корреспонденту «БИЗНЕС Online» рассказывают пресса, книги и историки.

ГОРЯЧЕЕ ЛЕТО 1918 ГОДА

О Туктарове беседа корреспондента «БИЗНЕС Online» с известным казанским историком Булатом Султанбековым началась с трех его встреч летом 1990 года. Он общался с Хамитом Бадамшиным, сыном Гарифа Бадамшина, купца из Чистополя, политика и мецената, депутата дореволюционной Государственной Думы двух первых созывов от Казанской губернии. «Тогда, несмотря на свои 85 лет, Хамит Гарифович обладал даром рассказчика и отличной памятью, — сказал ученый. — Мы с ним обстоятельно беседовали о многих исторических личностях, которых Хамит-ага видел и знал не понаслышке. У них в доме бывали такие хорошие знакомые его отца, как Фатых Амирхан, Риза Фахретдинов, Хади Атласи, Муса Бигиев, Фатых Карими, Хусаин Ямашев с женой Хадичей и многие другие политики и деятели культуры. Некоторых из них Хамит-ага помнил даже в лицо».

Летом 1918 года ему было 14 лет, когда его отец в буквальном смысле спас от смерти Фуада Туктарова и еще двух других членов Учредительного собрания, к тому времени разогнанного большевиками, — писателя Гаяза Исхаки (1878–1954) и Валитхана Таначева (1882–1968), казахского юриста и политика, выпускника Казанского университета.

Как известно, лето 1918 года стало «боевым». Было разогнано Учредительное собрание, советская власть висела на волоске, на огромном пространстве бывшей империи вспыхнул мятеж чехословаков, а в Москве подавили мятеж левых эсеров. В доме Бадамшина, в Чистополе, и нашли приют эти три политика, причем Исхаки приехал из Москвы после того, как большевиками была закрыта его газета «Иль» («Страна»). Эта газета обладала наибольшим влиянием среди всех мусульманских печатных изданий того времени. А закрыли ее на основании письма Мулланура Вахитова, в котором он обвинил газету в «контрреволюционности». Письмо было направлено Иосифу Сталину; оно сохранилось в бывшем центральном партийном архиве в Москве.

По стране тогда прокатились аресты врагов советской власти. Все трое вполне подпадали под это смертельно опасное определение, а потому, очевидно, рассчитывали укрыться на периферии, в Чистополе, и переждать бурные события в столицах, определиться в своей дальнейшей деятельности и судьбе. Кстати, Гаяз Исхаки описал Чистополь в повести «Зиндан» о пребывании в местной тюрьме; повесть стала первым татарским произведением о политическом узнике при царизме.

Трое друзей-соратников несколько раз бывали в родном селе Туктарова, гостили у его родителей. Туктаров встретился здесь и со своими сестрами Ильхамией, Фатимой и Марварит. Ильхамия к этому времени стала заметной политической фигурой — на первом всероссийском мусульманском съезде, состоявшемся в Москве в 1917 году, она не только была его делегатом, а выступила с докладом о правах женщин.

А ДО СМЕРТИ — ЧЕТЫРЕ ШАГА

В одном из очерков цикла «Депутатские судьбы» Султанбеков обращается к подробностям того неспокойного времени: «После очередного возвращения в Чистополь во время вечернего чаепития в окно дома постучали. Хозяин вышел во двор и вернулся через несколько минут бледный, как полотно. Дальше пишу так, как передавал этот драматический момент Хамит-ага: «Разговор был при мне. Отец сказал, что прибегал сосед и друг Петр Логутов. Его сын работал в местной ЧК и сказал, что звонили по телефону из Казани и сообщили о выезде пяти чекистов с ордерами на арест Исхакова, Туктарова и этого — он запамятовал его фамилию и сказал: «Узкоглазого». Речь шла о казахе Таначеве. Из Губчека также предупредили, чтобы не спускали глаз с названных лиц. Церемониться с беглыми контрреволюционерами после ареста, скорее всего, не собирались. Может, и до Казани не довезли бы. Столица губернии переживала тревожные дни: недавно подавили антиправительственное выступление командующего Восточным фронтом Муравьева в Симбирске. Из Самары шли сообщения о готовящемся броске учредиловцев на город, где хранился золотой запас России. Зачастили в Казань и эмиссары из центра, пытаясь организовать вооруженные отряды из бывших офицеров. Чекисты начали зачистку Казани и некоторых городов губернии от подозрительных лиц и тем более связанных с организациями, противопоставившими себя большевикам. Поэтому три члена Учредительного собрания, да еще неоднократно выезжавшие в окрестные села, конечно же, привлекли внимание агентуры.

События развивались стремительно: буквально через час работник Бадамшина Фатых на лошадях увез троицу на ближайшую железнодорожную станцию Шентала, где они сели на поезд. Вскоре все трое оказались в Самаре, где сформировался комитет членов Учредительного собрания — знаменитый КОМУЧ.

Дальнейшая жизнь и политическая деятельность Исхаки, Туктарова и Таначева в основном нам известны. Хотя и тут есть еще белые пятна. Мы должны быть благодарны безвестному Федору Логутову за то, что он, невзирая на опасность, сообщил Бадамшину об угрозе для жизни его гостей и спас от гибели выдающегося писателя и двух видных татарских политиков и деятелей культуры. Всем им еще предстояла долгая жизнь, наполненная яркими событиями. Рисковал и Гариф Бадамшин. Но тогда это обошлось. Припомнили ему все в середине 1930-х годов. Но это уже отдельная тема — о том, как относились к бывшим депутатам Государственной Думы в годы советской власти. Добавлю к написанному, что задержавшийся на переправе через Каму отряд чекистов прибыл в Чистополь только к вечеру следующего дня. Но было уже поздно. Три члена Учредительного собрания находились вне досягаемости…»

БЫСТРЕЕ ВСЕГО ПЕРЕШЛИ К ИСЛАМСКОЙ РИТОРИКЕ «ДЕТИ МУЛЛ»

Махмуд Фуад Туктаров (есть вариант имени с отчеством — Фуад Фасахович, 1880–1938 — юрист, журналист, видный политический деятель) — сын муллы Фасаха Туктарова, служившего в деревне Кульбаево-Мураса Чистопольского уезда Казанской губернии. Семья религиозного служителя не могла не оставить следа в его воспитании, мировоззрении, политических взглядах и творчестве. «Отцами известных социалистов Ф. Амирхана и Г. Исхаки были муллы, — читаем статью кандидата исторических наук Данияра Гильмутдинова в международном научном журнале „Современный мусульманский мир“ Российского исламского института. — Однако, оказывается, такая революционность справедлива только на первый взгляд… Бэкграунд „выстреливал“, когда вступала в свои права историческая закономерность. Пульс времени очень хорошо чувствовался в большом губернском центре. Отсюда и протестное настроение, стремление „не отстать“. Однако с наступлением определенной, часто резко противоположной политической ситуации критики и „нонконформисты“ отходили на свои первоначальные позиции, стараясь спасти хотя бы то, что возможно. А возможно было спасти только основы религии и ее риторические и мировоззренческие шаблоны, заложенные родителями, „средневековыми“ мектебами и медресе. Быстрее всего перешли к исламской риторике „дети мулл“. Родители сильно повлияли на Ф. Амирхана и Ф. Туктарова. Про религиозность последнего Гаяз Исхаки писал так: „Он читал намаз вместе с чистопольским бабаем Сираем на заснеженном поле, взяв омовение снегом, на пути из деревни в город или наоборот, для того, чтобы не прочитанный вовремя послеполуденный намаз не записался как долг“».

Дальнейшее образование и развитие Туктарова постепенно обретает более светский характер — в 1904 году он окончил Казанскую татарскую учительскую школу. По информации сайта tataroved.ru, эта школа ежегодно выпускала десятки кадров со специальным средним образованием. «Из ее стен вышли крупные деятели общественного, революционного, демократического движения (С. Максуди, Г. Исхаки, М. Султан-Галиев, Г. Терегулов, Х. Ямашев, Ф. Туктаров, Г. Сайфутдинов, Г. Кулахметов, Ш. Мухамедьяров), видные писатели, ученые, педагоги (Г. Ахмаров, М. Курбангалиев, М. Фазлуллин, Г. Рафиков, Г. Сайфуллин, Г. Камай, Р. Газизов), крупные военачальники советского времени (Я. Чанышев, Х. Мавлютов), один из создателей профессионального татарского театра И. Кудашев-Ашказарский и другие. С 1876 по 1917 год школа выпустила свыше 350 преподавателей, немалое число которых с честью служили своему народу, несмотря на реакционные установки и устремления официальных властей, организаторов школы.

Миляуша Хуснутдинова, сотрудница Билярского музея-заповедника, приводит интересные данные на сайте Алексеевского района о членах своей семьи; одним из ее родственников был Фуад Туктаров. Двоюродная сестра мамы Миляуши-ханум Ильхамия Богдано́вич (Туктарова в девичестве) — первая женщина из Татарии, окончившая Московский государственный университет. А Фуад Туктаров и настоял на том, чтобы сестра получила высшее образование. Ильхамия приложила много сил для организации учительского института Казани, работала преподавателем. Муж Ильхамии Якуб Богдано́вич был человеком передовых взглядов, талантливым учителем, многие годы работал наркомом образования Татреспублики. Однако судьба уготовила им тяжелейшее испытание: обоих репрессировали.

«АНТИБОЛЬШЕВИСТСКИЕ СИЛЫ ПРЕДСТАВЛЯЛИ ЭСЕРЫ ИСХАКИ И ТУКТАРОВ»

Но вернемся в самое начало века, в период, когда Туктаров получает первую революционную закалку. «Для татар, живущих в качестве внутренней диаспоры уже несколько веков, политическая борьба начала XX века за национальную автономию приобрела эклектичную форму исламского национализма, — продолжает политическую характеристику Туктарова „Современный мусульманский мир“. — Именно в этом направлении эволюционировала татарская политика в лице антибольшевистских сил, представленных в первую очередь бывшими социалистами-эсерами Гаязом Исхаки и Фуадом Туктаровым».

С 1906-го Туктаров находился под полицейским надзором. В этом же году был арестован по подозрению в принадлежности к партии социалистов-революционеров, но вскоре освобожден. В 1907-м жил в Санкт-Петербурге, исполнял обязанности платного секретаря мусульманской фракции второй Государственной Думы. Был основным (рабочим) редактором газеты «Дума», издававшейся трудовиками-мусульманами в апреле–мае 1907 года на татарском и азербайджанском языках арабским шрифтом, вышло 6 номеров. Газета была запрещена «в административном порядке с возбуждением судебного преследования и наложением ареста».

Туктаров был представителем левых в организации «Иттифак аль-муслимин» (в переводе с арабского — «Согласие мусульман»). Одним из организаторов этой первой всероссийской исламской партии в 1905 году стал Саид-Гирей Алкин. Она имела отделения в Поволжье, Крыму, на Урале и Кавказе, в Сибири, Туркестане и Закавказье. Программа предусматривала ряд либеральных преобразований и объединение всех мусульман России без различия сословий и национальностей. После революции в 1907 году группа «Танчылар» прекращает свою деятельность, равно как и партия «Иттифак аль-муслимин».

В 1905–1907 годах Туктаров участвовал в организации и являлся одним из руководителей общества «Тачылар» («Почитатели»). Эта группа, включающая, кроме него, Г. Исхаки и Г. Терегулова, оказавшись либеральнее и ставя индивидуальную (и, как следствие, национальную) свободу высшей целью, выбрала исламский национализм.

Татарский «политический ислам» практически не изучен. «И дело не только в «скользкости» темы, — продолжает Данияр Гильмутдинов, — сколько в тонкостях исторического, политического (национального) и религиозного дискурсов, которые трудно оценить одному современному ученому. Большинство участников общественно-политического процесса того времени потратили годы (если не десятилетия) на обучение в традиционных медресе, имели представителей духовенства в качестве родителей и близких родственников. Именно поэтому не только исламское мировоззрение, но и терминология стали частью их личности. В светский советский период чисто религиозные слова вошли в состав национального языка.

Для известных писателей уровня Исхаки, Амирхана, Тукая исламский (или критический внутримусульманский) образ мыслей является абсолютно естественным. Они критиковали наблюдаемое положение дел сквозь призму сформировавшейся в медресе картины мира. Могли они являться полностью секулярными (свободными от церковного влияния) и с помощью силы воли не быть подверженными воздействию религии? Да, но большинство из них не хотели «порывать» с народом, олицетворяющим бедность и традиционную религиозность, искренность. Призыв к знаниям и критика глупости не приводила в мировоззрении элиты к отказу от личной религиозности и анализа детских впечатлений. Итак, ислам у выдающихся татар представлял собой некие «мыслеформы», которые можно было по-разному применять в разных исторических обстоятельствах».

Фуад Туктаров избирается участником I съезда мусульман России, делегатом III съезда мусульман в Нижнем Новгороде в августе 1906 года. Здесь он активно призывает к занятию политикой. В одном из выступлений на этом съезде Туктаров указывает, что вопрос политики является самым важным даже для решения школьного и духовного вопросов.

В СВОИХ ОЦЕНКАХ ДЕПУТАТОВ ОН ОСОБО НЕ СТЕСНЯЛСЯ

Создание мусульманских общественно-политических организаций стало отправной точкой в формировании идеи и формул татарского политического ислама. «Отец» его лексикона Фуад Туктаров остался в истории благодаря написанию труда с критикой участия мусульманских депутатов в работе Государственных Дум трех первых созывов. Его книга «Мусульманские депутаты в I, II и III Думах. Их деятельность», которая вышла в Казани в 1911 году, стала событием, одной из заметных работ о мусульманах — депутатах Государственной Думы дореволюционного периода. В ней он дает характеристику парламентариев того времени, пишет, что татары недооценивали возможности, предоставляемые этим органом власти. Автор критикует пассивность, считая, что она связана с неверным пониманием политики — в виде «старания на пользу религии», в качестве «деятельности, имеющей религиозную окраску». Туктаров критикует мусульман за отсутствие общих целей, интересов, место которых заполняют показные ощущения собственной важности («дан») и особости, которые они только и были в состоянии продемонстрировать на сессиях. Булат Султанбеков в беседе корреспондентом «БИЗНЕС Online» отметил, что в своих оценках депутатского корпуса политик не особенно стеснялся в выражениях о некоторых из них и не зря книгу выпустил под псевдонимом Усал, что означает Злой или Задира. По некоторым источникам, под этим же псевдонимом он публиковался также в газете «Танг». Тем не менее работа в Государственной Думе имела для татарской политики ключевое значение. Несмотря на отсутствие результатов, она показала реальный уровень знаний и опыта татарских депутатов.

В 1911 году он выдержал экзамен на аттестат зрелости при 2-й казанской гимназии и поступил на юридический факультет Казанского университета, учился в нем в «столыпинский» период. Возможно, в то время и пришла к нему интеллектуальная зрелость. Университет он окончил в 1915 году. Затем был зачислен помощником присяжного поверенного округа Казанской судебной палаты.

«УВАЖАЕМЫЕ МУЛЛЫ! ГДЕ ВЫ? НАСТУПИЛ СУДНЫЙ ДЕНЬ!»

Буквально через 8 лет Туктаров сам будет активно использовать мусульманскую риторику для достижения политической солидарности на национальной основе. В журнале «Современный мусульманский мир» приводится ее несколько характерных примеров.

В 1917–1918 годах Туктаров — организатор и председатель мусульманского комитета, редактор газеты «Курултай» (1917). В каждом номере он писал обзорную статью. В первой же из них редактор заявляет, что подготовка Учредительного собрания является для мусульман долгом («фарз ва лязим»). Далее Туктаров пишет: «Уважаемые муллы! Где вы? Наступил Судный день! А знаете ли вы об Учредительном собрании?! Вы слышали такое слово? Это о чем? Понимаете его? Это то, что не было у мусульман со времени пророка Мухаммада». К участию Туктарова в деятельности Учредительного собрания мы вернемся чуть позже.

В статье «Земельный вопрос» он словно читает религиозную проповедь: «Человек сделан из земли, стоит на земле, после смерти уходит под нее; короче говоря, с самого рождения ему нужна земля, нужна как в течение жизни, так и после, даже после смерти она ему необходима… Например, никто в создании воды в реке не потратил никакого усилия, ее никто не произвел, мы ее пьем в неизменном виде, в том состоянии, каким ее создал Аллах — поэтому ни у кого нет права ее продавать». В следующем номере он пишет, что революция, подобно инструменту («ас-сур») ангела Исрафила возвратила (буквально — «вдула») в нас [татар] душу»…

Национальная автономия связывается им с верой: «автономия пришла, как вера». Коммунистические идеи воспринимаются им в штыки: «Видные татарские большевики должны понять, что не нужно класть яд в их [солдат] верующие сердца». Далее — «Что скажут улемы во время современного Судного дня?.. Учредительное собрание для каждого мусульманина — сорок первый долг („фарз“), любой мусульманин знает, что это условие исламского шариата, появившееся в этом году».

Передовые, образованные люди страны надеялись, что в лице Учредительного собрания будет создан важнейший орган Российской республики, которому предстоит составить основной закон, определить структуру власти, установить новую российскую государственность… Большевики позволили 25 ноября 1917 года пройти выборам в него, дали созвать первое заседание (Ленин ограничился арестами самых активных кадетов и словесными протестами), чтобы оно продемонстрировало народу свою полную политическую несостоятельность. 5 (18) января 1918-го состоялось первое и единственное в истории заседание Учредительного собрания. После чего с легким сердцем и решительным одобрением рабочих и солдат, с молчаливым согласием крестьян большевики его разогнали.

«НА НАС, ТАТАР, ВЫПАЛА ТЯЖЕЛАЯ И НЕБЛАГОДАРНАЯ ЗАДАЧА»

Позже в Самаре был организован известный в истории комитет членов всероссийского учредительного собрания (КОМУЧ — первое антибольшевистское правительство России, созданное 8 июня 1918 года в Самаре членами Учредительного собрания, не признавшими его разгон). Его членом стал и Фуад Туктаров. 15 января 1921-го он выступил на пятом заседании КОМУЧа. В частности, он сказал следующее (орфография и пунктуация автора сохранены — прим. ред.): «На нас, татар, выпала, господа члены Совещания тяжелая и неблагодарная задача проповедовать новую веру в новые пути возрождения России, не только исповедовать ее, но и распространять ее, быть проповедником. Догмы этой веры выражаются очень кратко двумя словами: Россия возродится через национальности. Нас обвиняют за такую веру в узком национализме, некоторые — в шовинизме, а иные называли нас даже «империалистами». Нам говорят, что не время сейчас заниматься узким национальным эгоизмом, нужно сейчас воссоздать Россию; это звучит так же, как правые элементы говорят социалистам и демократам, что не время сейчас заниматься партийными спорами и требованиями, нужно спасать Россию хотя бы через Деникина, Колчака и Врангеля.

Это неправда, господа, что мы узкие националисты, это неправда, что для нас интересы нации выше интересов всей России.

Пляска смерти, вакханалия крови, продолжающиеся вот уж 6 лет, одинаково пожирают вас и нас; рабство, голод, болезни, нищета и чрезвычайка не делают различия, для них все национальности равноправны. Иностранные вмешательства, концессии и блокада — бьют по самым больным местам и гнетут всякого татарина и еврея так же, как и русского.

Россия горит, сотни миллионов народов тонут и мы не кричим в это время: «Спасайся, кто может», а зовем всех к планомерной, систематической работе для спасения.

Мы ставим на ваше рассмотрение и разрешение национальный вопрос во всей его широте, потому что в нем, в благоразумном государственном решении национального вопроса, по нашему глубокому убеждению, лежит путь спасения России и залог процветания в будущем…»

«А РОССИЮ НЕ ПРИГЛАСИЛИ…»

Вместе с Садретдином Максудовым и Гаязом Исхаки Туктаров в 1919 году эмигрировал из России. Впоследствии представлял «Миллэт Меджлиси» (национальное собрание) на парижской мирной конференции в 1920–1921 годах (она была созвана державами-победительницами в Первой мировой войне для выработки и подписания мирных договоров с побежденными государствами, для создания Лиги наций. В ее работе приняли участие 27 стран, среди которых была даже Куба; Россию же на конференцию не пригласили). В середине 1920-х политик окончательно переехал в Турцию, где выступал как журналист, преподавал. Ученые-историки, исследователи той эпохи признают, что взгляды Туктарова в период эмиграции пока остаются малоизученными…

Фуад Туктаров скончался в 1938 году в Турции, в Анкаре.