Роман от первого лица
Если вы любите что-то вроде древних сказок Николая Лескова в сочетании с элементами фантасмагории, не пройдите мимо книги Михаила Белавина «Зеленые мосты». Если вы предпочитаете традиционный реализм, то и в этом случае вас здесь ждут. В общем, эта книга не совсем характерна для чувашской литературы, но она есть, и занимает свое место в череде многих других, выпущенных Чувашским книжным издательством в эпоху «перестройки».
Степень нашего доверия к тексту определяется открытостью автора, его способностью обратиться к читателю с искренним, доверительным словом. А в этой книге «я» героя (рассказ от первого лица) перемежается со взглядом со стороны (рассказ от третьего лица), и одно гармонично перетекает в другое, становясь общей историей жизни — бытия текущего и воспоминаний о прошлом.
Каждый из нас живет в двух традиционных измерениях: прошлом и настоящем. Не все, правда, хотят оглядываться назад, а еще меньше народу о будущем задумывается. Но приходится, само оно по себе так происходит. Только кто-то пускает в себя эти мысли, а кто-то гонит прочь. И у того, и у другого неспокойно на душе, но — разные это чувства! И книга Михаила Белавина эту «разность» замечательно демонстрирует. Сюжет книги — как внутренний мир человека с постоянно скачущими мыслями. Вот, казалось, об одном думал, а глядишь — уже другое на уме, подпираемое при этом третьим, а там и четвертое наползает…
Как фабричные и заводские рабочие попадали в кабалу, получая за труд копейки и платя втридорога за нужные товары в хозяйской лавке — а больше никто в кредит не отпускал. Как живут рабочие кирпичного производства: «в потолках дыры, текет на голову, нужники никудышные», «кругом на нарах где драка, где любовь», — вот такое общежитие заводское. И как за все — за все-все-все! — вычитали у них, штрафовали за каждую мелочь, даже если просьбу хозяйскую или приказчичью выполнял («мало ли кто попросит» — в ответ). И несли они домой свои потом и кровью за одиннадцатичасовой трудовой день заработанные крохи… А там? — вот как жила чувашская деревня: за неуплату налогов «последнюю овцу у матери свели». Все это — ядринская сторона, наша родная Чувашия в начале ХХ века.
И война… Объемно — существенно меньше, а по воздействию — столь же значима. Великая Отечественная — тоже часть этой книги. Но не в привычном формате, знакомом по другим произведениям, а глазами мальчишки, типичного воспитанника своего времени: «Да нет, не будет никакой войны, не осмелится Гитлер, никогда. Знает, чем кончится. Чкалов вон — через Северный полюс, в Америку. У нас и танки, и конница, а отсюда, с завода, каждый день отправляют целый состав новейших орудий…»
И вдруг — война становится реальностью, и для подростка «было что-то непонятное: мы отступали»! А потом — пронесясь через годы, он едет на место боев и ищет, но одиночных могил нет. Где лежит отец, всего неделю «по-настоящему» воевавший в народном ополчении, не найти. Есть только сухое: «В списках убитых, раненых и пропавших без вести не значится…»
И следующее полотно вписано в общую картину. Чебоксары, грандиозная стройка завода промышленных тракторов. Здесь будут производить мощные землеройные машины и трубоукладчики. А первенец рождался в далеком Челябинском головном специальном КБ. И вот герой от директора строящегося гиганта слышит необычную просьбу: «Обычные средства и каналы мы, кажется, исчерпали. Кроме писателей никого уже, пожалуй, не осталось». С одной стороны, подумал о творческих людях в последнюю очередь, а с другой — как о луче последней надежды. В обоих вариантах знаковое слово «последний», но как разнится его смысловая наполненность! Челябинск подводит с поставкой деталей, и журналиста делегируют туда «растормошить». Молодой человек справляется, справляется благодаря тому самому юношескому максимализму, который двигал сотнями и тысячами энтузиастов.
Книга выстроена на событийно взаимодополняющем перекрещивании. Судьбы сразу трех человек — представителей трех поколений семьи — сплетаются в книге одновременным рассказом, то дополняя, то перебивая друг друга. Одно не может без другого, но при этом и не командует другим. Они — вроде бы параллельные прямые — постоянно перекрещиваются, когда события текущей жизни вдруг накладываются на ностальгические моменты. И все это идет в динамичном развитии, нет ни одного статичного слова. Фокус именно на ситуационности жизни, взаимозависимости людей и их отношений, обусловленности конкретных действий, ранее свершавшимися. Жизнь — это огромная сцена, но в ней нет правых и виноватых, положительных и отрицательных героев. Каждый верит и ищет свою истину, и с этого ракурса меряет поступки остальных.
А еще герой в какой-то момент задумывается над крайне важным для себя вопросом: «Значит, бабушка — не русская? И папа тоже? И я, выходит?», «Мы — другая национальность, народ другой. Советский, но другой». И между делом автор успевает познакомить читателя с некоторыми чувашскими обычаями и приметами. Так, «девушка, чтобы не остаться в девках, не стать невестой бога смерти Эсреля, должна выйти замуж». А «слезы надо беречь. А если ты чуваш, еще больше нужно беречь свои слезы».
Повествование собрано как старое платье из фрагментов, где каждая заплатка уже и живет сама по себе. Правда, то тут, то там высматриваешь знакомые узоры и понимаешь, что вот эти куски — одной материи, а вот те — другой. И в такой чересполосице проносятся страница за страницей, возникают новые образы, пропадают прежние. А текст — читается! Один разворот за другим и вот — концовка!
В общем, необычна эта книга для чувашской литературы и стилем, и содержанием. Хотя ключевой посыл романа в простой мысли: вся жизнь — игра, и кто-то в ней переигрывает роль, а другой, наоборот, не доигрывает, и в результате — самый настоящий дисбаланс…
Федор Козлов
Вопросы:
1. За что чувашам обещали «три года податей не платить, кафтан с шапкой, рубаху с портами, чирики с чулками да медный крест в пять золотников»?
2. Что за «царева монополька», которой объявили войну женщины одного из рабочих поселков?
3. Какой смысл вложен в книге в выражение «Сборная Советского Союза»?
P.S. Оказывается, бывает и так: книга есть, а информации об авторе (биография, фото и т.п.) в открытых источниках нет. Именно так сложилась ситуация с Михаилом Белавиным. А может, кто-то из читателей располагает фактическими сведениями такого рода?