Талая вода, шалая вода, всё с тобою связано — и радость, и беда

  В середине марта в социальных сетях появились публикации с сетованиями: «…весна лишь только началась, многие регионы охватили паводки, но и пожароопасный сезон уже открыт в 12 субъектах РФ». Климат как будто сошёл с ума, впечатления усиливают кадры наводнений по всему континенту - от Турции до Китая.  Меня часто спрашивают о возможности подобного у нас. Приходится объяснять, что большая часть современного Троицка располагается на повышенной части Уйско-Увельского междуречья. А вообще-то наводнения наш город уже претерпевал и не раз.    Кстати, именно из-за слияния под городом двух рек случались во время весенних ледоходов заторы – временные ледяные плотины, приводившие к затоплению низменной части города от правобережья Увельки до, как говорили старики, Петровского переулка.    Нынешние представители старшего поколения наверняка помнят половодье, кажется, 1947 года, когда из-за вешних вод городские реки вышли из берегов, а ледяные торосы стали крушить ветхие срубы и размывать насыпные и саманные домики, обильно лепившиеся почти у самого уреза воды на левом берегу Уя и правом Увельки.    Сейчас воспоминания об этом стихийном бедствии, заставившем горожан переносить своё жильё на более высокие и сухие места, почти забыты на фоне рассказов о сносе прибрежных домов из зоны возможного подтопления после строительства плотины для водохранилища Троицкой ГРЭС (1960).    Но и ранее происходило подобное. В источниках середины XIX в. можно прочитать, что в ночь с 23 на 24 апреля (по старому стилю, по-новому это 11-12 апреля – Р. Г.) 1855 года от сильного разлития реки Урал пострадало несколько десятков станиц, были разрушены дома с имуществом, амбары с хлебом, унесено множество скота: коров, кур, свиней и разных хозяйственных вещей.    Беда коснулась и восточной части губернии: «устроенные жителями близ рек Уя, Увельки, Тугузака и Тобола огороды для овощей, скотские пригоны, овины, а также сено в скирдах и хлеб в кладях, сложенные на местах, никогда не затопляемых, и семь водяных мукомольных мельниц разрушены водою, а часть строений, хлеба и сена унесены. Всего по собранным сведениям утрачено жителями имущества на 118869 р. 76 и 1/4 коп. и кроме того много общественного хлеба и кордонных построек, и сена...».    Из упомянутой уже статьи священника Н. Шмотина можно узнать про р. Уй, на берегу которой стоит знаменитый собор: «…предание гласит, было два или три весьма значительных разлива этой небольшой степной речки, так что вода достигала собора, стоящего от уровня речки на высоте не менее пяти сажен». Сажень равняется 3 аршинам (2,133 м.). Пять саженей - это почти 11 метров…      Понятно, что после возведения плотины водохранилища уровень зеркала воды поднялся, но и сейчас берег, на котором стоит храм, очень высокий… И ещё - если считать, что собор «во именование Живоначальныя Троицы» заложен в 1762 г., а о. Николай писал свою статью через 130 лет, то получается, что «значительные» наводнения, когда льдины тёрлись о фундамент церкви, происходили примерно раз в полвека. Хотя уже через 30 лет, как свидетельствует И.И. Архангельский, «в 1880 году был необыкновенный разлив рек». Понятно, почему это произошло - за 1,5 месяца до того - «1-го, 2 марта был (ст. ст. – Р. Г.) такой снежный буран, какого старожилы не запомнят», т.е. сильные бураны начала весны — это вполне обычное явление для наших краёв, как и аномально снежные раз в 30 лет зимы.    О причудах погоды прежних лет мы узнаём из архивных документов случайно, т.к. фенологические записи отлагались в фондах, как правило, с бумагами по правовым или финансовым вопросам. Как в случае истории с паромом через Увельку в Троицке.    Долгое время в Троицке, сохранявшем статус пограничной крепости, не было местного самоуправления, т. к., с одной стороны, власть находилась в руках военных, с другой – среди обывателей насчитывалось очень мало представителей городских сословий. Не то чтобы денег было мало, физически мало было домохозяев из мещан и купцов, чтобы заполнить все полагающиеся уездному городу органы самоуправления.  Поэтому долгое время троицкими делами управляла Челябинская городская дума.    Как выяснил челябинский историк Г.Х. Самигулов, суть была в следующем: в 1829 году городской староста Сенокосов (в последующем очень известная в Троицке семья) купил у крестьянина Нижнеувельской слободы Василия Посохина паром для переправы через р. Увелька в весеннее время. Очевидно предыдущее плавсредство отработало свой срок и было списано.    На следующий год, по весне, городничий подполковник Кулеша приказал городскому старосте Данилу Зарубину (старосты переизбирались каждый год) спустить паром на воду. Вроде бы всё логично. Но только лёд на реке ещё не сошёл, точнее не прошёл. Самое суровое время, когда начинается половодье, а вода на реке ещё не очистилась ото льда. Недавно приобретённый паром в «весеннее водоразлитие от стремительного льда унесён по рр. Увелке и Ую, о коем в ту пору городовым старостою Данилом Зарубиным хотя и был учинён розыск по рекам, но нигде не найден».    В самый разлив город остался без переправы через реку. По предложению тогдашнего вице-губернатора троичанам временно пришлось использовать «косную лодку длиною 11 аршин, шириною в половине оной 4 аршина с настилом из досок пола». Поднять такой «паром» мог только 1 телегу, двух лошадей и 4-х человек.    Далее последовало расследование, коррупционный скандал (обвинение в сознательном превышении расходов на лодку) и в итоге Губернское правление потребовало от Д. Зарубина компенсировать перерасход в 39 руб. 40 коп.    Забегая вперёд, скажем, что именно оторванность, повторяющаяся дважды в год, от города Заречной слободы, привела к постройке Александро-Невской церкви и двух мечетей - соборной пятой махалли (Амурской) и квартальной мечети №7, т.к. каждой весной населению Амура и Слободки в течение нескольких дней приходилось ждать, пока с шумом и грохотом не пройдёт увельский лёд, наросший за зиму на 200-вёрстной реке.    Столь бурные весенние половодья во многом объясняются тем, что наши неглубокие степные речки промерзают до дна (почему и рыба в реках «сорная», как тогда говорили») и не могут канализировать потоки талой воды. Весна в голой степи, как правило, дружная, снег тает в течение нескольких дней. А почему степь голая, об этом мы уже писали - к началу XIX в. хвойные леса были срублены или сгорели, замещаясь в лучшем случае березняком.  Рауф Гизатуллин Фото Александра Мере