«На одну ставку есть нечего, а на две — некогда»
Из разных регионов страны — от Воронежа до Иркутска — приходят новости о забастовках работников скорой помощи. Они жалуются на низкие зарплаты и плохие условия труда. А еще на то, что чиновники их не слышат, а по результатам забастовок ничего не меняется. Я решил поговорить с медработниками Челябинской области. Регион был выбран просто: центр России, плохая экология, высокая заболеваемость, но в то же время есть деньги (благодаря промышленности). Встретился с работниками скорой в небольшом райцентре Сатка и в самом Челябинске. А потом потребовал от местного Минздрава объяснений по их жалобам.
Часть 1. «На разных планетах живем»
13 — 18
«На одну ставку есть нечего, а на две — некогда», «Хватит лицемерить насчет наших зарплат». Февраль 2020. В Сатке сорок работников скорой помощи на морозе стоят в пикете, развернув плакаты.
Сатка — 42-тысячный промышленный центр в 180 километрах от Челябинска. Здесь добывают магнезит, который используется при изготовлении кирпича, производстве огнеупоров, ферросплавов, железобетонных изделий. Средняя зарплата в городе, если верить сайтам вакансий, высокая — 44 000 рублей.
Но что об этих зарплатах знают медработники?
— На ставку у нас выходит 15 000 рублей по ведомости или 13 000 рублей на руки, а перерабатывать — брать полторы или две ставки, нам не разрешают, — объясняет водитель скорой Антон Галявин. — При этом, когда мы жалуемся в Минздрав Челябинской области или трудовую инспекцию, приходит ответ: зарплата водителей скорой — 21 000 рублей. Но мы почему-то людей с такой зарплатой у себя на станции не видели.
За 13 000 в месяц водители скорой в Сатке должны отработать 187 часов: это 15 смен по полсуток. Почти все время за рулем, передышек нет — из-за дефицита кадров саткинская скорая обслуживает не только сам город, но и его окрестности, а это уже не 42 000, а все 80 000 человек. За день одна карета может намотать 400 километров.
— В Бакале должно быть две машины, но сейчас бывает, что ни ночью, ни днем там никто не дежурит. В Бердяуше вообще не осталось скорых. На Межевом должно быть две машины, осталась одна. В Сатке должно быть пять машин, а их здесь три, — рассказывает водитель Андрей Быстренин.
Из-за нехватка машин скорой на некоторые вызовы бригадам приходится ездить за 40 километров. Через горы, по нечищеным дорогам. Как тут уложиться в установленные Минздравом 20 минут? И жители чувствуют это на себе.
— В сентябре прошлого года был у родителей в Сулее, это десять километров от поселка Межевой. Прихватило сердце. Мы ждали скорую целый час, — рассказывает Ильяс Низамов из Сатки.
— Врачи все-таки приехали, доставили в больницу. Хорошо, что просто «прихватило». А если бы инфаркт?
Низамов ошибается: к нему в Сулею приехали не врачи, а фельдшеры. Врач на станции скорой помощи в Сатке всего один, и тот работает по совместительству. Все чаще бригады ходят недоукомплектованными: с одним фельдшером (или медсестрой) и водителем (хотя и это сейчас признается нормой).
— Я отказался так ездить, — рассказывает молодой фельдшер Никита Иванов. — Просто потому, что я не могу взять на себя такую ответственность: нет опыта. Хотя руководство станции мне это предлагало. При дефиците кадров удобно, когда один человек закрывает сразу две позиции. Но, с другой стороны, это высокий риск: а если серьезный вызов, если человек, например, не может встать, как ты один его грузить будешь? Водителю грузить нельзя — прямо запрещено: водитель отвечает за автомобиль.
Никита рассказывает, что «фельдшерам-одиночкам» приходится «бегать по соседям», просить помочь донести пациента. А это потерянное время.
И как восполнить дефицит кадров на саткинской скорой при существующих условиях, Иванов не знает: говорит, что молодежь идти на 18 000 рублей (зарплата фельдшера) не спешит. Большинство выпускников медицинского колледжа в Сатке уезжает в крупные города, где зарплаты выше.
Новый главный
Такая ситуация в городе была не всегда. Четыре года назад, вспоминают медработники, зарплата водителей скорой составляла 19 000–20 000 рублей. Фельдшеров — 25 000. А потом упала.
Все изменилось с приходом нового главного врача Константина Лаптева.
— Он заявил, что на саткинской скорой висит долг в 10 млн рублей. И что нам придется «сморщить булки», чтобы рассчитаться с задолженностью.
Это было три года назад. Три года прошло. Долг давно выплачен, а мы — все еще со «сморщенными булками» сидим, — говорят медики. — Хуже того, началась борьба с недовольными. Водителя Дениса Ахтямова уволили якобы за то, что он пришел на смену в своих штанах. Хотя мы давно говорим, что у нас нет сменного комплекта формы, и рано или поздно неизбежно придешь в своем. Лидера нашего профсоюза Дмитрия Бурдина уволили за то, что он отказался сделать «мелкий ремонт» машины скорой. Хотя это был не мелкий ремонт. На самом деле обоих уволили потому, что требовали повысить зарплаты, вернуть надбавки, которые у нас отняли. Руководству это не нравится.
При этом, по словам медработников, им известно, что один из сотрудников ворует на подстанции бензин. «Но его не увольняют, потому что он стучит на остальных. Такие порядки», — говорят медики.
Решить проблемы можно, если их признать. Но те, кто заведуют челябинской медициной, считают, что в регионе все хорошо.
— Неделю назад приезжали люди из областного Минздрава и сам министр регионального здравоохранения Юрий Семенов, — рассказывает Антон Галявин.
— Мы им говорим: у нас зарплата 15 000 рублей. Они достают свои бумаги: «Нет, у вас 25 000». Мы им: пятнадцать. Они нам: двадцать пять. Как будто на разных языках говорим.
— На разных планетах живем, — добавляет Андрей Быстренин.
Добивает людей еще и отношение.
— Вот я министру говорю про зарплату: зарабатываю 13 000, а ипотека — 11 000. Спрашиваю: как жить? А министр отвечает: «Надо еще проверить, как вам кредит выдали», — рассказывает Антон Галявин. — Да легко выдали: работаю на трех работах, шабашу. Все на скорой так делают.
Несмотря на проблемы, уходить со скорой саткинские медработники не хотят. Во-первых, говорят, скорая — это наркотик: если не ушел после первого года, то потом никогда не уйдешь. Во-вторых, это работа, на которой чувствуешь, что делаешь что-то нужное. В-третьих, чиновники и руководители скорой меняются: не при всех дела шли так плохо.
Ставка против «средней зарплаты»
Станция скорой помощи в Сатке — советское четырехэтажное здание. Формально — режимный объект, но на территорию можно войти свободно.
Главного врача Константина Лаптева на месте нет — уехал в Челябинск. Кроме него, заверяет меня диспетчер, «никто с журналистом общаться не будет».
С главврачом говорим по телефону. Он замечает, что протест медиков организует профсоюз «Действие».
— Этот профсоюз отличается радикальным настроем, он выполняет работу профсоюза в плане забастовок, но не выполняет других функций — заключения коллективных договоров, разрешения трудовых споров. Видимо, просто не умеет этого делать. Зато участвовать в протестах им почему-то выгодно.
В «Действии», рассказывает Лаптев, состоит 21 из 118 сотрудников саткинской скорой. Уволенный за выход на работу в домашних штанах Денис Ахтямов также состоял в профсоюзе. «Правила есть правила. Если работник скорой должен быть в форме, то он не может прийти в домашних штанах. А сменные комплекты формы есть у всех работников. Никакой мести», — парирует претензии сотрудников главный врач.
Про зарплаты Константин Лаптев говорит так:
— Есть понятие «средняя заработная плата» и есть понятие «работа на ставку», которое сейчас, в принципе, нигде не учитывается. Зарплата на ставку будет ниже средней, потому что в большинстве случаев идут совмещения. Средняя зарплата медработников у нас составляет 35 000 рублей. Кто-то работает на 40 000, кто-то — на 30 000, в среднем получается 35 000. И у нас на станции есть фельдшеры, которые получают 40 000 и больше.
— Платить медработникам ниже средней зарплаты мы не можем, — продолжает Лаптев. — Потому что это индикатив. Президент в своем послании ясно сказал, что средняя зарплата медработников, не ставка (!), должна составлять не менее определенных цифр. И мы это соблюдаем. У водителей как такового индикатива нет. У них зарплата, разумеется, меньше. Но опять же те данные, которые приводят они, — это ставка. В то время как большая часть сотрудников работает не на одну ставку.
Водителям, по словам главного врача, предлагалось подрабатывать, ремонтируя машины скорой помощи. «Но они неохотно на это идут», — говорит Лаптев.
Снижение зарплаты у работников скорой главный врач признает, но утверждает, что это не связано с выплатой долгов.
— Долги у станции скорой помощи действительно были, была просроченная кредиторская задолженность. Мы с ней рассчитывались полтора года. Деньги помог внести Минздрав. Ни в коем случае эти средства не брались из зарплат сотрудников. Дело в том, что люди получали большие деньги тогда, когда был недоукомплектован штат сотрудников: то есть работников не хватало, перерабатывали даже водители, и зарплата действительно была выше. Но потом один из сотрудников пожаловался в надзорные органы на нехватку кадров, и нам предписали штат доукомплектовать. После этого мы наняли людей, наши сотрудники перестали перерабатывать, и доходы у них упали.
Нехватку кадров Лаптев тоже признает. Говорит, что саткинская скорая пытается привлечь новых фельдшеров, приглашая их еще со студенческой скамьи на практику, участвуя в программе «Земский фельдшер», по которой каждому фельдшеру, который согласится работать в Сатке, выплачивается 500 000 рублей. Что касается врачей скорой помощи, то с ними, по словам Лаптева, ситуация печальная не только в Сатке.
— Отсутствует ординатура по специальности «врач скорой помощи». И врачей не хватает даже в Челябинске. Хотя с ними скорой было бы намного легче. Здесь нужно правительственное решение о возобновлении обучения по этой специальности.
Часть 2. Те же беды
Медики из Сатки бегут в Челябинск, потому что в областном центре проблем меньше, а зарплата выше. Но их челябинские коллеги говорят, что это не совсем так.
С фельдшером Евгением Развиным мы встречаемся после суточного дежурства.
— Главная наша проблема — такая же, как в Сатке: нехватка кадров, — говорит он. — Сейчас в одну смену в Челябинске работает порядка 70 бригад скорой помощи. Причем 70 — это вместе со специализированными: кардиологическими, педиатрическими, реаниматологическими и психиатрическими бригадами. Нормативам это никак не соответствует. Должно быть так: одна общепрофильная бригада на 10 тысяч человек и одна специализированная бригада на 100 000 человек. Население Челябинска — около 1 300 000 человек. То есть, сами понимаете, какая нехватка: около 50 бригад. Должно быть минимум 120–130 общепрофильных бригад на город плюс специализированные.
По словам Развина, сотрудники скорой поднимали вопрос о нехватке кадров, но руководство челябинской СМП дало понять, что решить проблему не может: очереди из желающих работать на скорой нет. И причина — известная.
— Средняя зарплата по Челябинской области — 34 000 рублей, — рассказывает Евгений Развин. — У фельдшера скорой помощи в Челябинске ставка — 25–27 тысяч. Чтобы получать 34 тысячи, нужно брать ставку с четвертью или даже полторы ставки. Для этого нужно просто жить на работе.
Водители скорой в Челябинске, говорит Развин, зарабатывают столько же, сколько фельдшеры в Сатке, — около 18 000 рублей. Врачей практически нет. Кроме того, работа опасная: нередки случаи нападений на бригады. В основном это связано с пьянством, но часто люди недовольны и тем, что скорая задерживается.
— Существует норматив времени на доезд на вызов — 20 минут. И несколько категорий срочности. К первой, второй и третьей категориям — это ДТП, пожары, выезды к кардиобольным — двадцатиминутный доезд в основном соблюдается. Но не всегда. Таких вызовов на скорой — процентов 50, — рассказывает Развин. — Хотя на деле не всегда вызывающие скорую говорят диспетчеру правду: скажут, что сердце болит, а по факту — просто температура. Хотят, чтобы быстрее медики приехали. Хитрят. А санкций за это никаких нет.
С другой стороны, ситуация такова, что к больным с температурой или с давлением скорая может приехать и через восемь часов. Серьезно. Бывает, что и через девять.
И это может иметь последствия для больных, потому что та же температура возникает от совершенно разных заболеваний, которые человек не может сам у себя диагностировать. Человек говорит: «Температура». Это может быть как ОРВИ, так и менингит. А менингит может развиться молниеносно и привести к летальному исходу.
Нехватка бригад скорой помощи в Челябинске, по словам Развина, со временем только усугубляется. Население мегаполиса растет, за последние пять лет были построены минимум три новых района. Но в них строительство новых подстанций скорой даже не предусмотрено.
ПРОДОЛЖЕНИЕ