Человек, который чуть не убил Гитлера

Герою антифашистского сопротивления Георгу Эльзеру будет построен 17-метровый памятник в Берлине.

Адольф Гитлер отличался постоянством в привычках. Ежегодно 8 ноября он приезжал в Мюнхен и посещал пивную под названием Brgerbrukeller, откуда в 1923 году выплеснулся коричневой пеной знаменитый «пивной путч». С момента прихода нацистов к власти эта привычка Гитлера превратилась в партийно-государственную традицию. Там в относительно узком кругу собирались сторонники фюрера послушать очередную харизматическую речь.

Но не одни лишь поклонники «спасителя нации» были осведомлены о деталях его делового календаря. Антифашист-одиночка Георг Эльзер (Georg Elser) решил воспользоваться постоянством Гитлера со смертельно опасными целями. Эльзер на свой страх и риск смонтировал мощную бомбу с часовым механизмом, путём сложных манипуляций сумел вмонтировать адскую машинку в колонну позади трибуны в пивном зале. Он всё рассчитал точно. Бомба взорвалась 8 ноября 1939 года ровно в 21.20.

Жертвами взрыва стали в общей сложности 71 человек: 8 погибло на месте, 16 тяжело пострадали, 47 получили ранения различной тяжести. Среди убитых семеро были членами НСДАП. Однако сам вождь нацистов ускользнул без малейшего повреждения в силу счастливой случайности. Из-за плохой погоды авиарейс в Берлин решено было заменить поездкой на поезде. Гитлер закончил речь и покинул пивную за 13 минут до взрыва.

Бомбист-одиночка

Георг Эльзер родился 4 января 1903 года в деревне Гермаринген, сегодня это федеральная земля Баден-Вюртемберг. Он был профессиональный столяр, учился также на слесаря и часовщика. Высококвалифицированный рабочий с широким кругом интересов в 20-х годах поселился в городе Констанц, где вступил в общество «Друзья природы» (Naturfreunde) и стал членом клуба любителей игры на цитре – популярного в южнонемецких землях щипкового музыкального инструмента.

Эльзер был любознательным парнем, интересовался политикой, тяготея к левому спектру. Недолгое время даже являлся участником боевого крыла германской компартии, однако карьеры у коммунистов не сделал, более того, покинул их ряды и отправился на заработки в Швейцарию, вернувшись в Германию в 1932 году накануне прихода к власти нацистов – беспартийным, самостоятельно мыслящим, полным энергии.

Эльзер был убеждённым антифашистом. Он сохранял иммунитет к геббельсовской пропаганде и считал, что новый порядок принёс рабочему классу реальное ухудшение жизни: люди стали меньше зарабатывать и потеряли возможность свободно менять место работы. Эльзер рано распознал милитаристские устремления режима и был уверен, что высшее руководство национал-социалистов готовит Германию к гибельной войне.

В 1938 году, после так называемого Мюнхенского соглашения, Эльзер принял решение: надо остановить Гитлера со товарищи любой ценой. Целый год он готовился к покушению. Работал в каменоломнях, там раздобыл взрывчатку. Летом снял мастерскую в Мюнхене, представившись соседям и владельцу в качестве изобретателя. Так он получил возможность мастерить бомбу, не привлекая никакого внимания.

Он стал постоянным посетителем пресловутой пивной, изучил помещение и повадки обслуги, после чего принялся по вечерам прятаться в служебном помещении. Тридцать ночей подряд целеустремлённо и с риском быть пойманным Эльзер выдалбливал в колонне нишу для бомбы. И всё у него удалось, кроме самого главного.

Покинув место намеченного покушения, Георг Эльзер пытался перейти швейцарскую границу, но чем-то привлёк внимание таможенников и был задержан ещё до того, как в Мюнхене взорвалось его «изобретение». Вскоре его этапировали в Берлин, где после долгих допросов с пристрастием он признался в совершённом покушении. Гитлер требовал, чтобы из заключённого любой ценой выбили показания на «истинных организаторов».

Но Эльзеру выдавать было некого. Бомбист-одиночка сменил несколько тюрем и концлагерей. По задумке фюрера, его ожидал показательный шоу-процесс, но суда он не дождался. 9 апреля 1945 года Георг Эльзер был казнён в Дахау. При этом нацисты распустили слух, что он был их агентом. 15 послевоенных лет все думали, что мюнхенское покушение – лишь удачная пропагандистская инсценировка вроде поджога Рейхстага.

Герой сопротивления

В 1959 году журналист Гюнтер Райс (Gnter Reis) опубликовал большой материал о Георге Эльзере, где на основе разговоров со свидетелями и современниками тех событий впервые реконструировал портрет одинокого борца-антифашиста. Пять лет спустя историк Лотар Грухман (Lothar Gruchmann) обнаружил в архивах 203-страничный оригинал протоколов допросов Эльзера в гестапо. С этого момента считается совершенно точно доказанным, что ни двойным агентом, ни провокатором он не был.

На самом деле это совершенно невероятная история частного сопротивления тоталитарному режиму. Молодой, сознательный рабочий, сам организовавший покушение на преступного лидера военизированного государства, – этот сюжет так и просится на киноэкраны и в романы. Храбрый, решительный, судя по фотографиям – симпатичный, Георг Эльзер – почти идеальный герой или даже, прости господи, секс-символ.

Тем не менее вплоть до 1990-х годов имя Эльзера если и было вписано в официальный мартиролог антифашистского сопротивления в Германии, то мелким шрифтом, в отличие от героев-заговорщиков 20 июля 1944 года, вокруг которых сложился вполне развитый массмедийный культ. Про Эльзера снят всего один документальный фильм в 1969 году, подробно излагавший всю историю и получивший престижную телепремию. В 1972 году памятный камень установили в городе Хайденхайме. И это практически всё.

Но когда горбачёвское «новое мышление» стало двигать госграницы и разрушать стереотипы, место в перестраивающемся мире нашлось и для Георга Эльзера. В 1989 году плотину замалчивания прорвал фильм Клауса Марии Брандауэра (Klaus Maria Brandauer) под названием «Георг Эльзер – одиночка из Германии». Десять лет спустя официальная биография Эльзера, написанная Гельмутом Г. Гаазисом (Hellmut G. Haasis), окончательно утвердила героический статус «одиночки». Именем Эльзера стали называть школы и улицы.

Проект памятника Эльзеру в Берлине возник уже давно. Собственно, один бронзовый бюст Эльзера уже стоит в Моабите, позади Министерства внутренних дел на так называемой Улице воспоминаний (Strasse der Erinnerung). Это небольшой пешеходный отрезок набережной, где Фонд Эрнста Фрайбергера (Ernst-Freiberger-Stiftung) в 2008 году установил памятники тем немцам, которые, каждый на свой лад, в одиночку противопоставили себя государственной машине (и по-разному пострадали за это).

В начале 2010 года берлинский Сенат объявил официальный международный художественный конкурс на большой памятник Эльзеру. 12 октября сего года единогласным решением жюри победителем конкурса был признан скульптор и дизайнер Ульрих Клагес (Ulrich Klages). Ему и поручено создать семнадцатиметровый памятник Георгу Эльзеру, который, по плану, будет установлен в день 72-летия со дня неудавшегося покушения, 8 ноября 2011 года, на Вильгельмштрассе, поблизости от того места, где находился бункер Гитлера.

Оправдание террора?

На этом можно было бы закончить историю про Георга Эльзера с тривиально-финальной моралью о награде, посмертно нашедшей героя. Однако есть один аспект, ставший поводом для горячей дискуссии, продолжающейся уже больше десятилетия. Политолог Лотар Фритце (Lothar Fritze), научный сотрудник Института исследований тоталитаризма им. Ханны Арендт (HAIT), опубликовал в 1999 году полемическую статью, где задавался вопросом: насколько оправдан поступок Эльзера именно с моральной точки зрения? Речь идёт о самой болезненной проблеме новейшей истории – о терроризме.

Глядя из нашего времени на покушение Эльзера, приходится признать: метод, избранный им для борьбы с нацизмом, чисто террористический. А если учитывать постсоветский опыт, то волей-неволей возникает ассоциация с резонансным терактом 9 мая 2004 года на стадионе «Динамо» в Грозном. Сепаратисты осуществили тогда подрыв бомбы, упрятанной в строительной конструкции под правительственной трибуной. В результате погибли президент Чечни Ахмат Кадыров и председатель Госсовета Хусейн Исаев.

Схожи схемы обоих подрывов: и Эльзер, и чеченские террористы заранее размещают бомбу в непосредственной близости от ненавистных им политических руководителей. Акт Эльзера неудачен, чеченцам их дело удалось. Но в первом случае мы считаем исполнителя героем, потому что его предполагаемой жертвой был общепризнанный (постфактум) военный преступник. Во втором случае героями тех, кто убил Кадырова, считают лишь участники и сторонники вооружённого исламистского подполья на Кавказе.

Лотар Фритце отметил неоднозначность эльзеровского подрыва как образца для подражания. Те, кто решается на теракт против представителя «тёмных сил» (а как безошибочно заранее определять, кто тёмный, кто светлый?), должен, согласно некоему неписаному кодексу «воина света», стараться исключить из числа жертв случайных людей. В случае Эльзера, как уже сказано выше, было много пострадавших, то есть он и не думал о минимизации жертв.

Западногерманские террористы из «Фракции Красной армии» (RAF) свою городскую герилью начали с символических поджогов двух супермаркетов во Франкфурте-на-Майне в 1968 году. Люди тогда не пострадали, однако в результате действий RAF за годы террора погибло 34 человека, многие были ранены, среди самих террористов и тех, кто их поддерживал, погибло 27 человек. Достоверно неизвестно, но вполне возможно, что образ Эльзера воодушевлял участников RAF. Где же проходит грань между героическим сопротивлением и террором?


«За» и «против»

«Я хотел предотвратить войну», – объяснял Эльзер мотивы поступка на допросе в гестапо. И всё, что мы о нём знаем, создаёт образ вполне добрый – исключая лишь желание убить Гитлера. Известен логический парадокс: чтобы прекратить убийства, надо убить всех убийц. Это замкнутый круг насилия, из которого не вырваться.

Спор, развернувшийся в Германии после публикации Фритце, стал битвой интеллектуалов. Многие восприняли в штыки саму идею усомниться в моральных качествах бомбиста-одиночки. Израильско-американский историк Сол Фридлендер (Saul Friedlnder), родители которого погибли в Освенциме, в знак протеста покинул научный совет Института имени Ханны Арендт.

Известный российский террорист Борис Савинков был также талантливым писателем. В своих «Воспоминаниях террориста» (1909) он весьма тонко подметил, что участники боевой группы партии эсеров видели в терроре «не только наилучшую форму политической борьбы, но и моральную, быть может, религиозную жертву». Благодаря ореолу мучеников террористы в разное время и в разных странах нередко становились героями народной молвы, порою официально удостаивались государственных наград.

Один из руководителей еврейской организации сопротивления в Палестине «Иргун» Менахем Бегин, применявшей террористические методы против англичан вплоть до 1948 года, когда было провозглашено государство Израиль, стал в этом государстве премьер-министром в 1977 году. Сегодня мало кому придёт в голову попрекать Бегина террористическим прошлым.

Нынешние исламистские террористы многими воспринимаются как мученики в священной войне с сатанинским Западом. Предположим на мгновение, что сепаратисты приходят к власти на Кавказе. Ясно, что Шамиль Басаев – организатор того самого покушения на Ахмата Кадырова – сразу же будет признан героем.

Трудно сказать, кто первым изобрёл террор как средство политборьбы. Безусловно, российские ультралевые революционеры внесли в это дело большую лепту в конце XIX века, во многом сформировав образцы для подражания для целого интернационала подпольных борцов за то или иное «правое дело» на десятилетия вперёд.

Но памятник Георгу Эльзеру в Берлине будет в первую очередь напоминать о том, как один человек чуть не убил Гитлера. Все остальные соображения «за» и «против» по этому поводу предстоит ещё долго высказывать в рамках открытой общественной дискуссии. Террора на наш век, увы, хватит.