14 мая и всё такое
вот ещё насчёт бессмертного полка - сегодня 76-я годовщина гибели отличного Гиль-Родионова, курсировавшего между фа и антифа, когда это ещё не было мейнстримом: полковник советской армии, создатель Боевого союза русских националистов, командир 1-й русской бригады СС "Дружина", она же 1-я антифашистская партизанская бригада. Поскольку погиб он в последней ипостаси, то канонизирован победобесцами; на его могилку можно невозбранно класть цветы (а не как в Кёниге нынче), а его самого носить на бессмертном полку (а не как вот тут нынче).
В этот же день в 1972-м совершил самосожжение Ромас Каланта, в связи с чем имело место быть недолгое восстание литовских хиппи против советских оккупантов - Каунасская весна, - а Каунас в народе прозвали Калантоградом.
Наконец, в печальный день 14 мая 1990 года менты перехватили участников группы "Белый крест", ехавших на угнанной тачке взрывать Смольный, Эрмитаж и памятники ленину.
По данным следствия, главарем банды был участковый милиционер Аркадий Мокеев, капитан (30 лет), выходец из рабочей семьи. В его подчинении находились милиционер Владимира Бикмуллин, петрозаводский хулиган Игорь Дьяков и их знакомый Игорь Коренков. Следствие делит деятельность группы на два основных этапа. На первом этапе, чисто бандитском (с апреля 1989 года по февраль 1990 года), Мокеев с сообщниками ранили вахтершу военно-морского архива, убили кассиршу в столовой и инкассатора и украли в общей сложности 720 рублей.
Затем к весне 1990 года под воздействием демократических газет и трудов Солженицына Мокеев стал убежденным противником советской власти. Тогда главарь переименовал банду в "Российское освободительное движение 'Белый крест'". Члены новой организации приступили к распространению прокламаций с призывом убивать функционеров КПСС и советов, запланировали поджог Ленсовета и бронзовых Лениных (три памятника) и в рамках борьбы с режимом застрелили часового военного склада.
Поздним вечером 14 мая 1990 года "Белый крест" угнал "Жигули" и на них поехал жечь Ленсовет. При себе у них были самодельные бомбы — бутылки со смесью из бензина, олифы, патентованного клея "Момент" и взрывателями из бенгальских огней. Однако по пути террористы случайно врезались в грузовик и были задержаны милицией — сначала как угонщики.
На допросах Мокеев рассказал, что поначалу убивал и грабил как бандит, а потом как политический борец. Свою политическую программу он сформулировал так: "Создание государства с преимущественными возможностями для всех". На вопрос, почему он продолжал бороться против режима даже после прихода к власти демократов, Мокеев ответил, что с уходом коммунистов ненавистный ему советский строй отменен не был.
Затем к весне 1990 года под воздействием демократических газет и трудов Солженицына Мокеев стал убежденным противником советской власти. Тогда главарь переименовал банду в "Российское освободительное движение 'Белый крест'". Члены новой организации приступили к распространению прокламаций с призывом убивать функционеров КПСС и советов, запланировали поджог Ленсовета и бронзовых Лениных (три памятника) и в рамках борьбы с режимом застрелили часового военного склада.
Поздним вечером 14 мая 1990 года "Белый крест" угнал "Жигули" и на них поехал жечь Ленсовет. При себе у них были самодельные бомбы — бутылки со смесью из бензина, олифы, патентованного клея "Момент" и взрывателями из бенгальских огней. Однако по пути террористы случайно врезались в грузовик и были задержаны милицией — сначала как угонщики.
На допросах Мокеев рассказал, что поначалу убивал и грабил как бандит, а потом как политический борец. Свою политическую программу он сформулировал так: "Создание государства с преимущественными возможностями для всех". На вопрос, почему он продолжал бороться против режима даже после прихода к власти демократов, Мокеев ответил, что с уходом коммунистов ненавистный ему советский строй отменен не был.
Мокеев получил пж и, вроде, до сих пор сидит в Сосновской колонии. Интересно было бы ему написать, спросить, что он думает про нынешнюю политическую ситуацию.
Вот, какой сегодня день. Героям слава!
офф-топы:
Я сама врач и, хоть я в обычной линейной, а не в ковидной бригаде, я сама выписывала точно такие постановления. И нас ни о чём таком не информировали, нам самим, врачам, об этом не говорил никто (о том, что люди подписываются под обязательством установить приложение. — Примеч. ред.). И, честно говоря, у нас сейчас очень напряженная работа, мы даже и не читали, что там в конце мелким шрифтом написано. Соответственно, никто из врачей не информирует об этом приложении и пациентов. Я сама о нем узнала, только когда заболела. И тоже не от врача. Дурдом! На второй день стало у меня это приложение зависать. У меня так раскалился телефон, что я перепугалась. Я, конечно, с техникой на «вы», но понимаю, что так быть не должно. Перезагружала телефон несколько раз — не помогает. В итоге я это приложение удалила и попыталась его переустановить. Но это у меня никак не выходило. Я стала звонить в техподдержку, трубку никто не брал. К часу ночи я сдалась и легла спать: у меня температура, мне плохо, сколько я должна этим заниматься?
Утром я проснулась, полезла в это приложение, смотрю — пришел-таки пин-код для его активации, то есть я могу, наконец, зайти в него. Но и в последующие дни работало плохо: зависало, было непонятно, живое оно там вообще или не особо. Заходила в него все время, проверяла. Так-то нет никаких проблем заселфиться, я тут же все делаю и отправляю. Но как узнать-то, что пора? Никакой нормальной системы уведомлений не было. То в какой-то день смски приходили, чтоб я сфотографировалась. То невидимые совершенно, сразу исчезающие пуши. Их, если в телефон не смотришь, никак не заметишь. А в последнее время у меня будильник включается, чтоб я фотографировалась, представляете? Ну, то есть мелодия, по которой я утром вставала, когда на работу еще ходила. Теперь-то у меня будильник выключен, я болею. Но этот «Социальный мониторинг» как-то до него добрался и теперь им управляет. Это приложение, когда его устанавливаешь, оно же требует доступа буквально ко всему в телефоне.
Короче, начиная с 30-го числа посыпались мне эти административные штрафы на «Госуслугах». Там абсолютно ничего не написано — ни за что, ни по какой статье. «Батюшки, думаю, по-поводу чего это вообще?» Я никуда из дома не выходила. На всякий случай проверила базу ГИБДД — может, за машину? Нет, там все чисто.
Ну, стала выяснять. Позвонила в дежурную часть: «Это вы выписываете?» Они очень удивились. Сказали, что будут пробивать меня по своей базе данных. Пробили — ничего не нашли: со стороны служителей закона никаких претензий.
Оставался только этот «Социальный мониторинг». Позвонила им в поддержку, колл-центр. Говорю: «Вы меня извините, но у меня такое ощущение, что это вы автоматически создаёте эти штрафы». Они отвечают: «Ну да, возможно».
В итоге я несколько дней получала эти штрафы и теперь у меня их 13 штук на 52 тысячи рублей.
+++
+++
Письмо командующего войсками Северо-Кавказского округа К.Е.Ворошилова И.В.Сталину о ситуации в Чечне (1923)
Недавно возвратившийся из Москвы чеченский главмулла Шамседдин-Гаджи Алтахаджиев сообщил в нашем присутствии съезду, что советская власть — великая сила, что она стоит за раскрепощение народов Востока, но что советская власть не является врагом и гонителем правоверных и их религии; что он сам, Алтахаджиев, ездивший 7 раз в Мекку1, молился в Москве не хуже, чем в самой Мекке. Когда он говорил (мне тут же переводили), я думал, большие мы дураки, что мало возим этих самых мулл в Москву, где они себя чувствуют так же, как в Мекке. Убедился воочию, что наши велеречивые и многомудрые коммунисты, до сих пор работавшие в Горской Республике, мало чему научились сами и научили других. Пресловутые «расслоить», «опереться на бедноту», «вырвать массу из-под влияния кулачества и святых» и прочие красиво звучавшие слова оставались на бумаге и висли в воздухе, а жизнь текла своим порядком, не считаясь с сильными желаниями т. Гикало и других коммунизировать «святую» и мулльскую Чечню. Можно утверждать, что до тех пор, пока мы не создадим в Чечне кадра дельных и преданных делу и партии работников, нам не на кого будет опереться и придется тем или иным путем использовать мулл и прочих господ. Возможно ли? Вполне. Они сами этого ждут. В их коране уже и сейчас имеется не одно место в тексте в нашу пользу (цитировалось на совещании и съезде) и только нужно соответственно изменить тактику.
...Пришлось разрешить существование параллельно нашим судам и шариатским.
Недавно возвратившийся из Москвы чеченский главмулла Шамседдин-Гаджи Алтахаджиев сообщил в нашем присутствии съезду, что советская власть — великая сила, что она стоит за раскрепощение народов Востока, но что советская власть не является врагом и гонителем правоверных и их религии; что он сам, Алтахаджиев, ездивший 7 раз в Мекку1, молился в Москве не хуже, чем в самой Мекке. Когда он говорил (мне тут же переводили), я думал, большие мы дураки, что мало возим этих самых мулл в Москву, где они себя чувствуют так же, как в Мекке. Убедился воочию, что наши велеречивые и многомудрые коммунисты, до сих пор работавшие в Горской Республике, мало чему научились сами и научили других. Пресловутые «расслоить», «опереться на бедноту», «вырвать массу из-под влияния кулачества и святых» и прочие красиво звучавшие слова оставались на бумаге и висли в воздухе, а жизнь текла своим порядком, не считаясь с сильными желаниями т. Гикало и других коммунизировать «святую» и мулльскую Чечню. Можно утверждать, что до тех пор, пока мы не создадим в Чечне кадра дельных и преданных делу и партии работников, нам не на кого будет опереться и придется тем или иным путем использовать мулл и прочих господ. Возможно ли? Вполне. Они сами этого ждут. В их коране уже и сейчас имеется не одно место в тексте в нашу пользу (цитировалось на совещании и съезде) и только нужно соответственно изменить тактику.
...Пришлось разрешить существование параллельно нашим судам и шариатским.
+++
+++