Марат Зяббаров: «В каждом районе должно быть хозяйство, где есть все виды цифровизации»

Министр сельского хозяйства Татарстана о том, куда тратятся 15 млрд рублей господдержки, тотальной чипизации и землях лендлордов

Новый министр сельского хозяйства и продовольствия РТ, назначенный на данную должность в сентябре 2019-го, в прошлом сезоне провел свою первую полноценную уборочную кампанию. Итог: по зерновым рекордный урожай за последние 12 лет, по надоям молока — первые в ПФО. О достижениях, проблемах и новых проектах заместитель премьер-министра РТ — министр сельского хозяйства и продовольствия РТ Марат Зяббаров рассказал на интернет-конференции с читателями «БИЗНЕС Online».

«УБОРОЧНАЯ КАМПАНИЯ В ЭТОМ ГОДУ НАС ПОРАДОВАЛА»

— Марат Азатович, каковы окончательные итоги уборочной кампании 2020 года по основным показателям? Что вас порадовало, а что насторожило?

— Уборочная кампания в этом году нас порадовала: зерновых собрали свыше 5,5 миллиона тонн, масличных — свыше 360 тысяч тонн, сахарной свеклы — 2 миллиона тонн. И корма заложили столько, сколько запланировали. Картофеля собрали свыше миллиона тонн. Цифры примерно одинаковые из года в год, а вот по зерновым — это рекордный урожай за последние 12 лет.

— Дождей практически не было, откуда такой урожай? Выходит, солнце важней, чем вода?

— Дожди тоже были, хотя и не в полном достатке, как хотелось бы. В северной зоне республики — Высокая Гора, Кукмор — дожди шли прямо по необходимости: нужен дождь — он идет. В заволжской зоне дождей было мало, в осень она ушла «голодной». В зоне Бугульмы дождей тоже недостаточно было. Но был предпринят комплекс мер.  

— За счет чего обеспечен в этом году рекорд по урожаю зерновых: применение новых технологий или хорошая погода? (Румия). Наверное, нельзя же всё время на погоду уповать?

— Одно без другого не может быть. На самом деле было всё: и погода в основном положительно повлияла, и технология в последнее время в республике выстраивается. В этом году большой упор мы сделали на технологии именно в растениеводстве. И, конечно, удобрения, которые в этом году мы внесли 65 килограмм на гектар. Это число не маленькое.  На будущий год у нас план — 70 килограмм удобрений на гектар. Очень много мы проводили семинаров, выездов, зональных обучений с небольшим количеством участников — именно в тех районах, где определенная технология практикуется. Приглашали людей, которые способны внедрить новое, чтобы увидели своими глазами и применили у себя. И в итоге всё это сработало на хороший результат.

— Какова доля выращенной в Татарстане продовольственной пшеницы, которая пойдет на выпечку хлеба? Меняется ли процентное соотношение продовольственной и фуражной за последние 5 лет? Что делается для того, чтобы качество зерна повышалось? (Ильхам). А, может быть, и не надо менять соотношение, мы свою нишу заняли, и этого достаточно? 

—  Я тоже говорю, что Татарстан — республика животноводческая, и нам фуражное зерно необходимо, поэтому давайте лучше будем выращивать более дорогое и востребованное продовольственное зерно, а закупать со стороны более дешевое фуражное. Мы подороже продадим, а подешевле купим. Продовольственной пшеницы мы сегодня производим порядка 16 — 17 процентов. Над этим надо еще серьезно работать, но, считаю, в прошлом и этом году определенный задел по выстраиванию технологии выращивания зерновых мы произвели. Да, удобрения нужны, без них мы ничего не получим. Нужны и средства химзащиты от вредителей и сорняков, но правильной дозировки. Всю эту работу мы целенаправленно ведем и надеемся, что в следующем году продовольственной пшеницы у нас будет больше. 

— Какие-то планки себе ставите, например, четверть урожая — продовольственная пшеница?

— До этого числа мы и должны дойти.

«ЗАКУПОЧНАЯ ЦЕНА В ЭТОМ ГОДУ ХОРОШАЯ»

— Не приведет ли большой урожай к снижению закупочных цен, как это бывало всегда? (Артем) Чем больше урожай, тем меньше закупочные цены, так ведь?

— Конечно, так и есть, но нельзя оценивать отдельно Татарстан, у нас же страна большая, и мы в этом рынке. Например, в этом году очень пострадали южные регионы, где и с погодой не повезло, и саранча прошла. И по экспорту руководство страны поставило в этом году серьезный план. Всё это сработало на то, что закупочная цена в этом году для сельхозпроизводителей хорошая.

— А татарстанское зерно попадает на экспорт? Может быть, его критикуют за низкую клейковину, как нашу нефть критикуют за большую сернистость?

— На экспорт в этом году ушло порядка 60 тысяч тонн зерна — в такие страны, как Иран, в те края. Большой объем уходит водным путем. В основном это ячмень.

— Экспортом агрохолдинги занимаются самостоятельно, напрямую, или этот процесс организован на федеральном уровне?

— В России есть крупные трейдеры, которые по всей стране скупают зерно, в том числе у нас в регионе. Вопросом экспорта мы тоже целенаправленно занимаемся, создали в министерстве отдел экспорта, который занимается поиском потенциальных покупателей на все виды продукции — и на зерновые, и на мясо, и на молочные продукты. Мы встречаемся с большим количеством делегаций, и минсельхоз России дает нам направления, с какими территориями работать, где есть потребность в российском продукте. Огромное количество встреч проходит на уровне президента РТ, а потом мы отрабатываем, кому, что и в каком объеме нужно.

— Кто и что экспортирует из Татарстана?

— Маслоэкстракционный завод отправляет масло в страны Европы и Азии. Они даже 100 цистерн закупили, чтобы отправлять продукцию в эти страны, потому что в пик сезона достать вагоны очень тяжело. Казанский молочный комбинат экспортирует молочную продукцию. Буинский мясокомбинат экспортирует мясную продукцию, вплоть до отходов — ушек и хвостиков свиней, которые уходят в Китай. В министерстве создано отдельное направление по вопросам развития экспорта халяльной продукции — в этом году реализовано уже на 100 миллионов рублей. Пока немного, но уже год мы системно занимаемся вопросом экспорта.

— Товаропроизводителям-экспортерам есть какие-то поощрения, льготы?

— Через российский экспортный центр выделяются льготные кредиты. Но при этом есть определенные условия, которые производители должны выдержать. Также возмещаются транспортные расходы.  

— Сельхозпроизводители — частные компании, а кто координирует — какую культуру и в каком объеме выращивать, чтобы покрыть потребности населения республики? Минсельхоз или чисто рынок? У нас капитализм или социализм в сельском хозяйстве? (Маршида)

— Все производители смотрят, сколько стоит и будет стоить продукция. Сегодня никто не будет производить продукцию, которая никому не нужна. Мы никого не агитируем и не заставляем, что и сколько выращивать.

— Чисто рынок регулирует?

— В основном, рынок регулирует. 

— Но ведь могут быть перекосы — все начнут одну — две доходные культуры возделывать, а как же разнообразие?

— Обычно так и бывает — на что-то цена поднимается, и все производители кидаются туда, и на следующий год цена падает. Но мы по всей республике знаем, чего и сколько будут сеять и сажать весной.

— А бывает такое, что информацию собрали и увидели перекосы — одного продукта будут сеять много, а каких-то других не будут вообще? И что вы предпринимаете?  

— У нас есть крупные переработчики зерна — спиртзаводы и пивзаводы, мукомольные предприятия и хлебозаводы. У каждого есть свои требования по сортам и ценам. Мы, конечно же, всю эту информацию доводим по наших сельхозпроизводителей, а кто-то контактирует с переработчиком и под него выращивает определенный сорт в нужных объемах. Заранее мы всех стыкуем, со всеми общаемся. У нас в республике полное взаимопонимание было всегда.

ПОЧЕМУ САХАР ТАК СИЛЬНО ПОДОРОЖАЛ?

— Почему сахар так сильно подорожал? Эта ваша ошибка, что посевные площади под сахарную свеклу сократились или ошибка планирования? При предыдущем министре такого не было. И как думаете выходить из ситуации? Вы, наверное, понимаете, что подорожание сахара привело к подорожанию почти всего продовольствия и скачку инфляции. (Тагир)

— По сахарной свекле такой же мировой рынок, как по зерну, и цены диктует он. А Татарстан тоже в этом рынке. В 2018 году в стране и мире образовался большой резерв сахарного песка, и цена на него рухнула до 20 рублей за килограмм.

— А себестоимость какая была?

— Себестоимость — в пределах 25 — 28 рублей, наверное. Из-за того, что не было цены на продукцию, по России обанкротилось несколько предприятий, у нас Нурлатский сахарный завод закрылся. После этого пришлось в нурлатской зоне перестать сеять свеклу, а это около 15 тысяч гектаров. В этом году цена восстановилась до уровня четырехлетней давности и пошла в рост. Сейчас приняты меры по ее регулированию на федеральном уровне.

— Если цена на сахар восстановилась, может быть, стоило сохранить Нурлатский сахарный завод?

— Предприятие очень старое и закредитованное. И у руководства завода нет таких мыслей, чтобы его запустить. 

— Коллектив большой? Чем они займутся после закрытия завода?

— Порядка 350 человек. Какие-то люди в агрохолдинг перешли, какие-то на заводе остались, чтобы смотреть за ним. Никто без работы не остался, этот вопрос мы совместно с министерством труда контролировали.

— Наверное, всё-таки минимальное планирование должно быть, чтобы не было таких перекосов? Аж предприятия обанкротились, это же трагедия для людей!

—  Да, трагедия, и такая проблема сегодня существует. А производители и переработчики свеклы просто вздохнули сегодня. Все же на огромных кредитах. Хорошо, что согласились сеять, несмотря на цены, которые были в начале сезона.

Что касается плановости, то мы считаем, что она должна быть, но не одни мы это решаем.  Сегодня минсельхоз России очень системно регулирует экспорт, по тому же зерну вводит ограничения на вывоз. Считаю, такая работа федеральным министерством целенаправленно ведется.

— Насколько министерство сельского хозяйства Татарстана самостоятельно в своих действиях? Федеральное министерство диктует вам свою волю?

— Нет, я так не сказал бы. Есть определенные планы и индикаторы, которые ставит нам федеральное министерство.

— То есть план всё-таки ставит?

— Да, определенные задачи ставит. И мы, согласно этим задачам, совместно выстраиваем планы.

— Задачи и планы касаются объемов производства продукции или внедрения новых технологий?

— Федеральный бюджет в этом году оказал сельскому хозяйству Татарстана поддержку в объеме 5 миллиардов рублей по различным видам программ: по кооперативам, по грантам, по мелиорации, экспорту. Согласно этим суммам, сразу же ставятся задачи, определяются индикаторы: по объемам производимой продукции, созданию новых рабочих мест, количеству гектаров мелиорации.

— Деньги получили — отчитайтесь за эффективность их использования?

— Да, отчитываемся, куда деньги пошли, и какой результат мы получили.

«СОБРАТЬ СТОЛЬКО, СКОЛЬКО ПРОДАЕТСЯ»

— По пшенице — собрать чем больше, тем лучше, или всё-таки гигантомания не нужна в этом вопросе?

— Собрать столько, сколько продается. Мы должны ее вырастить с высоким качеством и хорошей урожайностью — не 15 центнеров с гектара, а минимум 40. Наша задача — максимально над производительностью работать.

— Кто у нас рекордсмен по урожайности, с кого пример надо брать?

— Из крупных производителей — компания «Агросила». Она уже много лет занимается повышением производительности по всем видам продукции, которую выращивает. Очень серьезные средства они инвестируют в технологии, в специалистов. Три года в республике работает компания «Август» — одна из крупных, которые входят в этот рынок. Вот говорят — московская компания, но эта компания 100-процентно наша, потому что все площади и производства находятся только в Татарстане. Они тоже много инвестируют в технологии, в технику и оборудование. Инвестируют и в животноводство — строят два мега-комплекса. Они недавно зашли в Камское Устье и в Верхний Услон, приобрели там землю. 

— А владелец-то наш или москвич?

— Владелец москвич, который зашел к нам в республику и работает. Налоги все здесь остаются. 

— Насколько в РТ популярно агрострахование? Добровольное ли это действие? Каким образом власти стимулируют сельхозпроизводителей для страхования рисков? (Ирина Антонова)

— Сегодня малым предприятиям министерство за счет господдержки возмещает деньгами 50 процентов стоимости страхования и 50 процентов через различные виды поддержки. Получается, что практически 100 процентов стоимости страховки компенсируется малым и средним предприятиям. И крупные предприятия страхуются. Мы никого не заставляем. Но страховаться нужно, все виды поддержки есть.

— Если 100 процентов стоимости страхования производителю возмещается, какой прок государству от страхования в принципе? Бюджетные деньги-то потрачены…

— Стоимость страховки — это небольшие деньги, а если, не дай бог, что-то случится, то урон будет гораздо больше. Птичий грипп, морозы без снега, ураганы — всё это бывает, и если не застраховать риски, то потери будут большими. К сожалению, страхование у нас не так сильно популярно, хотелось бы, чтобы оно у нас в республике тоже развивалось. Всю жизнь ждать помощи от государства, когда что-то случится, неправильно. Сегодня помогает, а что будет завтра, мы не знаем. Мы пытаемся преодолеть этот барьер — рассказываем о страховании на встречах с сельхозпроизводителями. Сегодня есть и примеры возврата средств после страхового случая, а не так, что застраховался и не смог получить деньги.

— Что сегодня в Татарстане делает наука для сельского хозяйства? У нас целых два специализированных вуза — сельскохозяйственный и ветеринарный. Какая от них отдача, кроме подготовки кадров? И удовлетворены ли вы качеством выпускаемых ими кадров? (Валиев Данияр)

— Эти вузы наукой не занимаются, это не их профиль. В растениеводстве наукой занимается  ТатНИИСХ, у которого есть земля в Лаишевском районе и лаборатория в Казани. Определенный рывок в растениеводстве они сделали: вывели десяток сортов зерновых культур, проводят работу по новым сортам картофеля. Их семенами ярового ячменя сорта «Раушан» пользуются порядка 50 процентов хозяйств. Огромное количество компаний мы туда пригласили — тех, кто мелиорацию проводит, кто нуждается в средствах химзащиты, кто удобрением занимается, семенами. Порядка 20 — 40 компаний проводят там свои опыты, и студенты занимаются — это для них рабочая площадка. А в «Агробиотехнопарке» на стадии завершения находится проект строительства лаборатории и учебной базы.   

— Семена ТатНИИСХ сельхозпроизводители очень сильно критикуют — говорят, что сколько раз покупали, столько раз проблемы были.

— Сегодня рынок свободный, никто не заставляет покупать в одном месте.

— ТатНИИСХ, наверное, на государственные деньги работает? Значит, и отдача должна быть, и эффективность работы.

— Институт государственный, и всё, что они производят, продают. К ним очередь стоит из желающих купить.    

— Если качество их семян не всех удовлетворяет, спрос со временем упадет.

— Но есть и такие случаи, что сами хозяйства не соблюдают технологию, или купили подешевле у посредников, которые сказали, что это семена ТатНИИСХ. Лично я ничего плохого про этот институт сказать не могу, тем более что он перешел под крыло ФИЦ «Казанский научный центр РАН». Надеемся, что появятся дополнительные инвестиции на их работу. В этом году при поддержке президента РТ мы для них закупили новые трактора, сеялки, лабораторное оборудование, чтобы они перешли на более точный, современный уровень. Мы их всесторонне поддерживаем.

«НЕТ ЗАДАЧИ ОТОБРАТЬ ЗЕМЛИ, ОСНОВНАЯ ЗАДАЧА — ВВЕСТИ ЕЕ В ОБОРОТ»

— Много ли в Татарстане земли сельхозназначения, которая не обрабатывается? Кто владельцы этой земли? Почему власти не изымают землю у таких нерадивых хозяев? (Нуруллин Ленар). И много ли земли переведено из категории сельхозназначения в другие?

— В том, что земля переформатируется в земли промышленности, ничего плохого нет. Наоборот, хорошо — это ведь новые предприятия, рабочие места. 

— То есть министерство не держится за земли сельхозназначения?

— Как можно держаться, если создаются новые рабочие места или строится жилье? Это же хорошо! В этом году в республике сдаются три миллиона квадратных метров жилья.

— А сколько полей лесом зарастают? Хотя лес — это тоже хорошо для республики…

— Порядка 40 тысяч гектаров, где нерадивые собственники. И вот земли Татфондбанка «выстрелили». Практически в каждом районе есть такие земли — где-то 100 гектаров, где-то есть три тысячи гектаров. Но мы работу по вводу в оборот неиспользуемых земель системно проводим, в том числе совместно с прокуратурой и Россельхознадзором. В этом году около 30 тысяч гектаров ввели в оборот. Но примерно 40 тысяч гектаров простаивают, потому что какие-то земли вводятся в оборот, какие-то начинают простаивать по разным причинам, банкротства случаются. Общую картину по республике мы знаем, совместно с Иннополисом все эти проблемы видим через спутники. После спутникового мониторинга целенаправленно выезжаем на места совместно с представителями района и Россельхознадзора и в ручном режиме отрабатываем — есть такая площадь или нет. Приглашаем собственников и решаем, как вводить землю в оборот. Даем срок, кого-то штрафуем, кого-то заставляем сдавать в аренду, если не хочет сам обрабатывать. У нас нет задачи отобрать земли, основная задача — ввести ее в оборот. И мы, и район ищем нерадивых собственников, а также ищем на земли покупателей и арендаторов.

— Были случаи изъятия земли, когда ни один способ не помог ввести в оборот? И легко ли это — изъять землю?

— Это нелегко, надо три года подряд актировать, что земля не используется. Но кто-то через год переоформляет на кого-то другого, и срок опять продлевается на три года. Травку скосили — и вроде поле обработано… В Лениногорске компания «СОПиК» купила землю около 2,5 тысячи гектаров и не хочет ни обрабатывать, ни продавать, ни в аренду сдавать. А вообще в районах административные комиссии созданы, и они ведут работу со всеми собственниками земли. 

— Как оцениваете план ГК ASG Алексея Семина по переводу 7 тысяч га земель из категории сельхозназначения под застройку жилья и 1 тысячу га под промобъекты? Министерство одобрит перевод? (Иван)

— Переводом земель из категории в категорию не мы занимаемся, а кабинет министров РТ, но министерство, конечно, согласовывает. Мы не можем противостоять, если это для развития республики — дополнительные рабочие места и налоги.

— Что скажете о планах ASG развивать агротуризм, фермерство и садовые общества на 15,1 тыс. га? Актуальны ли эти бизнес-направления? (Иван)

— Этот вопрос мы с ними обсуждали, он в процессе осуществления. Они уже хотят определить площади и желающих фермеров. Какие-то площади они будут сдавать в аренду крупным сельхозтоваропроизводителям. Думаю, в следующем году их земли в Верхнем Услоне и Камском Устье максимально войдут в оборот.

— В Татарстане вдоль дорог — между дорогой и защитной лесополосой — все вспахано и засеяно. Радует, что используются даже такие клочки земли, но не вредна ли такая продукция? Кто-то проводил анализ? (Доронин Н.)

— Земли вдоль дорог в основном стараются засеивать многолетними культурами, которые идут на корм скоту. Есть и зерновые, но у нас все зерно проверяется в лабораториях элеваторов, мукомольных предприятий. В этом году примерно 100 тысяч тонн некачественного зерна Россельхознадзор вернул на переработку в фураж для корма скота.

КАК ИНТЕРНЕТ-ТОРГОВЛЯ ВНЕДРЯЕТСЯ В СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

— Как используется возможность интернет-торговли для сбыта сельхозпродукции? Кто-то организационно этим занимается? Думаю, самостоятельно фермерам это не под силу. (Юрий Акимов)

— Эта форма торговли внедряется, особенно в период самоизоляции она была активна. Как только началась пандемия, мы собрали операторов интернет-торговли и состыковали их с нашими фермерами. Кто-то организовал склады для сбора продукции в Казани. Сегодня уже есть фермеры, которые сами развозят свою продукцию по звонку. На базе Агропромпарка хотим создать площадку, с которой можно будет организовать развоз продуктов по заявкам. 

— Как считаете, Агропромпарк выполняет свою функцию? Такое впечатление, что там монополия перекупщиков…

— Никакой монополии там нет, мы этот вопрос контролируем. Для фермеров всегда есть резерв мест.

— Мне кажется, большим потенциалом дальнейшего развития с/х в РТ может стать «дачное фермерство». Тысячи дачников способны выращивать ягоды, зелень, фрукты. Сложным вопросом в данном направлении является проблема сбыта. Есть какие-либо планы в этом направлении? (Ренат);

— Меня удивляет, что в Татарстане столько яблонь, и всё равно много заводится из-за границы. Может в этом плане стоило создавать современные хранилища? Многие люди не знают, куда яблоки давать. То же самое скажу про картофель. В этом направлении что-то делается  или будет делаться? (Александр)

— Садоводство в настоящее время развивается очень серьезно — выращивают яблоки, клубнику, малину. Особенно активно это направление фермеры развивают в Дрожжановском и Буинском районах. Наверное, под 500 гектаров выходит таких земель. В Буинске у Джамиля Давлетшина сад настолько технологично и красиво сделан! И их продукция пользуется спросом, они на все ярмарки выезжают. На следующий год планируют строить хранилище для своей продукции. Хотя сегодня у них всё уходит прямо с колес. У этого фермера была мечта — восстановить сад, который был во времена его детства, и он это сделал. В Дрожжановском районе тоже есть фермеры, которые по-крупному занимаются этой темой.

Сейчас обсуждаем — может быть, в формате кооператива строить хранилище, организовывать сортировку и сбыт. Недавно собирали всех крупных садоводов в министерстве, потом они слетали в Краснодар посмотреть, как там ведется эта работа. Есть и госпрограммы поддержки, например, возмещается 20 процентов стоимости применения современных технологий, строительства хранилищ.

— Но всё-таки фермеры — это люди, нацеленные на бизнес. А в вопросах читателей речь идет о простых дачниках, которые что-то выращивают на своих участках. Им как-то можно помочь с реализацией продукции?

— Практически в каждом районе такая работа выстроена по системе Татпотребсоюза. В начале текущего года при поддержке президента РТ были выделены 10 миллионов рублей на приобретение семян и рассады по заявкам районов для садоводов. А излишки продукции Татпотребсоюз скупает.

— Вы знаете, в журналистике я почти 30 лет, и всё это время потребкооперацию и Татпотребсоюз критиковали на всех высоких совещаниях за низкую активность. Сегодня другая картина?

— Они и сегодня такие же неактивные! Просто сегодня есть подспорье в виде федеральной программы по созданию новых кооперативов. Фермеры, мелкие и крупные бизнесы могут объединяться и создавать кооперативы: кто-то выращивает продукцию, кто-то ее перерабатывает, кто-то развозит продукцию, продает. На такие кооперативы мы делаем большой упор. По заготовке и переработке молока это «Большая Елга» Рыбно-Слободского района, «Каймак» Сабинского района, «Ел май» Высокогорского района, по мясу — «Умырзая» Сабинского, «Каусар» Лаишевского района (мясо птицы).

«МОЛОЧНОЕ ЖИВОТНОВОДСТВО ДЛЯ НАС ПРИОРИТЕТ»

— В БО прочитала, что в РТ ежедневно производится более 4 тыс. тонн молока. Кто его производит больше — фермы-гиганты или фермеры и ЛПХ? У агрохолдингов есть возможность держать лаборатории, а кто проверят качество и безопасность молока у фермеров и ЛПХ? Не получается ли так, что хорошее сырье смешивается с опасным, и всё вместе идет на переработку? (Эльза Миннуллина)

— Да, в Татарстане в летний период производят более 4 тысяч тонн молока ежесуточно, в зимний период — более 3,6 тысячи тонн. По сравнению с прошлым годом рост составляет 6,5 процента. Свыше 60 процентов молока производят крупные сельхозпроизводители, фермеры — около 9 процентов, ЛПХ — порядка 27 процентов. Что касается смешивания молока, то практически у всех предприятий на входе и выходе есть своя лаборатория, чтобы было меньше спорных моментов. У фермеров и ЛПХ сырье собирают так называемые молокосборщики, и для этого молока есть своя отдельная приемка и линия, но тоже всё идет через лабораторию. Над качеством молока ЛПХ тоже надо работать — приучать людей не добавлять воду для увеличения объема. У сборщиков тоже есть мини-лаборатории, которые проверяют плотность молока. Крупные хозяйства не заинтересованы смешивать свое молоко с произведенным в ЛПХ, потому что у них качество гораздо выше, и цена ему совсем другая. А качество молока от всего зависит — от кормов, от содержания, от состояния здоровья коровы. 

— Есть ли необходимость увеличивать поголовье КРС в Татарстане? Что для этого делается? Ведется ли в республике селекция КРС? Завозят из Европы, а там погодные и прочие условия совсем другие, поэтому и болеют здесь много. (Борис)

— В республике целенаправленно ведется работа по поддержке животноводства, в том числе по приобретению скота. Есть государственная поддержка ввоза племенного скота — до 50 тысяч рублей на одну голову. Сегодня идет строительство 16-ти крупных комплексов на 15 тысяч коров, ввод состоится в 2020-21 годах. И строительство животноводческих комплексов государством тоже поддерживается. Есть господдержка на каждый литр реализованного молока. Молочное животноводство для нас приоритет.

Да, поголовье в основном завозится из Европы и из других регионов России. И мы ведем работу по созданию нетельных ферм, где можно эффективно выращивать и реализовывать поголовье. 

— Кто инвестор у строящихся 16 комплексов? Частники или по принципу государственно-частного партнерства?

—  Всё 100-процентно частное. Есть и крупные производители, и фермеры.

— Татарскую породу лошадей вывели, а татарская корова есть?

— У нас есть черно-пёстрая порода, холмогорская татарского типа. У нас около 26 процентов племенных коров именно таких пород.

— У вас есть логическое объяснение, почему в Татарстане самые низкие закупочные цены на молоко по сравнению с другими региона Поволжья? (Айнур Сабиров)

— В Поволжье у нас, как и в Самарской области, самая высокая закупочная цена на молоко!

— Она соответствует затратам на производство молока?

— Я не говорю, что она самая лучшая, я говорю, что она самая высокая в Поволжье. 

— А если исходить из себестоимости, какая должна быть закупочная цена?

— Конечно, мы хотим, чтобы она была высокой. Молоко не должно стоить ниже 30 рублей, но в среднем пониже получается. Сегодня есть хозяйства, у которых есть качество и объем, они сдают по 32 — 33 рубля за литр. В частном секторе средняя закупочная цена 21 рубль. Но ведь молокосборщик по деревням ездит, на молокозавод отвозит, и эта «прокладка» рубля 3 — 4 съедает. Есть заводы, например, Зеленодольский молочный комбинат, которые приобрели транспорт и напрямую закупают молоко у населения, и там этих 3 — 4 рублей «прокладки» нет. Поэтому мы даже мелким переработчикам стараемся оказать господдержку для модернизации, чтобы они сами смогли собирать сырье.

— Какое состояние дел в «КВ Агро» после гибели Айрата Хайруллина?

— Предприятие стабильно работает, мы с ними контактируем. В этом сезоне у них не было ни одной проблемы, предприятие работало системно в течение года.

— В Татарстане работает немецкий фермер Штефан Дюрр. Говорят, у него какие-то трудности возникли. Что, не потянул?

— Это временные трудности, были определенные проблемы с кредитами. Но сегодня строительство у них идет, в феврале сдают большой доильный зал. Работа идет, но с небольшими задержками.  

— Были жалобы на запах с молочного комбината Касымовский. Что предпринимается?

— Мы в курсе этой ситуации. Они ведут работу по очистным сооружениям. Это очень затратно, но без этого работать не получится.

«ЧИПИРОВАНИЕ ПОГОЛОВЬЯ ДЛЯ ВЕТЕРИНАРНОГО БЛАГОПОЛУЧИЯ»

— С какой целью массово началось чипирование КРС? Говорят, это как подтверждение личности на госуслугах, без этого не сможешь субсидии оформить в электронном виде потом. Это так? (Радиф)

— Чипирование проводится, в первую очередь, для ветеринарного благополучия. Мы считаем, что всё поголовье должно быть учтено, чтобы была видна информация о вакцинации, перенесенных болезнях каждого животного. Башкортостан занимается этим вопросом уже лет пять, потому что были проблемы с ветеринарным благополучием. Там взяли всё поголовье на учет, вплоть до пчел. А сегодня на стадии принятия федеральный закон, который предпишет до 2025 или 2027 года всё поголовье, в том числе ЛПХ, пчелопасики и рыбные хозяйства, взять на учет через идентификацию.

— А как пчел чипировать?

— Номер дается на улей и пасеку. Мы пока планируем давать номер целиком на пасеку. В этом году мы зарегистрировали порядка 70 процентов пасек и выдали паспорта.

— Разве это не частное дело человека — иметь пасеку или не иметь?

— Мы же не против, это просто для учета. Но если произойдет какой-то ст