Апологет предательства: Альгис Микульскис о феномене «правозащитника» Сергея Ковалева
Спецкор ФАН Альгис Микульскис вспоминает наиболее яркие эпизоды биографии ушедшего из жизни «правозащитника» Сергея Ковалева.
Утром 9 августа ушел из жизни один из самых одиозных персонажей так называемой «демшизы» конца прошлого века Сергей Ковалев.
Специальный корреспондент ФАН Альгис Микульскис в своей колонке вспоминает наиболее яркие эпизоды его биографии и пытается понять, почему в своей сначала антисоветской, а затем и антироссийской деятельности покойный превзошел даже легендарную «валькирию диссидентского движения» Валерию Новодворскую.
Согласитесь, слово «правозащитник» в наших весях давно уже стало чем-то вроде ругательства, не вызывающего в воображении никаких позитивных образов. Услышишь его — и перед глазами сразу же возникает некий суетливый человек в очках, многословно объясняющий, в чем именно состоит мерзость «этой страны» — никак иначе он Россию не называет.
Откуда же они появились, эти ненавистники государства Российского? Да с диссидентских кухонек советских времен! Именно там, в жарких дискуссиях о том, как бы этак половчее свернуть шею «тоталитарному монстру СССР», и зарождалось движение, ставшее в наши дни одним из синонимов русофобии, а самыми одиозными его образчиками еще долго будут оставаться покойная Валерия Новодворская и, теперь также покойный, Сергей Ковалев.
Про Валерию Ильиничну написано достаточно — антигосударственником она была жесткой и последовательной. Ее можно было бы утвердить на первом месте в соответствующем рейтинге, однако Сергей Адамович все же опережает «неистовую Леру». Потому что на Новодворской нет смертей, а вот с Ковалевым сложнее…
Его биографические данные — когда и где родился, на ком женился — думаю, известны и особого интереса не представляют. Интерес представляет его деятельность на поприще «правозащиты», которую он начал в возрасте 36 лет со сбора подписей под обращением в Президиум Верховного Совета СССР в защиту писателей Юлия Даниэля и Андрея Синявского, осужденных по статье 70 УК РСФСР «Антисоветская агитация и пропаганда».
К 1969 году наш герой становится уже «антисоветчиком в авторитете» — входит в «Инициативную группу защиты прав человека в СССР», которая основным своим призванием считает написание многочисленных писем о «преступлениях режима» и отправку оных эпистоляций в ООН. Далее — типичная деятельность советского диссидента, в итоге приведшая Ковалева в тюрьму. Суд в Вильнюсе, состоявшийся в декабре 1975 года, приговаривает его к семи годам лишения свободы и трем годам ссылки.
В Москву Сергей Адамович возвращается в 1987-м, на волне Перестройки, а уже спустя два года окунается в политическую жизнь, выдвигая свою кандидатуру на выборах народных депутатов РСФСР и побеждая в первом туре голосования.
Деятельность Ковалева на посту «народного избранника» была, как бы сказать помягче, весьма оригинальной. Он то входит в авторский коллектив российской «Декларации прав человека и гражданина», то двигает закон «О реабилитации жертв политических репрессий», то, совершенно неожиданно, прикладывает руку к закону о «Чрезвычайном положении», то занимается облегчением участи «вора в законе» Вячеслава Иванькова, больше известного как «Япончик»…
Но звездный час этого деятеля наступает в 1994-м. Именно тогда Сергей Ковалев начинает совмещать должность председателя комиссии по правам человека при президенте РФ с должностью первого в стране омбудсмена.
Что было дальше? Дальше была трагедия новогоднего штурма Грозного, во время которого Сергей Ковалев находился в рядах боевиков — и убеждал наших бойцов сдаваться в плен. Начал он 1 января 1995 года с офицеров подразделений 131-й майкопской сводной бригады, попавшей в окружение в районе железнодорожного вокзала. Безуспешно: большинство ему не поверили и пошли на прорыв. А те, кто поверил — говорят о двух десятках человек, — были зверски убиты.
3 января «омбудсмен» обратился и к 137-му полку ВДВ, на позиции которого явился в сопровождении еще нескольких депутатов, а также пленного российского подполковника Юрия Клапцова и священников — о. Анатолия Чистоусова и о. Петра Нецветаева, — включенных дудаевцами в состав «делегации» под угрозой расстрела, и, разумеется, представителя боевиков. В обмен на сдачу сулил многое, вплоть до отправки по домам через Махачкалу и Моздок. Сулил, прекрасно зная, что вытворяют террористы с пленными российскими солдатами. Точку в переговорах поставил дудаевский снайпер, убивший старшину Сергея Мордвинцева и обозначивший тем самым цену всем заверениям Ковалева. Десантники не сдались.
Потом был Буденновск, но напрасно некоторые пытаются увить Сергея Адамовича лаврами «вызволителя заложников». Не заложников он спасал, а басаевских бандитов. Грозненская эпопея и орден «Рыцарь чести», которым его наградил Дудаев, — не лучшее ли тому подтверждение?
Думаю, нет надобности приводить тут ковалевские слова о «Норд-Осте», о Нюрнбергском процессе, о Крыме — за короткое время, прошедшее с момента его смерти, их не цитировал только ленивый. Я приведу другие слова — еще одного «борца с Россией», сначала убитого в Киеве, а потом чудесно там же воскресшего.
«Сергей Ковалев — один из совсем уже последних единиц, кто еще называл вещи своими именами. Кто не был имперцем. Кто был не имперским либералом, а именно либералом. Настоящим диссидентом. Кто называл войну войной. Оккупацию — оккупацией. Россию — преступником. И давно. Еще с Первой чеченской. Кто, в отличие от остальных, которые «главное не впускать в себя войну», войну впустил в себя полностью, принял сторону — и боролся и за Чечню, и за Грузию, и за Украину. Против России. Поэтому и занял место, которое в оркостане занимают все честные, с негибким позвоночником, люди — в сегменте маргинальной ненависти. Рядом с Новодворской».
Что ж… Мое мнение о людях, которых с такой любовью описывает Аркадий Бабченко, мечтающий въехать в Москву на американском танке, однозначно: эта «маргинальная ненависть» к стране — феноменальна. Поэтому Бог им судья.