Убит, тридцать лет спустя
Из рассказов фронтовика артиллериста Андреева И.П.
Апрель 45-го 1 Украинский фронт под командованием Конева Ивана Степановича вступает в битву за Берлин, итог самой кровопролитной войны ясен всем от маршала до рядового кашевара, даже самые одиозные нацисты перестали питать иллюзии по поводу неизбежности краха Третьего рейха, и от того больней ощущались утрата каждого боевого товарища.
Отработав по позициям противника, дивизионная батарея М-30-ых находилась в ожидании поправок корректировщика и новых целеуказаний.
Каждый коротал это время как мог, кто-то строчил письма на родину с обещаниями скоро вернуться, кто-то приводил в порядок свой нехитрый солдатский быт, некоторые даже умудрялись погрузиться в крепкий прифронтовой сон, но большая часть бойцов не уходила далеко от "орудий труда", осознавая, что "бог войны" может пригодиться в любой момент...
- Славно поработали, - высказал свое мнение старшина Полищук, вглядываясь в клубы пыли и дыма, поднимающиеся вверх над тем, что несколько минут назад называлось немецкими позициями.
- Скоро узнаем, - ответил заряжающий Ильяс Османов.
- Пошли, пошли хлопцы, - приговаривал старшина, глядя в трофейный бинокль на поднявшуюся в атаку пехоту, - ну давайте братцы давите, давите...
- Андрей Егорыч, а можно мне глянуть? - попросил командира расчета двадцатилетний наводчик Ванька.
- Ну куда ты, - взбрыкнул Степаныч, которому паренек годился в сыновья, - ты что думаешь, старшина просто так в удовольствие смотрит? Андрей Егорыч пулеметы вычисляет, там сейчас пехоте несладко... По себе знаю.
- Петр Степаныч, А ваш полк сейчас где? - спросил Иван старого воина, намекая на его пехотное прошлое.
- Да здесь недалеко, стоят в резерве, побило конечно знатно, ну там брат каждый день последним может стать, это здесь мы, как у Христа за пазухой, - Петр Степаныч из лежачего положения оперся на правый локоть и вытянул свою левую ногу, - видно отбегал я свое, не нога теперь, а культя для равновесия.
- Ну знаешь, мы своего солдатского горя в сорок первом хапнули похлеще вашего брата, - ответил на упреки старого солдата старшина, - Дважды с Ильясом с котлов выбирались из-под Минска, да по брянским болотам выползали.
- Так и мы там не загорали, - возразил Степаныч.
- Вы на своих ногах шли по лесам и тропинкам, а мы за собой батарею на лошадях катали , а где-то и на своем горбу со скоростью трясогузки, да все по дорогам. Я маршей боялся больше чем боя. Дожди пошли, так в грязи копаешься, погода хорошая, так Юнкерсы тебя утюжить начинают... А сзади немцы напирают, ни сна тебе не отдыха... И так до самых холодов... Спишь только на орудии, когда толкаешь его вперед.
- Всем, братцы горя хватило, - подтвердил Ильяс - кому повезло кому нет, мы со старшиной вдвоем со взвода остались... А под Брянском помнишь, Егорыч, как орудие свое же хлопнули? Жалко конечно. Наша тридцатка знатно немцем жизнь попортила, а тут сами же подорвали.
Ильяс махнул от обиды рукой, вспоминая как лишился орудия.
- Да, Комдив (командир дивизии) так и сказал: "Брось к чертям свою каракатицу" - подтвердил старшина, - толковый мужик был, вышли с клещей, на юг прорвались...
- А где сейчас Комдив? - спросил Ваня старшину.
- Под Воронежем, - грустно ответил заряжающий, и всем стало ясно, что для командира война там и закончилась.
- Война… - многозначно подытожил старшина.
- И что тебя, старого, домой-то не отправили, - спросил Ильяс глядя на то как Степаныч, разминает искалеченную ногу.
- А есть ли он у меня - дом? – процедил сквозь седые усы старый воин, - мои-то в оккупации были. Мы пока по Украине прошлись таких ужасов насмотрелись, а что у меня твориться и думать страшно... От старухи до сих пор никаких вестей, сын один в Прибалтике воюет, пока он на фронте, я на фронте, а что дома... Немца добьем, да узнаем.
- Как там, Андрей Егорыч? - поинтересовался Иван о ходе боя.
- Да видимо есть у нас работа, - ответил тот, настраивая немецкую оптику, - фашист уперся...
- Немец все же уже не тот, - вставил свои пять копеек Степаныч, - В сорок первом по тридцать верст в день шагал и в атаку с ходу бросался. А эти даже позиций не меняют, ждут голубчики, пока мы свой привет им не передадим.
- Получается, я того немца и не застал, - в расстроенных чувствах признался Иван.
- Зато Вань, как ты пришел так мы только вперед и идем, а вперед оно всяко приятней, - утешил парня Ильяс, похлопывая по плечу наводчика.
- Да, парень ты фортовый я по твоим первым учебным стрельбам понял... Всякое на войне случается, но чтоб так на дурочка, явно кто-то сверху помог,- вспомнил былое старшина.
- А что там было-то? - спросил Степаныч...
- А цирк полный, - ответил ему Андрей Егорыч, - пришло к нам новое пополнение с учебки. Комбат решил проверить их навыки, ориентиры им дает, они тут сидят как школьники за партой, вычисляют. Долго думают, ну тут командир на них рявкнул, они и начали палить по лесочку...
- Кто в лес, кто по дрова, - прокомментировал данный эпизод рядовой Андреев.
- Ну шо, пошли проверять, а там, немецкий развед взвод тонким слоем по березкам размазан, и командира их нашли с картами, они голубчики наши позиции срисовывали. Немцев-то полный комплект собрали, а по учебным целям ни одного попадания. Комбат конечно сильно тогда удивился.
- Я думаю немцы удивились больше, - сделал свой вывод Ильяс.
И весь расчет дружно посмеялся над ситуацией.
- Ладно Вань, подмени меня, я пока свои метки на карте сделаю, за одно потом своим профессиональным взглядом проверишь... - прервал дружное веселье старшина Полищук.
Пока командир арт расчета проделывал свои стандартные операции, младший сержант Иван Андреев наблюдал вспышки стрелковых орудий, и по знакомому стрекотанию ППШ без труда определял на чьей стороне был огневой перевес.
В этот момент привычное стрекотание нарушил до боли знакомый всем свист, только вот на сей раз звук с каждой долей секунды становился всё злее...
Перебинтованным по пояс Иван Петрович очнулся лишь через несколько дней, от фантомных болей правой руки, его боевым товарищам повезло и того меньше. Шальной минометный выстрел попал в ящик с боеприпасами, разметав несколько орудий как спички на ветру. Наводчика Андреева взрывной волной отбросило к склону холма. Осколком снаряда ему по локоть срезало руку, второй крупный кусок вошел в спину и остановился за несколько миллиметров от сердца...
Искалеченный, но живой он вернулся на родину спустя полгода после окончания войны. Его друзья, боевые товарищи, те люди, кого он считал второй семьей не дожили до победы меньше месяца.
Иван Петрович часто вспоминал их так, будто они всё время рядом, живут по соседству и помогают ему в делах. Он жил за всех них, вырастил троих детей, до конца своих дней работая трактористом в совхозе. Без одной руки он никогда не позволял называть себя инвалидом, никогда никого не просил о помощи, но при этом сам никому не отказывал.
Иван Петрович Андреев прожил достойную жизнь и погиб в 77, катая внука на санках, он поскользнулся и больше не встал. На вскрытии родственникам сообщили, что тот осколок, сидевший в груди фронтовика с весны сорок пятого сдвинулся и вошел в сердце ветерана. Вот так вышло младший сержант Андреев был убит тем же артиллерийским выстрелом, что и его боевые товарищи. Возможно это должно было произойти гораздо раньше, но кто-то сверху сказал: "Не сейчас", подарив молодому парню тридцать лет жизни.
Задумавшись в чем сила тех людей мне пришла в голову одна мысль: «Они всегда верили в то, что нет ничего невозможного, вернее они знали, что им по силам свернуть горы». В этом и заключалась их любовь к родине. Все что нам остается, дорогие читатели, это быть достойными своих предков, не стоит опошлять слово "патриотизм", майскими пьяными застольями с криками: "Мы всех порвем!". Любовь к родине - это, невзирая на внешние обстоятельства, делать максимум, чтобы вашим потомкам жилось здесь лучше, чем вам! Наша с вами задача сделать всё, чтобы те жертвы, которые понес наш народ в самую жестокую войну не были напрасны... Так, чтобы они, глядя на нас сверху, гордились нашими успехами точно так же, как и мы их подвигами.
С уважением Макс Халтурин!