Великий имитатор. Историк Андрей Зубов о том, почему Путина погубит его оторванность от реальности
Помните советский фильм «Вокзал для двоих»? А Россия теперь — «государство для одного». Путин больше не чувствует пульс страны. Он не понимает, что отношение к нему изменилось, что его желание любой ценой провести парад и голосование по поправкам ожесточили людей. Фальшивые результаты голосования никому не нужны и никого не убеждают. Реальные результаты видны сегодня на улицах Хабаровска. Когда в ходе одного из последних митингов в этом городе толпу спросили «Кто голосовал против поправок?», поднялся лес рук.
Для любого политика, а тем более для диктатора, такая оторванность от пульса жизни «своего» народа — это катастрофа. Даже для абсолютного монарха. Подобная ситуация случилась с Николаем I в начале 1840-х годов, когда он начал думать: что хочет он — хочет и «его» народ. В итоге бессмысленная война в Венгрии, потом «спор о ключах» Иерусалимского храма, приведший к катастрофе Крымской войны. Народу эти войны и эти споры были совершенно не нужны. Они только тешили тщеславие монарха и немногих империалистов, среди которых был, к сожалению, и старый Федор Тютчев.
Фактически с самого начала своего правления ту же ошибку допустил Николай II. Тогда земские деятели мечтали о конституционном развитии России. Это было вполне естественное стремление в то время, когда все страны Европы, кроме России, уже были конституционными монархиями или республиками. А Николай II назвал это естественное желание растущего образованного слоя управлять своей страной «бессмысленными мечтаниями». В итоге, опять же, напрасная и позорная война с Японией (которой Япония всячески желала избежать), смута 1905 года и конституция — не дарованная царем в мирное время, а вырванная революцией. И далее, до самого 1917 года, Николай II и его супруга были в глубине души уверены, что «глубинному народу» никакая конституция не нужна, что простой народ любит «своего» царя, а вся смута — от «студентов и интеллигентов» и от руки то ли Англии, то ли Германии. Должно быть, только в тобольском заключении несчастный свергнутый этим «глубинным народом» император понял, как он заблуждался. Да точно ли понял?
Николай II до последнего был уверен, что "глубинный народ" любит "своего" царя, а вся смута от "студентов и интеллигентов"
То же самое происходит и с Путиным. «Он потерял ощущение реальности», как сказала про него лет шесть назад Ангела Меркель. Путин продолжает решать свои проблемы — сначала «Крым наш», потом «Сирия наша», теперь «вечное правление наше». А еще он хочет, чтобы все имели такое же видение истории, которому его учили в школе, в университете или Высшей школе КГБ 50 лет назад. Он пытается это впихнуть людям в голову с помощью условных мединских.
Конечно, большинство россиян не имеет собственного представления об историческом процессе в России. Многие продолжают жить более-менее тем же самым представлением, что и Путин. Но, по большому счету, им это уже неинтересно. Их не беспокоит, был ли виноват СССР в начале Второй Мировой войны в 1939 году, они заняты своими насущными проблемами. И когда Путин пишет об этом статью, непонятно, с кем он спорит. С историками? Для них его аргументы абсолютно бессмысленны. С Западом? Запад не переубедишь — ни Литву, ни Польшу, ни Германию. С соседями по СНГ? Но неформальный саммит в декабре прошлого года, где он рассказывал о начале войны, показал: им это тоже неинтересно. Путин говорит сам с собой. Надел пиджак, встал перед зеркалом... и произнес речь.
А тем временем ФСБ пытается закрутить гайки. И дело против Ивана Сафронова, и дело против Юрия Дмитриева чудовищны в своей несправедливости. Но страх не должен парализовывать волю людей. В этой политической системе борьба вполне возможна. По-настоящему страшно было при Сталине. Тогда cтрана, напившаяся крови сначала в Первую мировую, а потом в Гражданскую войну, творила злодеяния своими же руками.
Сегодняшние россияне в целом подобных катастрофических событий не переживали: их окружает мирный контекст, который омрачают локальные войны, в которые не вовлечена большая часть населения страны. Россияне все же несколько больше интегрированы в международные процессы по сравнению с царскими временами: больше людей говорит на языках, ездят учиться в Европу и понимают, как там живут люди. И в этих условиях хватать Сафронова и обвинять его со сталинскими формулировками в шпионаже в пользу Чехии — отвратительно и смешно одновременно. Как и обвинять достойного историка в педофилии на основании трех фото его воспитанницы, сделанных для опеки.
История во второй раз действительно повторяется в виде фарса. Бенито Муссолини, который грезил возрождением Римской империи и вел себя соответственно, итальянцы с усмешкой называли «Ave, imitator». Путин сегодня — такой же имитатор. Конечно, мы должны бороться за личную судьбу отдельных граждан, за их свободу. Но сегодняшние потуги на репрессии пока далеки от сталинских и представляют собой скорее предвестников скорого конца режима, нежели нового Большого Террора.
Память о репрессиях — в крови у всех нас. Люди прекрасно помнят, что во время Большого террора досталось не только противникам режима. Очень быстро стали погибать и сами чекисты. По ним самим Сталин прошелся каленым железом: Ягода, Ежов, Берия и Абакумов. Мы помним, как закончили сторонники «Красного террора» Каменев и Зиновьев, как умер травивший газом крестьян Тухачевский. Сегодня элита состоит не из полных кретинов: она понимает, что если дать маховику раскрутиться, то вторым ударом он ударит по ней самой. Народа все еще много — он-то останется, — а их, наверху, не так много. И тогда условным вайно и кириенкам мало не покажется.
Поэтому власть пугает этим маховиком, но отпускать его не собирается. Да и отпускать-то некому. Этого ожесточенного, злобного, голодного слоя чекистов, которые стремились установить свою власть после уничтожения старой элиты, сегодня не существует. Как и нет «старой элиты». А есть только народ, занять место которого нынешняя верхушка вовсе не мечтает. Она и так элита, а потому хочет жить мирно: иметь виллу во Флориде и плавать на собственной яхте в Карибском море. А как им вывернуться из того, куда их затянул Путин? Думаю, сейчас это главная тема их разговоров за бутылочкой доброго виски. Поэтому массовых репрессий ожидать не приходится. А скорее будет попытка договориться с Западом, сменив первое лицо и сделав несколько шагов назад во внешней политике.
Массовые протесты в Хабаровске, которые идут уже вторую неделю, должны послужить для них тревожным сигналом. Да, Хабаровск — это регион, где недовольство Путиным копится много лет. Тому есть как минимум три причины: передача Пекину в 2005 году (решение было принято в 2004 году) земель в Хабаровском крае и Забайкальском крае, китайские концессии на 49 лет с правом автоматического продления на миллионы гектаров сельскохозяйственных угодий, перенос столицы Дальневосточного округа из Хабаровска во Владивосток. И голосование за Сергея Фургала в 2018 году уже фактически проходило под лозунгом «Путин, уходи из Хабаровска».
Некоторые эксперты говорят, что протесты в Хабаровске — единичный случай. Но я с этим совершенно не согласен. Информация, которую ПАРНАС получает от наших представителей в регионах, свидетельствует о том, что ненависть к режиму повсеместна — от Дагестана до Карелии, от Брянской области до Камчатки. У каждого региона свои проблемы, а местные пропутинские власти лишь проводят линию Кремля, но проблемы не решают. А их становится все больше и больше. Сегодня — Хабаровск, завтра — Архангельск, а затем последуют Воронеж и Екатеринбург. Хабаровск — это первая ласточка, или, как любят говорить сейчас к Кремле, первый черный лебедь. А за ним я ясно вижу тень целой стаи.
Сегодня — Хабаровск, завтра — Архангельск, а затем последуют Воронеж и Екатеринбург
Ситуация, которая сегодня сложилась в России, в историческом плане уникальна. Российский абсолютизм или тоталитаризм раньше всегда спасали гигантские пространства страны. Они, во-первых, позволяли ее отделить от всего мира. Во-вторых, новости из провинции доходили медленно. Курьер из Хабаровска до Петербурга скакал бы месяц-два. А когда доскакал бы, то уже бы все рассосалось. А теперь есть интернет. То, что происходит, в любом уголке мира, становится тут же известным в любом конце России. Думаю, многие жители Хабаровска внимательно наблюдают за тем, что происходит в Гонконге или Минске. А минчане смотрят за тем, что происходит в Хабаровске. И все вдохновляют друг друга.
Во-вторых, нет железного занавеса. До пандемии из Хабаровска многие ездили на работу в Южную Корею. Россияне и сами понимают, что деспотия — это ненормально. Люди почувствовали вкус владения собственностью, поняли, что можно жить, опираясь не на государство, а на собственные руки и голову. Им нужна совершенно другая власть — не над ними, а их власть, которая будет обеспечивать их интересы. Власть, ими выбираемая и ими же контролируемая. И это в некоторой степени роднит нынешнюю ситуацию с предреволюционной Россией начала XX века, когда было земство и страна была в большей степени открыта. Но в то же время тогда был огромный необразованный народ, который ничего не знал про Запад и, как рассказывал Бунин, верил, что «кобыла упала с неба величиной от Саратова до Самары».
Степень же недовольства режимом сегодня такая же, какой она была в конце 1970-х — 1980 годах. Тогда тоже все всё поняли, разочаровались в советских идеалах, а Афганистан окончательно открыл глаза на происходящее. Но поняли на свой лад: надо двигаться «назад к Ленину», как говорил Горбачев. Сейчас лозунгом «назад к Ленину», никого не привлечешь, хотя есть и те, кто мечтает о Сталине. Но все же сегодня есть стремление не назад, а вбок: в Японию, в Польшу, в Германию, в США — в нормальный мир. А Путин стоит между «нормальным миром» и Россией. И долго этот напор он выдерживать не сможет. Россия из «страны для него» скоро станет Россией для всех нас.