Русской зимы не будет?

Зима 2019-2020 годов вновь аномально теплая. Вновь, потому что теперь каждая вторая-третья зима со средними температурами существенно выше нормы. Это как считают специалисты, не случайная аномалия, а следствие глобального потепления. Плюсовые температуры и бесснежье могут, конечно, радовать любителей европейской зимы. Но на самом деле последствия могут быть колоссальными как для людей, так и для экономики. Обозреватель «Совершенно секретно» разбирался, что происходит с погодой, и какие неприятности ждут северное полушарие.

Гидрометцентр РФ подвел итоги первой половины зимы 2019 – 2020 годов. Средняя темпера тура воздуха оказалась выше нуля – 0,6 градуса за эти полтора месяца, декабрь и первую половину января 2020 года. Это означает, что вместо хрустящего снега под ногами, были лужи и грязь.

Но зима 2006 – 2007 годов была еще теплее. Средняя температура воздуха первой половины сезона тогда составила 1,5 градусов выше нуля.

В целом на первый взгляд ничего страшного. Если мы знаем статистику за последние полвека, то в курсе, что в Санкт-Петербурге 16 января этого года побит рекорд середины 70-х годов прошлого столетия. Но это означает, что и в те времена, «когда деревья были высокими, а зимы настоящими», тоже случались оттепели и бесснежье. Московские старожилы вспомнят немало зим прошлого тысячелетия, когда на Новый год шел дождь, а к Рождеству снежный покров бывал, смыт оттепелью.

Не в этом проблема. Данные показывают, что резкое потепление зим происходит уже в этом веке, так как из 10 аномально теплых зим, начиная с 50-х годов прошлого века, только одна, в 1960-х годах была на уровне теплых зим последнего десятилетия. А все остальные аномально теплые зимы случились уже в XXI веке. Статистика показывает зримое потепление в зимний сезон, и уже никто не пытается доказать, что это случайная аномалия. Средняя температура воздуха зимой в северном полушарии, за последние 30 лет, поднялась почти на два градуса. В основном более теплые периоды приходятся на зимнее время года. Фактически мы должны говорить о том, что глобальное потепление вытесняет старую добрую русскую зиму, по крайне мере, к Поволжью, и далее ближе к Уралу. Стабильный, значительный снежный покров, к 17 января 2020 года накопился только в регионах Среднего Поволжья, значительные аномалии практически не приводили к повышению температуры воздуха выше нуля только в регионах к востоку от Волги.

В центре, Черноземье и Нечерноземье, устойчивый снежный покров к середине января практически не сформировался. Периодические возникавшие островки снега, смывались последующими волнами длительных потеплений.

АНОМАЛИЯ 2019-2020 ГОДА. В ЧЕМ ПРИЧИНЫ?

На сайтах погоды очень мало, практически нет аналитических материалов, в которых рассматривались бы причины и долговременные последствия погодных аномалий. Попробуем объяснить простым языком. Погоду над Россией формирует противостояние областей низкого и высокого давления – на практике циклонов и антициклонов. Теплые воздушные массы по происхождению, преимущественно из Атлантики, где климатология определяет две области – «исландский минимум», – низкого давления, и «азорский максимум» – высокого давления. Сейчас мы наблюдаем существенное отклонение показателей атмосферного давления в обеих этих областях, а разница между ними формирует интенсивность движения воздушных потоков. Одним словом область низкого давления гонит на восток мощный и интенсивный поток теплых воздушных масс Атлантики. Интенсивный настолько, что воздух теплых циклонов проникает на Урал и даже в Сибирь, вплоть до Якутии. В таких достаточно редких условиях холодные антициклоны, формирующиеся над востоком Сибири и Монголией, не могут набрать силу и начать экспансию на запад, как это обычно и происходит. Именно антициклональная деятельность воздушных масс с холодных районов с континентальным климатом и создает то, что называется русской зимой.

Если мы посмотрим на характер погодных процессов любой почти зимы, то увидим, что постоянная борьба теплых воздушных масс Атлантики и холодных воздушных масс с востока и формирует погодный баланс в зимнее время года. Теплые воздушные течения нередко преобладают на начальном этапе зимы, делая декабри теплыми и малоснежными, но в дальнейшем, как правило, происходит перелом и в январе устанавливается холодная погода. Бывают годы, когда как, например, зимой 2018 – 2019 годов, зима устанавливает свои правила игры даже раньше декабря, в ноябре. Она и была довольно холодной, точнее близкой к норме. Средняя температура декабря 2018 года в Москве, составила – 5,6 градусов.

В этом году мы, возможно, переживем зиму, в ходе которой холодным антициклонам так и не удастся установить свой контроль над западом страны. Фактически, зимы не будет.

КАК ДАЛЬШЕ БУДЕМ ЖИТЬ?

Постольку, поскольку мы наблюдаем не аномалию, а влияние ощутимых климатических изменений, то речь идет о значительных изменениях и в экологии, и в экономике, и в организации жизни людей.

«Возникает много вопросов. Например, как изменится гидрология при таких еврозимах. Основная подпитка рек и других водоемов у нас – от талой, снежной воды. Как изменится уровень грунтовых вод? Как изменится численность рыбы в водоемах при отсутствии льда (т.е. без дефицита кислорода), популяция диких животных и птиц (в суровые зимы умирает до 30-50% мелких птиц, типа синиц). Как отразится зимнее тепло на приростах деревьев. Например, у меня на даче хвойники сейчас дают приросты, никогда такого не было.

Наконец, вызовет ли такое зимнее тепло всплеск заболеваний и увеличение численности вредных насекомых и т.д. В общем, такие наблюдения и исследования должны дать ответ, как изменится жизнь европейской части России (80% населения страны) при глобальном потеплении. Как изменится жизнь экономически – мы уже видим. Кратко. Сократится потребление газа, угля, мазута, электроэнергии, моторного топлива: вероятно, в пределах 2 – 5% минимум, а это потери компаний в сотни миллиардов рублей. Но эти же сотни миллиардов выиграют потребители и промышленность. Муниципалитеты выиграют десятки миллиардов (а то и сотни) на уменьшении закупок реагентов, на уборке снега. В академической среде должен быть рост исследований на эти темы», – считает публицист Павел Пряников.

«Агропромышленному комплексу не от кого пока получить ответы на вопросы, как действовать в условиях теплых зим. Очень большие вопросы, связанные с культурой озимых посевов. Мы наблюдаем малоснежье или тем более бесснежье, как в этом году. А это критические риски. Озимые спят под снегом, отсутствие снега для них сигнал к росту, что мы и наблюдаем сейчас. У нас на границе Черноземья и Нечерноземья в меньшей степени, потому что преобладают слабые минусовые температуры. И в большей степени в более южной части региона, где почти совсем не было зимы. Снег большой выпал один раз и уже во второй декаде января. А далее продолжилась оттепель, и он сошел. Много и других вопросов, в частности, связанных с садоводством. С одной стороны теплые зимы, возможно, пойдут на пользу садоводам. В частности, продуктивные поздние сорта фруктов и ягод смогут полностью отдавать урожай до заморозков, и уж тем более в центральной полосе можно не ждать сильных морозов, которые могут быть вредны посадкам. Но есть другая сторона вопроса. Проблема опять-таки не в высоких температурах, а в бесснежье. Без снега мы не можем рассчитывать на зимнюю сохранность ягод, снег нужен и деревьям, для корневой системы фруктового дерева снег не только “утеплитель”, но и маркер состояния дел во внешней среде. Без снега и при высокой температуре, у растений начинается вегетация, что вряд ли при самых теплых зимах полезно в январе или феврале. Возврат морозов не то, что бы реален, а очевиден. А значит, мы почти каждый год будем оставаться без фруктов и ягод. Получим за счет потепления, таким образом, обратный эффект. Вместо расширения зоны возделывания более теплолюбивых культур, получим сокращение этой зоны до регионов, где маловероятны возвратные заморозки во второй части зимы, а это только самый юг страны. Я работаю в сельском хозяйстве, но я не специалист по климатологии. Но нужно понимать, что все сортовое разнообразие злаков, овощей, фруктов, ягод, которым сегодня располагают аграрии, плод селекции талантливых ученых и испытателей. Но все они ориентировались на ту климатическую реальность, в которой жили. Если возникает новая климатическая реальность, мы можем попросту потерять многие из их достижений», – отмечает Владимир Ковбасей, главный инженер крупного сельскохозяйственного предприятия в Брянской области, которое выращивает овощи, злаки и ягоды. Специалист говорит, что практически каждый год на протяжении последних десяти лет, работники ведут интенсивные консультации в зимний период времени, в связи с аномальными погодными условиями.

Особую тревогу действительно вызывают зимние потепления. Но погодные аномалии наблюдаются сейчас и в теплое время года. Несмотря на то, что 2019 год оказался самым теплым за весь период метеонаблюдений в России, лето этого года оказалось очень холодным. Июль оказался вторым самым холодным июлем также за весь период метеонаблюдений. Затяжные дожди категорически негативно сказались на качестве урожая фруктов и ягод.

Влажное лето в более теплых, центральных регионах России, не столь опасно для сельского хозяйства. Культуры, акклиматизированные в этой зоне, намного чувствительнее к летней жаре, ее они переносят плохо. Но для регионов рискового земледелия, а это почти все Нечерноземье, к северу от Москвы, холодное лето означает практически гарантированную гибель урожая.

Именно это случилось в Вологодской области летом 2017 года. Все лето шли дожди, не выросли ягоды, но что куда хуже – погиб урожай зерновых. В области было введено чрезвычайное положение. Статистика потерь урожая пшеницы по хозяйствам региона, показывает не только влияние погодных условий, но и уровень агротехники. Так как объем потерь варьировался от 20 – 30% до 70 – 90%. Это говорит о том, что качество превентивных мероприятий даже в условиях погодных аномалий может предотвратить катастрофические потери. Однако такого опыта у аграриев пока нет.

«ГДЕ БЫЛА ТУНДРА, СТАЛО БОЛОТО. ГДЕ СТЕПЬ, БУДЕТ ПУСТЫНЯ»

Зоолог, исследователь, редактор редакции биологии и естествознания издательства «Просвещения» Антон Евсеев, отвечая на вопросы обозревателя «Совершенно секретно», предположил, что Россию ждут глобальные экологические изменения. Осенью прошлого года, в качестве ведущего сотрудника отдела ГЦ «ИПМ» (Геоэкологический центр «Изыскание. Пректирование. Мониторинг») ученый посетил Ямало-Ненецкий автономный округ. Специалисты были шокированы масштабом экологических изменений, происходящих в связи с потеплением.

– Климатологи говорят о том, что в среднем температура воздухе в северном полушарии поднялась более чем на два градуса. И возможно на этом этапе, не будет дальнейших изменений. Насколько значительны эти изменения для природы?

– Справедливости ради, все-таки не на два, а на один с небольшим. Но уже это весьма серьезно. Я вот в Салехарде был осенью – там ужасное положение дел, тундра тает. На месте нормальной тундры образуются болота, потом они станут вейниковыми лугами, потом на это место вползет тайга. То есть меняются природные зоны. С юга тайгу теснят широколиственные леса, вон, уже в Костромской области ельники и сосняки прогоняют дубравы. А мои знакомые, кто работает в Астраханском заповеднике, уже более пяти лет назад заметили, что степь там опустынивается просто бешеными темпами – представьте себе, там уже много лет живет устойчивая популяция кактусов (кто-то семена обронил, так прижились и ширятся)! То есть идет смена всех границ природных зон. А что будет, когда еще на градус подскочит, даже подумать страшно.

 – То есть мы пока не можем сказать, что средняя температура воздуха не продолжит повышаться?

– Нет, не можем. Все указывает на то, что она продолжит повышаться – пошла положительная обратная связь (это как с пожарами – засуха может вызвать пожар, пожар локально нагреет температуру, что вызовет пожар рядом и т.п.) Пока все, что происходит, работает на нагрев. Когда это остановится – непонятно.

ФОТО: СЕРГЕЙ КАРПУХИН/ТАСС

– А мы можем увидеть в этих процессах, какие-то положительные стороны? Или это довольно катастрофичная ситуация?

– Ну, пока она нейтральная. Просто идет смена одних природных зон другими. Да, уже есть некоторые сложности – на севере вон из-за таяния мерзлоты «поплыли» и дороги, и трубопроводы, и уже со зданиями есть проблемы. Да, идет сокращение численности некоторых видов. Но при этом численность других увеличивается. Да, где-то полыхают пожары. Но где-то влажность наоборот увеличилась. С уверенностью можно сказать только одно – наш мир меняется. Уже скоро не будет того, к чему мы привыкли. Например, дети ненцев уже, возможно, будут жить в тайге, а не в тундре, как их родители. Возможно, мои дети уже не увидят в Москве тех птиц, которых вижу я – они увидят тот набор, который сейчас характерен для юга лесной зоны, где-нибудь в Воронеже или Липецке.

– В связи с этими процессами изменится жизнь людей в России?

– Вот это как раз самое неприятное. Я расскажу на примере ЯНАО – там я все сам видел. Итак, мерзлота тает, тундра превращается в болото. Но в тундре живут ненцы, им нужно пасти оленей. А в болоте их пасти нельзя – там им есть нечего. В результате на оставшихся участках начинается перевыпас – а это порождает эрозию и приводит к тому, что и там образуется болото. Дальше болота подползают к дорогам и подтапливают их. По дорогам уже нельзя ездить на нормальных машинах – начинают ездить на вездеходах, а они еще более способствуют превращению дороги в болота. Связь между городами и поселками прерывается, она безопасна только по воздуху, но самолетом или вертолетом много не завезешь. В городах начинается нехватка самого необходимого. По рекам тоже не завезешь – тающая мерзлота вызывает эрозию берегов, и порты обрушиваются вместе с берегом. Люди начинают покидать ЯНАО, даже несмотря на высокие зарплаты – зачем столько денег, если есть нечего? Плюс болота подступают к городам и трубопроводам, начинаются аварии на газовых и электростанциях. Это усиливает отток людей. Ну а если из главного газового региона страны все уедут, понятно, что на общей экономике России это не может не сказаться. Главная беда ЯНАО в том, что там все строилось с таким расчетом, что мерзлота будет всегда. Поэтому когда она начала исчезать, оказалось, что вся инфраструктура перестает работать – ей не на что опираться. И она там очень консервативна, в нее не закладывали при строительстве возможность быстро измениться. А, например, перевыпасы на оставшихся участках тундры мы зарегистрировали уже сейчас, этой осенью. То есть процесс пошел. Это не теория о глубоком будущем, это то, что мы видим сейчас.

– Реалистично ли изменение береговой линии северных морей, океана? Не может ли быть так, что какая-то часть территорий уйдет под воду?

– Да, вероятность есть, хотя у нас таких участков немного. Но вот, например, терский берег Кольского полуострова опускается. То есть при подъеме уровня океана он уйдет почти весь.

– Какие-то специфические угрозы для континентальных районов Европейской России, могли бы вы отметить?