Болтовня и флейм • Архитектурные излишества

Я хотел бы переехать в Воронеж.

Одновременно считал бы наш город крайним югом севера и крайним севером юга. Поставил бы на заставку смартфона пожарную каланчу и главный корпус СХИ. Каждого приезжего водил бы на центральный рынок за рассыпчатой икорецкой картошечкой, бабаевскими колбасами, рассольным сыром и, конечно, за зефиром.

Носил бы цветы к Ротонде. Плакал бы, когда симфонический оркестр играет «И мертвый месяц еле освещает путь, и звезды давят нам на грудь — не продохнуть». Искал бы колдунов, гадалок и чёрных магов на Старой Отрожке. Ждал бы первых бутылочек вина от «Рассвета» из Верхнего Мамона.

Ходил бы за книгами в «Утюжок». Опасался бы купаться на водосранке. Говорил бы «бадик», «за шкибот», «бомжовка», «кутылый» и «гонзать». Писал бы в объявлениях «Машмет и ВАИ не предлагать». Повесил бы на стену портреты Николая Троицкого и Александра Попова-Шамана. Снимал бы летом домик в Ломовском парке. Старался бы хотя бы раз в год пройти по Большой Воронежской тропе.

Назначал бы встречи за драмкой. Отпуск проводил бы в Новохоперске, Павловске и Борисоглебске, составил бы каталог всех исторических зданий области. Отдыхал бы душой в Кривоборье. В 4 утра присылал бы фотки воронежского ЖЭК-арта Андрею Еренкову.

Обожал бы частный сектор в районе Большой Стрелецкой и часами бы там гулял. Любовался бы изгибами дома-гармошки. Читал бы старые надписи на Терновом кладбище. Заказывал бы чебуреки с горгонзолой в «Культурно коротко». На вопрос «Что делать в Воронеже» отвечал бы «Х.Л.А.М., Дай пять, Коммуна, Винзавод».

Воспринимал бы старые пазики как неотъемлемую часть городской идентичности. Пил бы «Цветаеву», «Достоевского», «Хармса» и «Северянина» от Brewlok Brewery. Считал бы крематорий лучшим современным зданием города. Наводил бы чай, а не наливал.

Гордился бы тем, что в Воронеж можно поехать ради Древнего Египта. Ругал бы пробки на М4. Брал бы лимонад в кофейне «Чашка архитектора». Искал бы боевых слонов Александра Македонского в Костенках. Хотел бы вывести «Гото Предестинацию» в открытое море.

Мечтал бы о появлении в городе улицы Мандельштама. Не любил бы уезжать с Придачи. Отмечал, что только у нас пивзавод выглядит как средневековый замок. Мог бы показать, где находятся Жлобовка, Долина нищих и Три богатыря.

Старался бы не смотреть лишний раз на «Марриотт» и галерею Чижова. Ходил бы на Платоновский фестиваль и на концерты в парке у дворца Ольденбургских. Называл бы Острогожск воронежскими Афинами. Держал бы в чехлах полную линейку бобровских гитар.

Игнорировал бы котёнка с улицы Лизюкова. Гулял бы в парке «Орленок». Рассказывал бы всем, что ради ЖК c названием «Яблоневые сады» вырубили яблоневые сады. По выходным ездил бы в Дивногорье. Сделал бы футболку с силуэтом Вогрэсовского моста.

Радовался бы, что здание ЮВЖД успели восстановить и достроить до приезда Хрущева. Вспоминал бы Давидовича, весело болтающего со студентами на Карла Маркса, и повторял бы «Я не поеду в Китай» и «Ты втираешь мне какую-то дичь». Посылал бы недоброжелателей в тигули. Молчаливо смотрел бы на Дон в Семилуках. Помнил бы Игоря Кувалду. Возил бы детей в Бобровый городок.

Воронеж, жди.

---