Взрыв ядерного реактора на подводной лодке К-431
10 августа 1985 года, в 12:05, в бухте Чажма, находящейся между Владивостоком и Находкой, произошел взрыв ядерного реактора, установленного на подводной лодке. За первые 30 лет существования атомного подводного флота в СССР произошло немало аварий, но эту специалисты считают крупнейшей. Разумеется, вся информация о случившемся была засекречена. Официальная версия — взрыв аккумуляторной батареи. Последующие события показали порочность такой практики: открытое обсуждение проблемы могло бы предотвратить Чернобыльскую катастрофу, произошедшую всего через восемь с половиной месяцев.
МОРСКИЕ «ШАЛОСТИ»
Береговая техническая база (БТБ), построенная в закрытом поселке Шкотово-22 еще в 1950-е годы, нуждалась в капитальном ремонте и модернизации. Сложнейшее технологическое оборудование было разрушено и разграблено. Хранилище радиоактивных отходов находилось в аварийном состоянии — из-за лопнувшего фундамента радиоактивная жидкость попросту стекала в океан. Флотские «умельцы» нашли выход: перекачивали «грязь» в специально выделенный для этого технический танкер, разбавляли ее обычной морской водой до приемлемого уровня, а затем сливали все в океан в районе полигона. Командование флота смотрело на это сквозь пальцы — в отличие от японцев, выражавших протест по каждому такому случаю.
РУССКИЙ АВОСЬ
Атомная подводная лодка (АПЛ) К-431, готовясь к длительной «автономке», прибыла в Чажму для замены отработанного ядерного топлива (ОЯТ) на «свежий атом». Субмарину пришвартовали у пирса № 2 третьим бортом к подлодке К-42 «Ростовский комсомолец», также находящейся в ремонте. Вплотную к ним стояли дозиметрическое судно и плавмастерская ПМ-133 с краном. С другой стороны пирса были пришвартованы еще три борта, в том числе плавучая казарма «Сура». Как и положено, над местом работ установили перегрузочный домик, защищающий от непогоды, все подходы к реакторному отсеку внутри лодки были задраены и опечатаны, по обоим бортам поставили двухметровое заграждение. Перезарядку проводила группа квалифицированных специалистов базы, проделавших уже десятки подобных операций. Контроль осуществляли офицеры военно-технического управления ВМФ, но ни в субботу 9-го, ни в воскресенье 10 августа их на лодке не было. Тем не менее все шло по плану.
После окончания монтажа реактор проверяется на герметичность гидравлическим давлением. Но конструкция не выдержала и потекла уже на первой трети испытания. Причину обнаружили быстро: ей оказался кусок стального электрода, неведомым образом попавший под красномедную прокладку между корпусом и крышкой реактора. Об этом ЧП следовало немедленно доложить вышестоящему командованию, но бригада, опасаясь неизбежных оргвыводов, решила исправить ситуацию втихую. Специалисты рассчитали максимально возможную высоту подъема крышки, достаточную для удаления огарка и при этом исключающую самопроизвольный запуск цепной реакции. Воскресным утром группа из восьми офицеров и двух матросов приступила к работе.
Плавкран осторожно, миллиметр за миллиметром, поднимал «пробку» ядерного блока. «Крышку поднимали носовым краном плавмастерской, — свидетельствует капитан 2-го ранга Валерий Захар. — Подъемное устройство, называемое крестовиком, не отцентровали с гидроподъемниками и вместо жесткой сцепки взяли крышку стропами». Это привело к небольшому перекосу, вследствие чего произошел «закус» штока компенсирующей решетки внутри реактора и вместе с крышкой стали подниматься и поглотители, препятствующие началу цепной реакции. На беду, в это самое время в бухту вошел торпедолов. Командир катера очень спешил домой и, не придавая значения запрещающим знакам, вывешенным на брандвахте, гнал на непозволительно большой скорости в 12 узлов (около 20 км/ч). Образовавшаяся волна качнула плавучий кран, затем субмарину, и крышка, висящая на стропах вместе с компенсирующей решеткой, дернулась вверх. В то же мгновение началась ядерная реакция. Взрыв чудовищной силы отшвырнул плавкран в бухту. На куски разлетелся и перегрузочный домик вместе с находящимися в нем людьми. Крышка диаметром 1,5 м, высотой в человеческий рост и весом 12 т подлетела вверх, как пробка от шампанского, на несколько десятков метров, а затем упала на лодку и, свалившись за борт, проделала огромную дыру ниже ватерлинии (по другим сведениям, ее отбросило в сторону на расстояние 150 м). В ядерный отсек хлынула вода, начался пожар.
ГЕРОИЗМОМ ПО РАЗГИЛЬДЯЙСТВУ
Первыми среагировали экипажи близстоящих кораблей и гражданские с завода. Никто не знал, что произошло, и при тушении огня использовались обычные средства — брандспойты, багры, топоры, ведра с песком. И только спустя 2,5 часа взглядам открылся развороченный реактор. Кроме того, лодка продолжала тонуть, возникла угроза заражения всей акватории. Заводским буксиром удалось оторвать субмарину от пирса, а затем посадить на мель, чтобы не допустить ее полного затопления.
На базе тут же был объявлен чрезвычайный режим, все входы и выходы перекрыли. Со всех была взята подписка о неразглашении, однако уже через несколько часов «Голос Америки» и «Немецкая волна» в подробностях рассказали о случившемся всему миру.
По округе поползли слухи, один страшнее другого. Утром в понедельник рабочие судостроительного завода отказались выходить на работу, было зафиксировано и массовое бегство матросов. После этого к ликвидации последствий аварии стали привлекать только офицеров и мичманов. Ни о какой противорадиационной защите речи не было — просто ограничивали время нахождения людей в зоне заражения, где уровень радиации был в 830 раз выше нормы. Лишь спустя несколько дней по золотому кольцу, найденному на оторванном пальце одного из погибших, установили уровень излучения в месте аварии — 90 000 Р/ч. Это в три раза выше, чем было потом в Чернобыле! Радиоактивный шлейф накрыл поселки Шкотово-22, Разбойник и Южнореченск. Работы продолжались до 23 августа, после этого субмарину отбуксировали в бухту Павловского, где она и простояла до наших дней. Лишь в 2010 году ее отправили на утилизацию.
ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ
Все 10 человек, которые пытались ликвидировать неисправность в реакторе, погибли. Останки невозможно было идентифицировать, поэтому все найденное собрали в одну кучу и сожгли в печи на заводе у Большого Камня. Зашкаливающий от радиации прах разделили на 10 частей и в присутствии близких захоронили в могильнике для ядерных отходов под толстым слоем бетона. Через 3 дня крановщик со своей верхотуры разглядел в бухте всплывшие тела двух офицеров и матроса, считавшихся уже погребенными. Их прах захоронили в том же могильнике, но уже без участия родных.
В Чажме «светилось» все: прилегающая территория, судостроительный завод, корабли и подлодки, крыши, стены, оборудование. Что можно, дезактивировали, остальное разбиралось и вывозилось. Сняли весь грунт на глубину одного метра. Но лишь в 1992 году весь зараженный хлам перезахоронили в специальном могильнике, а до этого он был просто прикопан у леса неподалеку от бухты.