Барнаульское село Гоньба отмечает 295-летний юбилей
К юбилею села материал о нем подготовила газета «Вечерний Барнаул».
Село Гоньба сегодня — это порядка 700 домовладений, в которых проживает 2491 житель. Это средняя школа № 97 на 400 учащихся, клуб, библиотека, пекарня, два магазина и почтовое отделение № 27. В Гоньбе 22 улицы и четыре переулка.
Гоньбинцы бережно относятся к истории села и чтят память своих односельчан. Они первыми среди жителей пригородных территорий собрали средства на Мемориал памяти погибшим в Великой Отечественной войне, встали в строй «Бессмертного полка». Увековечили имена дважды Героя Советского Союза лётчика Павла Плотникова и Героя Советского Союза санинструктора Иосифа Халманова. Установили памятную доску большому другу села — Герою Социалистического Труда Георгию Наливайко. В Гоньбе сформировался общественный актив, который успешно привлекает средства на развитие своей территории, благодаря чему появляются детские площадки, уличное освещение, стела на въезде в село.
По версии историков, будущая Гоньба появилась в 1726 году на левом берегу Оби, в самом узком и удобном месте для переправы через реку. Через неё проходили торговые пути, везли продовольствие и военное снаряжение, сообщались между собой и далекой столицей немногочисленные тогда сибирские поселения. В этом месте также переплавляли по этапу дальше в Сибирь ссыльных и каторжан. Здесь они останавливались на короткий отдых, стража меняла лошадей, и затем их гнали дальше. От слова «гоны» и пошло название села. Вначале поселок именовали деревней Гоньбиной, а в 1782 году переименовали в село Гоньба. Согласно второй версии — первым жителем села стал рыбак Гоньбин, который срубил на берегу Оби избу.
Жили древние люди
В отдельных папочках рачительной хозяйки, историка по профессии Людмилы Краснопёровой, хранятся рукописные воспоминания жителей Гоньбы, копии архивных документов, амбарные книги с записями о конкретных исторических событиях. В коробочках и шкатулках разложены предметы, найденные во время археологических раскопок и просто на огородах односельчан. Для каждой вехи, которую прожили гоньбинцы, у неё имеется отдельная история.
«Я приехала в Гоньбу в 1959 году, сразу после окончания пединститута, на должность учителя истории, — рассказала Людмила Павловна. — Однажды ко мне домой прибежали ребята с рассказом, что подмыло берег в Бычьем логу и на осыпи торчат какие-то косточки. Мы откопали с детьми довольно большой кусок бивня мамонта, заинтересовали находкой кафедру археологии, и в село стали каждый год присылать студентов на практику. С ними мы нашли несколько десятков предметов, подтверждающих, что стоянка древних людей была на месте села ещё в каменном веке: наконечники стрел, скребки, ручное рубило, осколки гончарной посуды и многое другое. Одновременно я начала подомовой обход, расспрашивала старожилов, записывала личные истории, рассказы, побасенки, которые передавались в семьях поколениями. Вот так, более 50 лет назад, и стала летописцем Гоньбы, о чём не жалею — здесь удивительные люди: сильные, дружные, целеустремлённые».
В эпоху строительства Демидовских заводов в Гоньбе жили свободные крестьяне, которых потом приписали к заводу. Весну, лето и осень они выращивали скот, а в зиму гнали его в Барнаул своим ходом, сами ехали на телегах. Сдав скотину, крестьяне отправлялись на Змеиногорский рудник, там на телеги нагружали руду в плетёных коробах, которую они обязаны были доставить в Барнаул. Обратно крестьяне шли пешком, поскольку перегруженные сани часто застревали и переворачивались, дорога была настолько мучительной, что караван в дороге терял почти треть людей.
«Гоньбинцы были людьми крепкими, их отличала храбрость и бесстрашие, что показала война 1812 года, — рассказала Людмила Краснопёрова. — В составе воинского соединения под командованием генерал-майора Антона Антоновича Скалона их отправили до Томска на пароходе, а оттуда пешком на защиту Смоленска. И Багратионовы флеши защищали алтайские солдаты, показав настоящий героизм — в летописях упоминается династия Плотниковых из Гоньбы. К сожалению, выяснить их имена пока не удалось».
Пароходная столица
В 1867 году в селе появился Затон — зимняя стоянка для пароходов, и многие жители села стали работать в пароходстве. На их домах прикрепляли специальную овальную табличку «Страховое общество Якорь». Людмила Краснопёрова бережно хранит такую табличку и рупор, который использовали на пароходах в то время.
«В ночь на 20 апреля 1915 года возле Рассказихи напоролся на льдину пароход «Бийск», на борту которого, кроме груза, было около 50 пассажиров, в том числе женщины и дети, — вспоминает Людмила Павловна. — Капитан принял решение высадить людей на чудом сохранившийся на воде островок снега и льда, после чего пароход затонул. Никто из бывших на плаву судов пострадавших не принял: побоялись наткнуться на мачты затонувшего судна. Через сутки часть пассажиров взял на борт маломерный корабль Мухина, остальных вывезли за своих лодках рыбаки из Гоньбы и Казённой Заимки».
По найденным историком Краснопёровой документам, в годы Гражданской войны белые, захватив несколько пароходов, вывешивали красные флаги и частенько высаживались на берег Гоньбы. Жители бежали встречать красноармейцев хлебом-солью, а попадали либо под пули, либо под плети. Так случилось с Матвеем Хариным, родным дядей известного художника Ивана Харина, рисовавшего карикатуры в годы Великой Отечественной войны. Его чуть не расстреляли, но вмешались односельчане, и мужика просто выпороли шомполами.
На ногах стояли крепко
После революции в Гоньбе образовалось три сельхозартели, на базе которых в 1930-х годах создали колхозы «Мировой Октябрь», «Чапаев» и «Куйбышев». Посевная площадь каждого составляла 10 тыс. гектаров. Первый трактор, появившийся в Гоньбе, назывался «Форзон», трактористом стал Сергей Брусенцов.
«Когда пригнали трактор, за ним бежали все: старухи с костылями, дети, взрослые, — рассказывает Людмила Краснопёрова. — Одни говорили, что не надо эту адскую машину — хлеб будет пахнуть керосином, другие доказывали обратное. Трактор в мгновенье ока был ощупан до винтика, а Сергей стал первым парнем на селе. Даже известную песню переделали: „Прокати нас, Сережа, на тракторе, до околицы нас прокати“. До войны в колхозах было уже 20 тракторов. В 1942 году Гоньба приняла шесть семей, эвакуированных из Ленинграда. С ними поделились всем, чем могли, в первую очередь картошкой и солониной. Харитона Сергеевна Шамаева приехала с тремя дочерьми — Катей, Лидой и Раей. Особо отличилась в работе Екатерина, неоднократный победитель соцсоревнования, которая надаивала от коровы Сирени 3700 литров молока. К слову, когда появилась возможность вернуться в Ленинград, девочки отказались, сказав матери, что только здесь досыта наелись картошки. На войну из села забрали 123 мужчин, вернулись 65 человек. За всю историю села это было, наверное, самое тяжелое для его жителей время».
Больше смертей не будет
«К началу войны мне было семь лет, — вспоминает Лариса Ивановна Сабурова. — Бабушка умерла в 1942 году, я осталась с 18-летней тетей Клавой. Мама работала на меланжевом комбинате в Барнауле, получала за меня 400 граммов хлеба, сушила сухари и в выходные дни привозила нам, другого хлеба мы не видели. А сама стояла за ватерной машиной по 12 часов голодная, когда невмоготу становилось, рассасывала кусочек соли. Все заработанные ей деньги уходили за уплату военного и сельхозналогов, самообложение, за 44 кг мяса, есть оно в хозяйстве или нет, никого не волновало, сто штук яиц. Мы брали на откорм двух козлят, хорошо, что в хозяйстве была корова, умудрялись их выпоить и сдать на мясо. А как мы сажали огород, без слез не вспомнишь. Ну сколько у меня сил было, даже на штык толком не могла вскопать, тетя в перерывах между работой копала при луне, да мама, когда приезжала. Глядя на наши муки, она решила уволиться с завода, её не отпустили, ушла тайком и была арестована. Сидела в тюрьме три месяца, пока шло разбирательство, что она никакой не вредитель, а просто хотела спасти от голода дочь и сестру».
Младших школьников привлекали к рубке сучьев на лесоповале, а ещё они пилили дрова для школы. Руками, синими от мороза, кое-как справлялись с длинной пилой и бревном, уложенным на высокие козлы. Но несмотря на все трудности в школе проводились утренники на Новый год.
«Мне тетя шила костюмы, — рассказывает Лариса Сабурова. — Подарков, хоть убей, не помню, а вот утренники школьные — да. Играл нам сын директора школы на гармошке, танцевали, я была Снегурочкой, а потом мухомором — костюмы все из марли и старых тряпок, но ведь были же. Вместо чернильницы — выдолбленная картошка, сажу разводила молоком, даже название пера помню — «Рондо» с сердечком. Писала на папиросной бумаге, на обрывках газет решала задачи. И каждую весну, лето и осень мы ездили по полевым станам с концертами. Мнили себя великими артистками, даже губёшки свёклой красили. А ещё очень хорошо помню День Победы. Нас директор построил в колонны во дворе школы, раздал красные флаги, и мы пошли по улицам села с песнями и танцами. Женщины голосят, мы ревём белугой и поём, мальчишки сальто крутят. Шум, плач, гам, но и радость огромная, и понимание, что больше смертей не будет».
Можно жить!
«Я родился в СССР, — рассказывает член Союза художников России Иван Торопов. — Гоньба моего детства запомнилась цветущей как в прямом, так и в переносном смысле: было много тракторов, хозяйство люди держали большое, не только коров, но и коней. Жизнь кипела и бурлила. С развалом страны все изменилось, совхоз зарплату практически не платил, люди жили только за счёт личного хозяйства. Что есть в моих картинах от Гоньбы? Родные лица, природа, настроение. В детстве с мальчишками много лазил по тракторам, амбарам с пшеницей, бегал по полям. Всё это впитал в себя, и оно меня не отпускает. От малой родины своей не отрекался и не собираюсь, здесь живут мои родители, брат и сестра. С удовольствием бы переехал сюда жить, но до работы далеко добираться. У Гоньбы богатая история, мои предки сюда приехали из Вятки в 1881 году, Раковские в это же время из-под Полтавы. Да тут почти каждая семья насчитывает не одну сотню лет истории. В гоньбинцах очень сильна генетическая память, многие до сих пор разыскивают сведения о своих предках, они в этом заинтересованы. Одна из моих выставок называлась «Можно жить», так оно и есть, если спроецировать название на сегодняшнюю Гоньбу».
Автор благодарит за подготовку статьи Совет ветеранов и ТОС села Гоньба, педагогический коллектив СОШ № 97, творческий коллектив клуба и Научногородокскую сельскую администрацию.
Село Гоньба сегодня — это порядка 700 домовладений, в которых проживает 2491 житель. Это средняя школа № 97 на 400 учащихся, клуб, библиотека, пекарня, два магазина и почтовое отделение № 27. В Гоньбе 22 улицы и четыре переулка.
Гоньбинцы бережно относятся к истории села и чтят память своих односельчан. Они первыми среди жителей пригородных территорий собрали средства на Мемориал памяти погибшим в Великой Отечественной войне, встали в строй «Бессмертного полка». Увековечили имена дважды Героя Советского Союза лётчика Павла Плотникова и Героя Советского Союза санинструктора Иосифа Халманова. Установили памятную доску большому другу села — Герою Социалистического Труда Георгию Наливайко. В Гоньбе сформировался общественный актив, который успешно привлекает средства на развитие своей территории, благодаря чему появляются детские площадки, уличное освещение, стела на въезде в село.
По версии историков, будущая Гоньба появилась в 1726 году на левом берегу Оби, в самом узком и удобном месте для переправы через реку. Через неё проходили торговые пути, везли продовольствие и военное снаряжение, сообщались между собой и далекой столицей немногочисленные тогда сибирские поселения. В этом месте также переплавляли по этапу дальше в Сибирь ссыльных и каторжан. Здесь они останавливались на короткий отдых, стража меняла лошадей, и затем их гнали дальше. От слова «гоны» и пошло название села. Вначале поселок именовали деревней Гоньбиной, а в 1782 году переименовали в село Гоньба. Согласно второй версии — первым жителем села стал рыбак Гоньбин, который срубил на берегу Оби избу.
Жили древние люди
В отдельных папочках рачительной хозяйки, историка по профессии Людмилы Краснопёровой, хранятся рукописные воспоминания жителей Гоньбы, копии архивных документов, амбарные книги с записями о конкретных исторических событиях. В коробочках и шкатулках разложены предметы, найденные во время археологических раскопок и просто на огородах односельчан. Для каждой вехи, которую прожили гоньбинцы, у неё имеется отдельная история.
«Я приехала в Гоньбу в 1959 году, сразу после окончания пединститута, на должность учителя истории, — рассказала Людмила Павловна. — Однажды ко мне домой прибежали ребята с рассказом, что подмыло берег в Бычьем логу и на осыпи торчат какие-то косточки. Мы откопали с детьми довольно большой кусок бивня мамонта, заинтересовали находкой кафедру археологии, и в село стали каждый год присылать студентов на практику. С ними мы нашли несколько десятков предметов, подтверждающих, что стоянка древних людей была на месте села ещё в каменном веке: наконечники стрел, скребки, ручное рубило, осколки гончарной посуды и многое другое. Одновременно я начала подомовой обход, расспрашивала старожилов, записывала личные истории, рассказы, побасенки, которые передавались в семьях поколениями. Вот так, более 50 лет назад, и стала летописцем Гоньбы, о чём не жалею — здесь удивительные люди: сильные, дружные, целеустремлённые».
В эпоху строительства Демидовских заводов в Гоньбе жили свободные крестьяне, которых потом приписали к заводу. Весну, лето и осень они выращивали скот, а в зиму гнали его в Барнаул своим ходом, сами ехали на телегах. Сдав скотину, крестьяне отправлялись на Змеиногорский рудник, там на телеги нагружали руду в плетёных коробах, которую они обязаны были доставить в Барнаул. Обратно крестьяне шли пешком, поскольку перегруженные сани часто застревали и переворачивались, дорога была настолько мучительной, что караван в дороге терял почти треть людей.
«Гоньбинцы были людьми крепкими, их отличала храбрость и бесстрашие, что показала война 1812 года, — рассказала Людмила Краснопёрова. — В составе воинского соединения под командованием генерал-майора Антона Антоновича Скалона их отправили до Томска на пароходе, а оттуда пешком на защиту Смоленска. И Багратионовы флеши защищали алтайские солдаты, показав настоящий героизм — в летописях упоминается династия Плотниковых из Гоньбы. К сожалению, выяснить их имена пока не удалось».
Пароходная столица
В 1867 году в селе появился Затон — зимняя стоянка для пароходов, и многие жители села стали работать в пароходстве. На их домах прикрепляли специальную овальную табличку «Страховое общество Якорь». Людмила Краснопёрова бережно хранит такую табличку и рупор, который использовали на пароходах в то время.
«В ночь на 20 апреля 1915 года возле Рассказихи напоролся на льдину пароход «Бийск», на борту которого, кроме груза, было около 50 пассажиров, в том числе женщины и дети, — вспоминает Людмила Павловна. — Капитан принял решение высадить людей на чудом сохранившийся на воде островок снега и льда, после чего пароход затонул. Никто из бывших на плаву судов пострадавших не принял: побоялись наткнуться на мачты затонувшего судна. Через сутки часть пассажиров взял на борт маломерный корабль Мухина, остальных вывезли за своих лодках рыбаки из Гоньбы и Казённой Заимки».
По найденным историком Краснопёровой документам, в годы Гражданской войны белые, захватив несколько пароходов, вывешивали красные флаги и частенько высаживались на берег Гоньбы. Жители бежали встречать красноармейцев хлебом-солью, а попадали либо под пули, либо под плети. Так случилось с Матвеем Хариным, родным дядей известного художника Ивана Харина, рисовавшего карикатуры в годы Великой Отечественной войны. Его чуть не расстреляли, но вмешались односельчане, и мужика просто выпороли шомполами.
На ногах стояли крепко
После революции в Гоньбе образовалось три сельхозартели, на базе которых в 1930-х годах создали колхозы «Мировой Октябрь», «Чапаев» и «Куйбышев». Посевная площадь каждого составляла 10 тыс. гектаров. Первый трактор, появившийся в Гоньбе, назывался «Форзон», трактористом стал Сергей Брусенцов.
«Когда пригнали трактор, за ним бежали все: старухи с костылями, дети, взрослые, — рассказывает Людмила Краснопёрова. — Одни говорили, что не надо эту адскую машину — хлеб будет пахнуть керосином, другие доказывали обратное. Трактор в мгновенье ока был ощупан до винтика, а Сергей стал первым парнем на селе. Даже известную песню переделали: „Прокати нас, Сережа, на тракторе, до околицы нас прокати“. До войны в колхозах было уже 20 тракторов. В 1942 году Гоньба приняла шесть семей, эвакуированных из Ленинграда. С ними поделились всем, чем могли, в первую очередь картошкой и солониной. Харитона Сергеевна Шамаева приехала с тремя дочерьми — Катей, Лидой и Раей. Особо отличилась в работе Екатерина, неоднократный победитель соцсоревнования, которая надаивала от коровы Сирени 3700 литров молока. К слову, когда появилась возможность вернуться в Ленинград, девочки отказались, сказав матери, что только здесь досыта наелись картошки. На войну из села забрали 123 мужчин, вернулись 65 человек. За всю историю села это было, наверное, самое тяжелое для его жителей время».
Больше смертей не будет
«К началу войны мне было семь лет, — вспоминает Лариса Ивановна Сабурова. — Бабушка умерла в 1942 году, я осталась с 18-летней тетей Клавой. Мама работала на меланжевом комбинате в Барнауле, получала за меня 400 граммов хлеба, сушила сухари и в выходные дни привозила нам, другого хлеба мы не видели. А сама стояла за ватерной машиной по 12 часов голодная, когда невмоготу становилось, рассасывала кусочек соли. Все заработанные ей деньги уходили за уплату военного и сельхозналогов, самообложение, за 44 кг мяса, есть оно в хозяйстве или нет, никого не волновало, сто штук яиц. Мы брали на откорм двух козлят, хорошо, что в хозяйстве была корова, умудрялись их выпоить и сдать на мясо. А как мы сажали огород, без слез не вспомнишь. Ну сколько у меня сил было, даже на штык толком не могла вскопать, тетя в перерывах между работой копала при луне, да мама, когда приезжала. Глядя на наши муки, она решила уволиться с завода, её не отпустили, ушла тайком и была арестована. Сидела в тюрьме три месяца, пока шло разбирательство, что она никакой не вредитель, а просто хотела спасти от голода дочь и сестру».
Младших школьников привлекали к рубке сучьев на лесоповале, а ещё они пилили дрова для школы. Руками, синими от мороза, кое-как справлялись с длинной пилой и бревном, уложенным на высокие козлы. Но несмотря на все трудности в школе проводились утренники на Новый год.
«Мне тетя шила костюмы, — рассказывает Лариса Сабурова. — Подарков, хоть убей, не помню, а вот утренники школьные — да. Играл нам сын директора школы на гармошке, танцевали, я была Снегурочкой, а потом мухомором — костюмы все из марли и старых тряпок, но ведь были же. Вместо чернильницы — выдолбленная картошка, сажу разводила молоком, даже название пера помню — «Рондо» с сердечком. Писала на папиросной бумаге, на обрывках газет решала задачи. И каждую весну, лето и осень мы ездили по полевым станам с концертами. Мнили себя великими артистками, даже губёшки свёклой красили. А ещё очень хорошо помню День Победы. Нас директор построил в колонны во дворе школы, раздал красные флаги, и мы пошли по улицам села с песнями и танцами. Женщины голосят, мы ревём белугой и поём, мальчишки сальто крутят. Шум, плач, гам, но и радость огромная, и понимание, что больше смертей не будет».
Можно жить!
«Я родился в СССР, — рассказывает член Союза художников России Иван Торопов. — Гоньба моего детства запомнилась цветущей как в прямом, так и в переносном смысле: было много тракторов, хозяйство люди держали большое, не только коров, но и коней. Жизнь кипела и бурлила. С развалом страны все изменилось, совхоз зарплату практически не платил, люди жили только за счёт личного хозяйства. Что есть в моих картинах от Гоньбы? Родные лица, природа, настроение. В детстве с мальчишками много лазил по тракторам, амбарам с пшеницей, бегал по полям. Всё это впитал в себя, и оно меня не отпускает. От малой родины своей не отрекался и не собираюсь, здесь живут мои родители, брат и сестра. С удовольствием бы переехал сюда жить, но до работы далеко добираться. У Гоньбы богатая история, мои предки сюда приехали из Вятки в 1881 году, Раковские в это же время из-под Полтавы. Да тут почти каждая семья насчитывает не одну сотню лет истории. В гоньбинцах очень сильна генетическая память, многие до сих пор разыскивают сведения о своих предках, они в этом заинтересованы. Одна из моих выставок называлась «Можно жить», так оно и есть, если спроецировать название на сегодняшнюю Гоньбу».
Автор благодарит за подготовку статьи Совет ветеранов и ТОС села Гоньба, педагогический коллектив СОШ № 97, творческий коллектив клуба и Научногородокскую сельскую администрацию.