Отец полковника Захарченко: «Если звезды зажигают — значит, это кому-нибудь нужно»
Вышедший на свободу отец скандально известного полковника МВД Дмитрия Захарченко Виктор Захарченко в интервью Business FM рассказал о том, как ему сиделось в Башкирии, почему он не любит Comedy Club и какие у него планы на жизнь
Отец «полковника-миллиардера» МВД Дмитрия Захарченко, осужденный на три года и девять месяцев лишения свободы за растрату средств банка «Московское ипотечное агентство» (МИА), 30 марта вышел на свободу. Попасть в колонию Виктору Захарченко было не суждено — четыре месяца он провел в СИЗО Бирска в Башкирии, что позволило ему несколько сократить время заключения: по закону один день в изоляторе приравнивается к полутора дням в колонии.
На выходе из СИЗО Бирска Виктора Захарченко встретила супруга Елена, которая и отвезла мужа к себе домой в Ростов-на-Дону. С ней осужденный связал судьбу уже в период своего уголовного дела: фигурант год провел в СИЗО, после чего столько же под домашним арестом, пока 29 апреля 2019 года не получил срок в четыре года, впоследствии уменьшенный Мосгорсудом на три месяца.
О том, как он оказался в Бирске, почему ему хочется вернуться в Москву и посмотреть в глаза начальнику СИЗО № 4 («Медведь»), о женитьбе в период уголовного преследования и вере в сына 65-летний Виктор Захарченко рассказал обозревателю Business FM Марии Локотецкой.
— Как вы оказались в Башкирии в СИЗО, почему так и не доехали до колонии?
— Я изначально хотел остаться в московском СИЗО в «Медведково» (СИЗО № 4, именуемое «Медведь». — Прим. Business FM), в хозотряде. В порядочность людей я верю, но так сложилось, что меня подвели и неожиданно отправили в Башкирию. Самое интересное, что обещали оставить в хозотряде. С начальником мы встречались. Ну как встречались?.. Он вечером приходит на проверку, и Анна Григорьева, правозащитница (Анна Григорьева, бывший член Общественной наблюдательной комиссии Москвы. — Прим. Business FM), спрашивает его: ну что, остаюсь я? Мне, конечно, не хотелось ехать далеко: бывает, сердце болит. И он заверил: «Все, остаешься». В семь часов проверка прошла, а в девять: «Все, собирай вещи, нужно ехать».
— Приговор вступил в силу еще в ноябре 2019 года. Почему же вас отправили не в колонию, а в СИЗО?
— Это серьезная проблема для всех людей. Вот апелляция прошла, и приговор вступает с силу, но «законку» (постановление вышестоящего суда на тюремном сленге. — Прим. Business FM) отдают тебе, как в моем случае, через три-четыре месяца. Кому-то через три дня, кому-то через неделю. Людей из московских СИЗО отправляют в основном в Пермь или в Уфу. Приезжаешь и ждешь эту «законку», а потом тебя отправляют дальше, в колонию в Бирск или в Соликамск. Мне прислали «законку» только в конце марта.
К диалогу подключается супруга Виктора Захарченко Елена: «Нам железно обещали оставить его в хозотряде в Москве, в «Медведково». Я много ходила, писала. Если бы он там остался, его давным-давно бы по УДО выпустили. Он был крайне удивлен и обескуражен. И уже в Бирске его вызвали и рассказали: «Вы в «Медведково» нарушили правило — руки за спиной не держали. Из-за этого нарушения вас не оставили в хозотряде и отправили». Но этого не было, это просто придумали!»
— Может, из вредности?
— Если говорить объективно, конечно, моего сына и меня «ведут» сверху. Я относительно старой закалки человек, сам учительствовал в школе долго, и порядок я понимаю. Комиссия приехала и сказала: «Да у вас же выговор, молодой человек». А я, наоборот, молодых ребят учил соблюдать правила, держать руки за спиной. И вот это меня очень возмутило. Я не мстительный человек, но хочу поехать в «Медведково» к начальнику [СИЗО] и посмотреть ему в глаза.
— Думаете, из-за карантина сможете? Кстати, как добирались домой?
— Мне предоставили билет на поезд. Но мы самолетом. Доехали до Уфы, оттуда долетели до Ростова, приехали домой к супруге. Проблем не было.
Елена добавляет: «У них же все отобрали, ничего не оставили, ему и жить негде. Хорошо, что замуж за него вышла!»
По решению Никулинского суда Москвы в декабре 2017 года собственность полковника Дмитрия Захарченко, а также его близких, в том числе дорогостоящие квартиры в Москве, была обращена в доход государства. Сумма конфискованного вместе с найденными при обыске у Захарченко деньгами составила более 9 млрд рублей.
— Вы с Еленой поженились в период уголовного дела. Пришлось или давно решение зрело?
— Это и чувства, и обстоятельства. Бывает, мы как-то все откладываем. Тут все вместе сложилось, мы счастливы в этом плане.
— Кстати, в Ростове-на-Дону много ли людей на улицах, карантин соблюдают?
— Сейчас только с утра машина ездит и предупреждает людей, чтобы на улицы не выходили, только первый день сегодня. И сказали, что Росгвардию, войска ввели в Ростов.
— Наверное, многие слышали о вашем сыне. Как к вам в Бирске относились?
— У меня о Бирске, о СИЗО очень приятное впечатление. Люди участливые. Понятно, что были там и зависть, и неприятие. Но начальник и заместитель начальника — эти люди офицеры чести, достоинства. Никаких вопросов [к ним] у меня нет.
— А деньги в СИЗО не вымогали?
— Нет. Ну, знаете, намеки там были, не без этого. Но я человек очень мягкий, осаждал все это.
— А карантин в изоляторе Бирска был?
— Мы же изолированы были от людей. Все живо интересовались [ситуацией]. Но Бирск — это 100 километров от Уфы. Два раза в неделю нам давали смотреть телевизор, программа по всему СИЗО шла, Comedy Club, которую я очень не любил. Я люблю спорт, хотелось информационные передачи посмотреть, а их, к сожалению, было мало. Но что положено [информацию], до нас доводили сотрудники. Никакой паники там не было.
— Сейчас вам, как и всем, придется сидеть на карантине. Но потом какие планы на жизнь — уехать или здесь остаться? Известно, что ваша бывшая жена Валентина Захарченко еще весной 2017 года уехала в Израиль, а приемная дочь Ирина Разгонова (та самая, в квартире которой нашли астрономическую сумму наличности более чем в 8,5 млрд рублей. — Прим. Business FM) отбыла в том же году в Турцию. В 2018 году стало известно, что бывшая жена вашего сына Дмитрия Захарченко Марина Семынина вместе с дочерью уехала в США.
— Звучит громко — патриот, не патриот. Я крестьянский сын, сын России, я буду здесь до конца своих дней, и сын тоже. Буду ждать сына, буду поддерживать его. Он у меня сильный человек. И без всякой высокопарности (я людей много повидал и стараюсь быть объективным): беда у всякого бывает. Но на таких, как я, скажу без ложной скромности, мой сын, и других офицерах держится Россия. Никуда я не поеду. У меня есть земля, огород, усадьба родительская. Буду землю обрабатывать.
— А с сыном два года вы как все это время общались, в режиме переписки?
— К сожалению, суды нарушали закон. Несмотря на то что я и он находились в СИЗО, мы не имели возможности переписываться. Я обращался в Мещанский суд, но мне отказывали. Он, кстати, уже в Москве. Я вчера узнал.
— Дмитрия Викторовича должны были этапировать из Мордовии сюда для ознакомления с материалами второго уголовного дела. Раньше он сидел в СИЗО «Лефортово», а теперь где будет?
— Теперь в «Кремлевском централе» (специзолятор № 99/1, расположен на территории «Матросской Тишины». — Прим. Business FM). Я там начинал [сидеть], а он, надеюсь, закончит.
Пресненский суд Москвы 10 июня 2019 года приговорил бывшего заместителя начальника управления «Т» Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции (ГУЭБиПК) МВД России Дмитрия Захарченко к 13 годам лишения свободы в колонии строгого режима со штрафом почти в 118 млн рублей. Позже Мосгорсуд снизил срок на полгода.
— Вы до сих пор считаете, что он невиновен, что он не коррупционер?
— Вы задаете глубокий вопрос. Сын мой порядочный, честный человек. Не все там просто, не все можно объяснять. Я многого не знаю, но я уверен в нем. А то, что так закрутилась машина… Маяковский, помните, как сказал: «Если звезды зажигают — значит, это кому-нибудь нужно».
— Не могу не спросить, откуда пресловутые 8,5 млрд появились (вместе с найденными деньгами в квартире приемной дочери Виктора Захарченко нашли школьные тетради. В них бывшая жена Виктора Захарченко Валентина, в прошлом учительница математики, вела подсчет миллиардов «в столбик». — Прим. Business FM)?
— Я хотел бы у него спросить, но он, наверное, тоже навряд ли знает. Не знаю, искренне говорю.